Юрий Усыченко - Когда город спит
А Ася не собиралась уходить. Она хотела посмотреть, как станет вести себя дальше Бурлака. Неужели у него хватит бесстыдства ухаживать за другой в ее присутствии?
— Вполне с вами согласна, что место замечательное. Что же мы стоим? Садитесь. — Ася села сама и потянула Моро за рукав, заставив опуститься его на скамейку рядом с собой. — Я провожу тут почти каждый свободный вечер.
— А их много у вас, свободных вечеров? — Моро покосился на конец аллеи. Вот-вот подойдет Дынник. Куда сплавить надоедливую девчонку?..
— Почему это вас интересует?
Кокетливый тон вопроса удивил Моро. Странно, до сих пор кокетства не замечалось. Что произошло? Ухаживания подействовали?
— Потому, что я хочу просить вас уделить сперва один такой вечер мне, — галантно ответил Моро.
— Сперва один, а потом?
«Она явно заигрывает со мной, — думал Моро. — Я понимаю. До сих пор мы виделись в присутствии Розанова — лишнего свидетеля. Она сдерживала себя, боясь сплетен. Как я не догадался раньше! Хорошо, очень хорошо».
— Большое всегда следует за малым, — Моро старался изображать любезного кавалера.
— Не всегда, — Ася громко засмеялась. «Чему я смеюсь? — подумала она. — И какие пошлости я говорю».
— Вы так часто бываете тут, — сказал Моро, — что даже завели себе знакомых. Парень, сидящий на соседней скамейке, поздоровался с вами. «Ба, знакомые все лица», так сказать.
Ася покраснела.
— Случайная встреча. Моряк один, я его почти не знаю.
— Моряк? Я ревную вас к нему! Моряки всегда пользуются успехом у девушек: дальние плавания, штормы, романтика…
— Во-первых, вы еще не имеете права ревновать меня к кому бы то ни было. Во-вторых, он не ходит в дальние плавания, он служит в морской контрразведке… Что с вами?
— Со мной? Ничего.
— Мне показалось, вы вздрогнули.
— Да, да! Солнце совсем село, у моря становится холодно. А я, как это оказать по-русски, мерзляк, боюсь холода.
— Мерзляк! Какое смешное слово!
Теперь Моро почти не слушал девушку. «Случайно или нет сотрудник морской контрразведки в штатском оказался на месте встречи Моро и Дынника? — спрашивал себя «Д-35». — Если бы знать, как обстоят дела у Дынника, тогда можно было бы определить размеры надвигающейся опасности. Но Дынника нет и поговорить с ним не удастся. Скверно».
Ареста Моро не боялся. Пока еще, так он думал, его нельзя обвинить ни в каком нарушении советского закона. Но все изменится, если Дынника схватят и он даст показания о своей связи с «иностранным журналистом».
Рука Моро непроизвольно комкала и мяла носовой платок. Только этот скрытый жест выдавал тревогу. Моро попрежнему беспечно перебрасывался с Асей пустыми фразами.
Ничем не выдал «Д-35» своего состояния и при появлении Дынника. Он шел очень быстро. «Д-35» отвернулся от Дынника и, наклонившись к Асе, оживленно заговорил с ней, притворяясь, что целиком поглощен беседой. А Дынник подходил.
Странная была эта картина — трое мужчин и две женщины, связанные сложными отношениями, до конца неясными никому из действующих лиц этой сцены. В тихом вечернем уголке парка шел один из эпизодов тайной схватки — тайной, но жестокой и упорной. В любую минуту она могла стать и явной. Нервы Бурлаки и Моро — двоих, более или менее осознавших обстановку, — напряглись до предела. Беззаботно болтавший с Нефедовой Бурлака, готовый к любой выходке противников, держал в кармане пистолет. Моро с замиранием сердца ждал, как поступит дальше контрразведчик.
По поведению Моро Дынник понял, что надо сделать. Торопливым шагом он прошел мимо «Д-35», ничем не выдав знакомства с ним. Когда Дынник оказался совсем близко, Моро громко сказал:
— Завтра я буду здесь в это же время.
Легкий, чуть заметный кивок — Дынник понял. Но невпопад сказанную фразу не поняла Ася.
— Что? — переспросила она.
— Я говорю, что завтра опять буду здесь, раз вы часто посещаете это место.
— Ах, вот вы о чем! — засмеялась Ася.
Пара с соседней скамьи собралась уходить. Они немного поспорили — молодой человек намеревался итти налево, девушка взяла его за руку и тащила, несмотря на шутливые протесты, в обратную сторону — туда, куда пошел Дынник.
Моро все понял. За Дынником, несомненно, следят. Невзначай оброненное Асей слово помогло «Д-35».
Моро был слишком опытен, чтобы надолго растеряться, узнав об угрозе разоблачения. Дынник известен контрразведке, за ним слежка. Жаль, он был очень старателен. Попробовать спасти его, тайно посадить на уходящий за границу пароход нельзя: поздно. Слишком большой риск, можно серьезно себя скомпрометировать и дать противникам в руки козырь, которого они ждут. В другой город не отправишь — если следят, то не выпустят, все равно рано или поздно арестуют. Итак, Дынник пропал. А самому пора бежать. И нужно сделать это быстро, не теряя ни дня, пока Дынник не арестован. Время покинуть Советский Союз, но уедет он не один…
— Ася, — повернулся «Д-35» к своей собеседнице. — Я имею к вам просьбу.
— Что? — от возбужденного состояния девушки не осталось и следа. Она сидела поникшая, молчаливая, стараясь заставить себя не смотреть в ту сторону, куда ушел Бурлака. — Что вы сказали?
— Есть к вам просьба.
— Какая?
— Я знаю, что вы бывалая яхтсменка. Я тоже люблю этот спорт. Как видите, наши вкусы сходятся.
— Что же из этого следует?
— Давайте совершим небольшое путешествие под парусами, ну… ну, хотя бы до Гендровской косы. Вы, я и наш общий друг Сэм. Он свой человек в яхт-клубе, член спортивного общества. Благодаря ему мы сможем на несколько часов получить яхту в наше полное «распоряжение. Согласны? Только сразу. Говорите: «да».
— Нет, не могу, я занята.
— После полудня? Неправда. Вы ведь говорили, что освободитесь в половине одиннадцатого.
«Я успею найти Розанова, — соображал «Д-35», — скажу ему, чтобы он приготовил яхту. Надо сообщить Винтеру — пусть капитан «Мери Джильберт» приготовится к отплытию. Неизвестно, что произойдет за ночь, но постараюсь оставить Марченко в дураках».
— Правильно, у нас заболел один из педагогов. Но я не могу принять ваше предложение.
— Почему все-таки? Объясните. Разве плохо совершить небольшую прогулку вместе с друзьями? Какие у вас старомодные взгляды!
«Вот привязался, — думала Ася. — Что ему сказать? Не скажешь ведь ему, что мне не хочется видеть ни его, ни вообще никого на свете. А, ладно, пообещаю и не приду».
— Определенно ответить вам сейчас не могу.
— Нет, нет, — перебил Моро. — Я не люблю останавливаться на полдороге, мне по душе конкретность. Соглашайтесь.
— Согласна… Извините меня, мне пора итти.
— До свидания. Завтра встретимся в яхт-клубе. Думаю, лучше всего часов в одиннадцать поутру, а?
— Хорошо, хорошо. Прощайте.
— Счастливого пути.
Расставшись с Асей, Моро немедленно отправился к Винтеру.
«Рекламный Ральф» старался сохранить свой обычный нагловато-самоуверенный вид и держался, как всегда, развязно, не стесняясь в словах и поступках. Однако Винтера — хитрую, видавшую виды лису — было не легко обмануть, он сразу понял: у «Д-35» неудача. Спрашивать, что случилось, Винтер не стал. Это было не в его характере. «Рекламный Ральф» сам объяснит.
Винтер оказался прав. Произнеся несколько пустых фраз, Моро внезапно замолчал, вынул сигарету. Винтер спокойно ждал, что будет дальше. Он понимал: «Рекламный Ральф» соображает, как лучше заговорить о главной цели своего прихода.
— Да, чуть не забыл, — небрежно сказал Моро. — Когда уходит «Мери Джильберт»?
— Точно не знаю, — ответил Винтер, не понимая, с какой целью задан вопрос. — Кажется, послезавтра утром.
— Ей надо поднять якорь завтра вечером. Капитан оформил необходимые документы?
— Да, судно задерживал мелкий ремонт. При желании его смогут без всякого ущерба отложить. Но чем вызваны ваши вопросы о корабле, Ральф?
— Тем, что я на нем уеду отсюда.
Винтер ожидал чего угодно, но только не этого. От растерянности он поперхнулся дымом сигареты и надсадно закашлялся. Справившись с кашлем, он выговорил:
— Вы с ума сошли, Моро! Как же с чертежами трала? Если вы явитесь без них, вам оторвут голову и будут вполне правы. Этими вещами не шутят.
— Оторвут или нет, мы еще посмотрим, а здесь мне оставаться нельзя.
Винтер оглянулся по сторонам и, хотя в комнате, кроме них, никого не было, наклонясь к Моро, тихо спросил:
— Контрразведка напала на ваш след?
— Слежка за Дынником. Его ареста следует ждать с минуты на минуту.
Винтер тяжело перевел дух. Он был менее опытен, чем «Д-35», и хуже владел собой.
Моро с презрением взглянул на коллегу и процедил сквозь зубы:
— Вы-то чего перетрусили? Ваша шкура в безопасности.
— Я… Я понимаю. Но могут быть осложнения, официальный запрос. Вы же знаете, что русские не прощают таких вещей, они в высшей степени щепетильны в вопросах этики.
