Дональд Гамильтон - Инквизиторы
- Доктор сунулся туда, метнулся сюда, кое-кого из старых знакомцев порасспрашивал и выяснил подобие истины. Нанял проводника: указать лагерь Монтано. И чуть не схлопотал пулю, потому что Люпэ счел его шпионом. По счастью, среди bandidos началась распря, Монтано пал от руки Хименеса, который отказывался верить, будто соратнички пробавляются обыкновенным разбоем. А поверив и убедившись, укокошил виновника и помчался в Лабаль, освобождать невинно пострадавших. Заодно и Арчибальда прихватил. Уразумела? Заставь уразуметь супруга.
Ответила Франческа отнюдь не сразу.
- Ты невзлюбил Арчи, верно? - сказала она минуту спустя.
- Обладая столь просвещенными извилинами, - желчно промолвил я, - нетрудно и догадаться: я не пылаю нежностью к человеку, числящемуся твоим благоверным.
Положив руку на мое запястье, женщина шепнула:
- Прости, Мэтт...
- Прощаю. А теперь возьми-ка вот это. Вырвав из блокнота с фотографическими записями листок, я черкнул на нем несколько цифр и протянул Франческе.
- Запомнить и уничтожить. Если впоследствии возникнут неприятности, если покажется, что я сумею помочь, позвони по указанному номеру. Не застанешь на месте, попроси передать сообщение и оставь собственный номер.
Я поколебался.
- Всякое случается... Вдруг мои необычайные таланты придутся кстати?
Проворно помотав головой, Франческа выпалила:
- Нет-нет!.. И потом... Ты уже столько для меня сделал... Неловко просить о большем.
- Тьфу! - сказал я. - Представь на минутку, что муженек потеряется вновь, и понадобится выручить? Неужто будешь рисковать его бесценной шкурой лишь потому, что не решишься обратиться к человеку, способному исправить положение вещей?
Франческа улыбнулась:
- Ты сегодня по-настоящему ядовит. Хорошо, запомню и уничтожу. Спасибо, милый...
- И еще. Ты, конечно же, не послушаешься, никто не желает подчиняться разумным советам... Но все равно. Пожалуйста, не выкладывай своему Арчи того, что ему вовсе не обязательно знать. Если уже не выложила, разумеется...
Чуть виноватый взгляд Франчески безошибочно уведомил меня: еще не приступала к исповеди. Ни места надлежащего не было, ни времени. Да и настроения, пожалуй. Но ждет не дождется, когда же сможет, наконец, честно и до конца излить возлюбленному переполняемую чувством вины душу.
- Он должен понимать происходящее лишь в общих чертах, дабы уберечь тебя от возможных затруднений дома. Но касаемо некоторых требований, выставленных Люпэ де Монтано, и неких ночных похождений, Арчи не должен подозревать ничего. Понимаешь?
- Понимаю, только...
- Я видел твоего Арчи. Поверь: подобное признание будет целебно для души и губительно для супружества.
- Senor Helm?
- Si, yo soy Helm.[14]
Солдат уведомил, что El Jefe Menor[15] жаждет видеть мою скромную особу, а я, ответив немедленным и учтивым согласием, двинулся в указанном направлении.
Миновало минут сорок после бурной и весьма огнестрельной встречи на просеке. Джим, возглавивший людей Рикардо, уже отправился вспять, и звуки оживленной перестрелки были весьма впечатляющи.
Хименес обнаружился ярдах в трехстах от нас, по направлению к Лабалю. Он устроился в хромированном кресле и не без видимого облегчения давал отдых слабым ногам.
Я воздел правую ладонь, изображая голливудского индейца:
- Хау, о великий Младший Вождь! Внемлю речам твоим!
Сперва Рикардо чуть не оскорбился, ибо латинская раса принимает воинские чины и революционные титулы весьма серьезно. Все же минуту спустя он успокоился, ухмыльнулся и произнес:
- Ничего забавного. Отца, бывшего президента, называют El Jefe Mayor[16], а меня произвели в младшие... Послушай, Мэтт, вы и впрямь понятия не имеете, кто следовал по пятам?
- Ни малейшего.
- К нам выслали парламентера. Его подстрелили сгоряча, но, по счастью, не убили. Говорить он будет лишь с господином Мэттиасом Хелмом. Сиречь, Мэттью Хелмом... Кто бы это мог проведать о настоящем имени Сэма Фельтона, да еще из джунглей не выбираясь, а?
Голос Рикардо звучал невозмутимо, но глаза приняли выражение весьма подозрительное.
- У меня полно знакомых во всех уголках земли, - ответил я, пытаясь понять, что, собственно, происходит. - И друзей, и врагов. Правда, врагов неизмеримо больше. Где парламентер?
С минуту Хименес безмолвствовал, смотря очень пристально и внимательно. Потом вздохнул.
- Bueno, amigo. Я имею глупость верить тебе. Когда-нибудь погибну из-за собственной наивности. Но прошу: выясни суть вопроса и, если можно, положи конец идиотской стрельбе, пока моих людей не потрепали.
Впервые за все время я подумал, что революция, затеянная в Коста-Верде, чего доброго, может и успехом увенчаться... Парень, сидевший в хромированном самоходном кресле, был разумен и отнюдь не безразличен к участи подчиненных.
- Ограничения имеются? - полюбопытствовал я. Рикардо помотал головой.
- Действуй, как сочтешь нужным. Или прикажи перебить, или отпусти подобру-поздорову. Сам решишь.
- Удавиться впору! - зарычал вспотевший, злой, но тем не менее казавшийся необъяснимо довольным и оживленным Джеймс Патнэм. - Сборище необстрелянных юнцов! Единственный сержант, понимающий по-английски, хлопочет возле раненого... Плевать! Что случилось?
- Да ничего, просто явился на вас поглядеть, себя показать... Кого изничтожаем?
- Не знаю. Спроси у почтенного пришельца: тебе, наверное, представится... Они залегли в руинах, а это, по сути, готовые огневые точки, неплохо сооруженные мельмеками, да временем усовершенствованные... Ребята молодцы, я ругаюсь просто для порядка. Зелены, конечно, а все-таки на курки нажимают исправно и драться готовы, как бешеные. Не то, что молокососы, которых мне присылали во Вьетнаме. "Ах, негуманно, ах, неэтично..."
Джеймс поморщился.
- Пойдем.
За стволом весьма почтенного дерева лежал раненный парламентер. Грязно-зеленая хлопковая рубаха набухала кровью, лицо перекосилось от боли.
- В Коста-Верде, - сказал Джеймс, - о белых флагах, сдается, не слыхивали. Он махал тряпкой вовсю, но тем не менее... Сам видишь. Я склонился.
- Como se llama su jefe?[17]
Парламентер попытался произнести имя, понял, что ужасный выговор не дает мне возможности уразуметь слово, и пояснил по-испански:
- Pie de metal.[18]
- А-а-а, - молвил я несколько мгновений спустя. Уж больно внезапной была новость. Потребовалось время, дабы осмыслить услышанное.
- Кто? - не вытерпел Джеймс.
- Ты с ним не знаком. Дай-ка белый флаг и вели солдатне взять винтовки на предохранители. Я не хочу разделить участь этого бедолаги. Ждите, скоро вернусь. Надеюсь...
Я продирался по тропической чаще, направо и налево рубя лианы и колючие ветви отточенным и увесистым мачете. Никакого иного оружия при мне не было. Такова судьба, угрюмо размышлял я: вечно попадаешь меж двух огней. Позади - нервные бойцы Хименеса, впереди - насторожившиеся люди Бультмана...
Пробившись ярдов на сто с небольшим вперед, я очутился у прогалины, по другую сторону которой виднелись каменные руины. Тщательно выставил белый флаг. И воззвал:
- Эгей, Pie de metal! Мистер Бультман! Откликнись!
Позади послышался голос:
- Bitte, Herr Helm,[19] уроните мачете. Ваша сноровка в обращении с лезвиями есть общеизвестная... Речь лилась весьма спокойно.
- Благодарю. Можете повернуться. Где Грегорио?
- Черт, - сказал я, - вы же слыхали стрельбу. Приношу извинения, у нас не самые дисциплинированные на свете войска. Даже меня поначалу обстреляли. Грегорио жив, о нем заботятся, но от любых обнадеживающих замечаний воздержусь.
Бультман осторожно приближался, держа наизготовку старый вальтер-Р38, оружие, сменившее когда-то в немецкой армии заслуженный, овеянный немеркнущей романтикой парабеллум. Вальтер гораздо лучше, во всяком разе, спусковой механизм не такой ужасный, как у парабеллума.
"Н-да, - подумал я, - немец и впрямь отдаленно смахивает на расплывчатые, нерезкие фото, хранящиеся в архиве. Высокий, худощавый ариец из предвоенных гитлеровских фильмов; приглядный и подтянутый субъект, хотя и не очень молодой. Светлые, коротко стриженные волосы, пятнистый комбинезон..."
Впрочем, у Бультмана и Франчески Диллман имелась общая черта: и доктор, и наемник выглядели бы элегантными аристократами, даже надев устрашающее рубище, вретище и рванье.
- Думал, ты уже промышляешь в Чикаго, - сообщил я.
- И о Чикаго разведали?
- А зачем же ты еще сдался Раэлю? Местные убийства блистательно вершит господин Эчеверриа.
- Вот с какой стати на меня объявили охоту, - произнес Бультман. Говорил он почти без акцента, но фразы иногда строил не вполне правильно. - Да, ваше агентство не сумело действовать незамеченным. Хочешь помешать моему чикагскому заданию?
- Ни за что на свете! Буду лишь приветствовать: по соображениям как служебным, так и личным; личные, сознаюсь честно, преобладают.
![Дональд Гамильтон - Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]](/uploads/posts/books/247767/247767.jpg)
