Виктор Островски - Лев Иудеи
— Это ключ от ящика. — Она показала на багажное отделение. — Он говорит, что на этом ключе есть номер, а в ящике есть коечто для вас. Чтото вроде амулета, приносящего удачу.
— Бассам кивнул им обоим, чтото сказал Надин и повернулся, чтобы идти.
— Остановите его на минутку и спросите, куда он идет.
— Он сказал, что должен выполнить чье-то поручение. Он надеется еще встретиться с вами.
— Что это за история с амулетом?
Натан встревожился. У него не было никакого желания открывать багажный ящик ключом, полученным от человека, которому Абу Набиль доверил воспитание своих детей.
— Я ничего об этом не знаю, но уверена, что он не причинит вам никакого вреда.
Когда объявили посадку на ее рейс, он внезапно вспомнил об одной важной, упущенной им детали.
— Принес ли он вам документы девушки?
— Конечно, принес. И вклеил в них мое фото вместо ее. Не забывайте, этот человек имеет многочисленные связи.
— Надеюсь, что никто не поднимет никакого шума.
Натан испытывал отчаянное желание закурить, но у него не осталось ни одной сигареты.
— Расслабьтесь. Все будет в порядке. Ну, я пойду, а то еще опоздаю на свой рейс.
— Помните все, что я вам сказал, Надин. И, ради Бога, не пытайтесь быть героиней. Не подвергайте себя излишнему риску. Если вы почуете, что дело пахнет табаком так оно, возможно, и есть, в этом случае сразу же сматывайтесь.
— Хватит, — сказала она, передразнивая его.
Он нагнулся и поцеловал ее в лоб. Покраснев, она отодвинула голову.
— Это не входит в нашу договоренность, Натан. Мы должны сделать то, что нам предписывает долг, вот и все.
— Извините. — Он был смущен. — Я только хотел…
— Ну да ладно, забудьте об этом. Отправляйтесь, и, прошу вас, берегите себя.
Она направилась к посту безопасности, но в последний миг, повинуясь внезапному импульсу, вернулась и, поднявшись на цыпочки, поцеловала Натана в щеку.
Через несколько минут она затерялась в толпе пассажиров, оставив его в полной растерянности. Увидев, как странно поглядывают на него проходящие пассажиры, он понял, что, сам того не замечая, все еще улыбается.
«Ну что ж, — подумал он, возвращаясь на грешную землю, — надо взглянуть, что там оставил мне Бассам в ящике. Надеюсь, что эта штука не взорвется». Допустим, его разнесет на куски, но они все же смогут идентифицировать останки. В своем воображении он увидел эту картину. Но ведь он в отпуске. Тем более непонятно, что он делает в Бейруте.
Ящик номер сто восемьдесят девять был последним напротив стены. «Ничего не скажешь, удачно выбрали. Если он взорвется, меня просто приплюснет к стене и никаких других повреждений не будет». Поколебавшись минуту, Натан вставил ключ и медленно его повернул, стараясь держаться подальше от дверки. Увидев, что ничего не произошло, он перешел по другую сторону ящика, чуточку приоткрыл дверцу, аккуратно прощупал пальцами, нет ли какой-нибудь проволоки или других признаков нечистой игры. Ничего подобного не было, но он весь вспотел. Хотя ему и приходилось орудовать бомбами, когда он служил на флоте, он их никогда не любил. И был убежден, что когда-нибудь подорвется на такой бомбе.
Ящик находился на высоте поясницы, и Натану пришлось наклониться, чтобы заглянуть в него. Некоторое время он не мог поверить своим глазам. Это было как будто во сне. Его едва не вытошнило. Из глубины ящика на него смотрело лицо девушки. Ее глаза были широко открыты, в них застыло выражение изумления. Тут была только голова, в небольшой деревянной коробке, аккуратно поставленной в самой глубине ящика. Тесно стягивавшая шею проволока объясняла, почему в ящике почти нет крови. К деревянному ящичку была прикреплена записка: «Закрой крышку, но не запирай на ключ».
Бассам был, очевидно, из тех людей, которые застраховываются от всех неожиданностей. Любопытно, знает ли Надин, подумал Натан, вероятно, нет. Если бы она знала, Бассам не стал бы прилагать столько трудов только для того, чтобы доказать ему, что проблема решена.
Несколько минут он не мог оторвать глаз от мертвого лица. Наконец захлопнул дверцу. Его покачивало и подташнивало. Перед тем как выйти на свежий воздух, он прошел через зал в туалет, намочил волосы и вытер их бумажным полотенцем. После этого ему стало немного легче. Едва он вышел на свежий воздух, объявили его рейс. Когда он платил за пачку сигарет, руки у него дрожали.
Зрелище мертвого лица преследовало его до самой Вены, и он знал, что еще не скоро отделается от этого наваждения. Он видел изувеченные тела на поле сражения, но такое окружение делает жестокости войны как бы более приемлемыми. Но то, что он увидел сегодня, жестоко его потрясло, тем более что он чувствовал свою ответственность за происшедшее.
И все же надо было вернуться к предстоящей операции. Когда самолет приблизился к пункту своего назначения, он начал обдумывать, как ему поступить с Нечистой Игрой.
Глава 21
Держа в руке высокий бокал с прохладительным, Карл Рейнхарт сидел на большом, застланном парчовым покрывалом диване. Он молча ждал, пока слуга уберет все, что оставалось после приема. На большом серебряном подносе стояло около дюжины пустых кофейных чашек и лежало два сладких печенья. Когда слуга забрал последнее, Карл показал ему жестом, что он свободен.
— Мне нравится в Ахмеде, — сказал он своему компаньону, — то, что он сразу же понимает мои сигналы.
— Знает ли он немецкий или английский? — с заметным испанским акцентом спросил крепко сбитый человек, сидевший с другого края дивана. Он нагнулся вперед, чтобы взять свой бокал.
— Насколько я знаю, нет. Но я все же предпочитаю, чтоб он не присутствовал ни при каких разговорах.
— Откуда ты знаешь, что все это проклятое место не нашпиговано «жучками» и твои гостеприимные хозяева не подслушивают нас в этот самый момент?
— Один из моих людей каждое утро проверяет это место, и уверяю тебя. что. если ты не принес с собой диктофон, никто не сможет нас услышать. В сущности, мне наплевать, слушают они или нет. Мне нечего скрывать. Я хочу сказать, что они были для меня идеальными хозяевами, с самого первого дня.
— Приятно слышать.
— Но меня беспокоят не сирийцы, я знаю, что среди них есть агенты, работающие на Моссад. да и на другие организации. Эти агенты представляют собой серьезную проблему.
— Но чего ты хочешь от нас? Ты набрал здесь довольно внушительную группу. Кое с кем из них я имел удовольствие работать в семидесятые годы. О других только слышал. Это все очень опытный народ, мой друг. Итак, что же ты затеваешь?
— Все в свое время, мой друг. Пока я хочу от тебя, чтобы ты помог мне захватить одного офицера Моссад.
— Ты шутишь?
— Нет. Почему ты так спрашиваешь?
— Потому что эти ребята скользки, как угри. Всякий раз, когда мы пытались захватить одного из них, дело кончалось нашим бегством, а то и гибелью.
— На этот раз все будет иначе. Прежде всего этот человек нужен мне живым. Это не должно выглядеть как попытка его убийства. Наша операция будет проходить в два этапа.
— Это становится любопытным.
— Это вполне заслуживает твоего внимания, но тут в подвале у меня есть человек, который должен ответить на некоторые вопросы, прежде чем я смогу сделать далеко идущие выводы. Я подумал, что ты мог бы его расколоть.
— Пошли, — сказал гость, поправляя свою серебрянную оправу с толстыми линзами.
Он встал, потянулся и последовал за Карлом, который вышел в холл и стал открывать дверь, похожую на дверь небольшого чулана. Войдя внутрь, он стал спускаться по лестнице, негромко позвав:
— Карлос, закрой эту дверь за собой,
— Хорошо, амиго. Есть ли свет в этой крысиной норе?
— Да, но только надо закрыть дверь.
Гость и хозяин прошли через низкий проход и оказались перед прочной металлической дверью. Когда Карл отпер замок ключом, она медленно открылась внутрь. Они вошли в небольшую комнатку величиной с обычный лифт.
— Вот, сказал Карл, вручая Карлосу пару очков ночного видения.
— Для чего они?
— В следующей комнате нет света. Это новый технический прием, которым мы пользуемся на допросах вот уже несколько лет. Допрашиваемый теряет всякую ориентировку, и его воображение, соответственно, разыгрывается. Если, например, ты поскребешь металлической пластинкой по стене, он тут же вообразит невесть что. Этот прием действует быстрее и эффективнее, чем все, что мы применяли до сих пор, и позволяет обходиться без многих инструментов.
— А почему бы не употребить химикалии?
— У химикалиев есть один недостаток. Чтобы получить желаемый ответ, ты должен задать точный вопрос. А это, как ты наверняка знаешь, не всегда легко. Запугав допрашиваемого, я заставляю его говорить о том, что может нас интересовать. А это самое лучшее. Хочу только тебя предупредить: когда будешь там, не говори ни слова, пока я не попрошу. И все время отвечай мне «да». Ясно?
