Станислав Гагарин - Ящик Пандоры
— Почему именно я? — спросил герр Краузе.
— Таковы инструкции, «Кэптэн», — отрезал Бит Джон. — И потом, в этом я уверен, респектабельный, солидный джентльмен, как вы, больше подходит для безобидных контактов с русским моряком, нежели молодые балбесы, вроде нас с Раулем. Вы не согласны, гауптштурмфюрер?
— Согласен, — буркнул Вальдорф.
И едва «Калининград» миновал Воронцовский маяк на выдвинутом в море и ограждающем от волн портовую гавань брекватере, Гельмут Вальдорф позвонил подшкиперу Свирьину в каюту. Он видел, как освободившийся от обязанностей по швартовым работам на корме Аполлон Борисович прошел к себе.
— Послушай, парень, — сказал Вальдорф на сносном русском языке, — у тебя есть трубочный табак?
Подшкипер молчал. Он узнал переданный ему раньше пароль, но хотя и ждал звонка, растерялся.
— Я курю сигареты, — ответил он наконец.
— Барон виртуозно выругался и ловко вскочил в седло, — бесстрастно произнес «Кэптэн» и положил телефонную трубку, стыдясь за ту пошлятину, которую должен был говорить по приказу Биг Джона, придумавшего для Шорника условные фразы: в них обязательно должны быть включены слова, обозначающие предметы конской сбруи. По ним Аполлон Борисович должен был определить, что с ним разговаривают «свои».
Встретились они через сорок минут. Свирьин стоял на юте, у релингов, ограждающих кормовую оконечность «Калининграда», курил сигарету и сплевывал вниз, на кильватерную струю, она вырывалась из-под ахтерштевня лайнера и ровной полоской метила Черное море, скрываясь за горизонтом.
— Меня зовут Иоганн Краузе, — сказал гауптштурмфюрер, будто невзначай подходя к Свирьину. — Запомните мой телефон в каюте… Код для опознания и определения места встречи вам известен. «Товар» пусть лежит у вас.
— Когда вы его заберете? — спросил подшкипер, не поворачиваясь к Гельмуту Вальдорфу.
— А чего вам беспокоиться? — спросил герр Краузе. — Таможенный досмотр прошел благополучно. Турки в Стамбуле проверять судно не будут. Дышите легче, Шорник. Я сообщу вам, когда мы решим вас избавить от этого «груза».
«Ага, — подумал Свирьин, — значит, он здесь не один… Действительно: голос у него вовсе не тот, каким говорили со мной тогда из кустов. Ладно, потерпим еще».
Вслух он сказал:
— За добрый труд положена хорошая оплата… Каждому по труду — это наш социалистический принцип, гражданин Краузе. А я пока подданный этой страны. И потому хотел бы знать…
— В этом отношении наши принципы идентичны, гражданин Свирьин, — в тон подшкиперу ответил Гельмут Вальдорф. — Мне поручено сообщить, что аванс вы получите сразу после передачи нам «груза». Остальное по прибытии в известный вам порт. Теперь мы расстанемся. Нет нужды в том, чтобы нас часто и подолгу видели вместе.
— Хорошо, — сказал Аполлон Борисович.
— Но что это, дьявол побери! — воскликнул гауптштурмфюрер.
Кильватерная струя за кормой «Калининграда» вдруг искривилась.
Лайнер ворочал влево.
— Мы изменили курс? — спросил «Кэптэн», хотя это и так было понятно. — Что случилось, Шорник?
— Простите, мистер, но я здесь только помощник боцмана, а не капитан, — огрызнулся Свирьин. — Попытаюсь узнать…
— Я буду у себя в каюте, — быстро сказал Вальдорф, отходя от подшкипера. — Срочно позвоните мне!
Он спешил в каюту Бит Джона. Там был и Рауль…
— Мы повернули влево, — сообщил им гауптштурмфюрер.
— Возвращаемся? — спросил Рауль, и Гельмут Вальдорф со злорадством отметил, что в голосе ирландца прозвучала тревога.
«Кэптэн» пожал плечами.
— Поручил Шорнику все выяснить… Он будет звонить ко мне в каюту. Надо будет всем перейти туда.
Свирьин позвонил через четверть часа. Вальдорф молча выслушал его.
— Сейчас по судовой трансляции пассажирам объявят, что администрация теплохода и дирекция круиза дарят им заход в порт Ялта — черноморскую жемчужину России, — сказал он, кладя телефонную трубку на рычаги аппарата. — Как вам это нравится, господа?
Биг Джон и Рауль переглянулись.
XLV
— Другого выхода нет, Мартирос Степанович, поймите, попросту нет… Никакой альтернативы. Мне надо идти в рейс на «Калининграде». Именно мне! Валерий Павлович, ну поддержите хоть вы эту мою идею!
Полковник Картинцев согласно кивнул.
— Альтернативы, действительно, не существует, Владимир Николаевич прав. Теперь мы точно знаем, что «ящик Пандоры» в руках супостатов. Но пока «Калининград» находится в открытом море, досье гиммлеровских агентов имеют место быть, как говорится, на территории Советского Союза. И никто, понимаете, никто не может нам воспрепятствовать в поисках этих документов на борту нашего судна.
— Вы что же, — хмыкнул генерал Вартанян, — собираетесь обыскать багаж нескольких сот иностранных туристов?
— Нет, конечно, — возразил майор Ткаченко. — Мы попросту не имеем на это права без достаточных оснований. Что у нас есть? Толковые и, смею надеяться, искренние показания Конрада Жилински, в которого так неожиданно превратился наш знаменитый морской ресторатор. И все… Мы даже не знаем имен этой троицы, под которыми значатся они на «Калининграде».
— Одного из них называли Раулем, согласно показаниям Мордвиненко-Жилински, — напомнил полковник Картинцев. — Имя испанского происхождения.
— Не обязательно, — заметил Владимир. — Раулем могут называть и француза и немца.
— Погодите, товарищи, с именами, — остановил их начальник управления. — Как их зовут по нынешним документам мы все равно пока не узнали. Как вы, майор, мыслите дальнейший ход операции?
— Мне надо срочно попасть на «Калининград». Ведь он повернул в Ялту… Время еще есть. И попасть туда одному.
— Одному? — одновременно спросили генерал и Валерий Павлович.
— Разумеется… Посылать группу не имеет смысла. Если на борту «Калининграда» спрятано нечто… Но я ведь не собираюсь искать это нечто.
Владимир Ткаченко замолчал, выдержал паузу.
— Поясните, майор, — неторопливо сказал Мартирос Степанович.
— Все очень просто, товарищ генерал. Я стану для них наживкой. С крючком, конечно… Сам вдруг стану неким фактором, угрожающим успеху их операции. Они попытаются меня обезвредить и тем самым выдадут себя.
— А если эти парни, а судя по всему, они первоклассные профессионалы, да еще этот эсэсовский старый волк, проглотят наживку, даже не заметив крючка? — спросил генерал Вартанян. — Что тогда?
— Подавятся, — спокойно ответил Ткаченко.
— Силен наш майор, а? — повернулся начальник управления к полковнику Картинцеву. — Вызывает огонь на себя…
— На войне как на войне, — вздохнул Валерий Павлович. — Как ни крути, а Владимир Николаевич прав. Если просто искать бесполезное занятие. А вот так… Конечно, смертельный риск налицо.
— Один против трех? — покачал головой Мартирос Степанович.
— Но ведь за моей спиной четыреста человек экипажа, состоящего из честных советских людей! — вскричал майор Ткаченко. — И сам теплоход-то нашенский… Это вы учитываете?
— Учитываем, — спокойно ответил генерал. И тогда ты вот еще что учти, дорогой товарищ Ткаченко. Не все там без исключения честные, на теплоходе. Есть-таки заблудшая овца. Новые расшифровки тех радиограмм и дополнительные ориентировки с другой стороны свидетельствуют, что у этой далеко не святой троицы есть сообщник среди экипажа. Кто он, мы, к сожалению, не знаем. Он проходит под кличкой «Седельный мастер», по-английски «Saddler». Прими к сведению, майор. А теперь хватит разговоров. С этой минуты вы находитесь в отпуске, товарищ Ткаченко. За отличную службу руководство управления и партком премируют вас туристической путевкой. Совершите круиз на теплоходе «Калининград». Валерий Павлович, организуйте подготовку необходимых документов для Владимира Николаевича.
— Хорошо, Мартирос Степанович, — сказал полковник Картинцев и, спросив разрешения, вышел из кабинета.
Генерал встал из-за стола и подошел к майору Ткаченко.
— Ты сам-то представляешь на что идешь, Володя? — спросил он, обнимая его за плечи.
— Я справлюсь, Мартирос Степанович, — улыбаясь, ответил Владимир.
— Обязан справиться, — проворчал, отворачиваясь, генерал Вартанян. — Но зря не рискуй… Хотя что я говорю… Зря — не зря… Словом, на рожон не лезь.
— Не полезу, — пообещал Ткаченко.
— Я знал, что ты предложишь этот вариант. Ведь другого-то попросту нет. И связался с Черноморским флотом, с пароходством. Сейчас будут готовы твои документы, а пароходная «Ракета» уже ждет тебя в порту. Выйдешь на ней на квадрат пять-четырнадцать, там пересядешь на торпедный катер. Он домчит тебя до Ялты. На подходе к ней перейдешь на ялтинский «Метеор» — не надо, чтоб кто-либо с борта «Калининграда» видел, как нового пассажира примчали на торпедном катере.
