Семен Лопато - Искушение и разгром
— В какую комнату идете?
Сергей назвал номер.
Сержант строго кивнул:
— Прямо по коридору.
Сергей сунул пропуск в карман. Придя после реплики сержанта в отличное настроение и вновь прочувствовав ситуацию, он щелкнул по рукаву рубашки, сбивая воображаемую пылинку, и, придав лицу невозмутимо-прохладное выражение, двинулся по коридору, следя за номерами на дверях. Дойдя до нужной, он нажал кнопку вызова на кодовом замке. Дверь немедленно открылась. Подтянутый молодой человек в штатском, но с явно армейской выправкой, отступил, пропуская его внутрь. В помещении было светло и чисто. Сергей вошел.
— Воронцов. Из двадцать девятого института.
Молодой человек, корректно кивнув, указал на дверь в соседнюю комнату.
— Заходите. Вас ждут.
Сергей зашел. Дверь за ним закрылась, почти синхронно с ней открылась дверь с противоположной стороны, и в комнату вошел худощавый человек лет сорока пяти в отлично сидящем сером костюме. Быстро окинув Сергея взглядом и, как показалось Сергею, мгновенно все поняв про него, он коротко поклонился:
— Данилов.
— Воронцов.
Пройдя мимо стены с экраном, они уселись в кресла у длинного полированного стола друг напротив друга.
Аристократически поддернув брючину и небрежно закинув ногу на ногу, хозяин кабинета невозмутимо-приветливо оглядел Сергея.
— Насколько я знаю, вы радиоэлектронщик.
— Совершенно верно.
— Прекрасно. Что вы знаете о ракетах, господин Воронцов?
Сергей, на секунду деловито задумавшись, с невозмутимым достоинством оглядел хозяина кабинета.
— Ракета представляет собой летательный аппарат цилидрическо-конической формы, использующий для своего полета принцип реактивного движения. Применяется для исследований космического пространства, а также для поражения удаленных целей, в том числе скоплений живой силы и техники противника. Теория ракетостроения была разработана русским ученым Циолковским. Ракетные силы стратегического назначения являлись основным элементом ядерной триады, обеспечивавшей безопасность и стратегические интересы Советского Союза.
Хозяин кабинета, не поведя и бровью, взглянул на него:
— Гм… Ну что ж, информация почти исчерпывающая. В принципе, мне даже нечего добавить. Разве что кое-какие детали. Известно ли вам что-нибудь о внутреннем устройстве ракеты?
— Боюсь, нет.
— Понимаю. В таком случае, взгляните на эту схему.
Достав из кармана пульт дистанционного управления, хозяин кабинета нажал на кнопку. Шторы на противоположной стене разъехались, открыв подсвеченную изнутри пластиковую доску с нанесенным на ней чертежом. Легко поднявшись с кресла и взяв с длинной полочки под доской указку, хозяин кабинета встал у доски.
— Итак, перед вами схема крылатой ракеты того типа, что потерпела аварию в Белоруссии. Общая длина ракеты составляет шесть с половиной метров. Ракета делится на три части. Первая из них, головная часть, в которой расположены спецпроцессор и все электронные схемы управления полетом ракеты. Длина этой части составляет полметра. Далее — средняя часть, где расположен боезаряд ракеты. Ее длина составляет метр. И наконец, хвостовая часть, где расположены двигательная установка ракеты и топливные баки. Ее длина составляет примерно четыре с половиной метра. Средняя и хвостовая части не содержат новых конструктивных решений и взяты из прежних моделей, прототипы которых хорошо известны на Западе. Интерес для зарубежных спецслужб представляет головная часть, в которой находятся принципиально новые по технической идеологии и инструментальному исполнению системы наведения и целеуказания. Они и должны стать предметом ваших усилий. Впрочем, деление ракеты на функциональные части достаточно условное, так как кабели интерфейса управления пронизывают весь корпус ракеты, передавая в различные ее блоки сигналы управления из головной части. Именно это и потребовало участия в работах специалиста-электронщика, то есть вас. Такова преамбула нашей беседы.
Положив указку на полку и обойдя стол, хозяин кабинета вновь уселся в кресло напротив Сергея.
— Итак, из сказанного ясна задача, в решении которой мы рассчитываем на ваше содействие. Возможны два варианта, а именно. Программа-максимум — извлечение конструктива с бортовым процессором из корпуса ракеты и доставка его в Москву. Этот вариант ценен тем, что, помимо проблемы несанкционированного доступа, он решает и проблему анализа, так как в составе бортового процессора находится и устройство электронного протокола, в котором хранится последовательность управляющих импульсов и комбинаций, выдававшихся управляющими устройствами ракеты в процессе полета, на основании которых мы сможем установить, что послужило причиной отказа. И программа-минимум — подрыв ракеты в том случае, если извлечение конструктива по каким-то причинам окажется невозможным. Следует признать, что имеются осложняющие обстоятельства. В момент падения и удара о землю могла произойти существенная деформация корпуса ракеты с соответствующим смещением ее внутренних частей, что может затруднить ваши дальнейшие работы в качестве схемотехника-оператора. Дополнительным обстоятельством является то, что в процессе полета после возникновения нештатной ситуации поданный на ракету сигнал дистанционного подрыва не прошел, и это тоже вносит в ситуацию известную неопределенность. Заряд ракеты по-прежнему активирован. Все это, как вы понимаете, делает для нас наиболее желательным исполнение программы-максимум. Такова исходная ситуация. У вас есть вопросы?
Хозяин деловито посмотрел на Сергея. Сергей задумался.
— Вы говорите, что внутренние части ракеты могут быть смещены? Соответственно могут быть смещены разъемы, контактные группы и интерфейсные кабели?
— Совершенно верно.
— А возможно такое, что в процессе демонтажа я замкну какую-то из цепей и она выдаст сигнал на подрыв?
— Возможно.
— И что же?
— В этом случае исполнится программа-минимум.
— Гм… А другие варианты реализации программы-минимум у вас не предусмотрены?
— Видите ли, для нас, как для разработчиков, наибольший интерес представляет программа-максимум. Что же касается программы-минимум, то заложенный в ракете учебно-демонстрационный заряд не достигает полной мощности, так что экологический ущерб местности будет незначителен.
Сергей стоически кивнул:
— Меня предупреждали, что я участвую в экологически чистом проекте.
— Экология для нас крайне важна. Тем более что экологическая обстановка в той части заповедника, где упала ракета, в значительной мере уникальна. Это касается и флоры и фауны. Так, в частности, на поляне, где упала ракета, средствами космической аэрофотосъемки обнаружено гнездо чибисов.
Сергей кивнул:
— Это вносит в мое задание дополнительный элемент ответственности. — Он вздохнул. — Ну что ж, ситуация мне ясна. Могу я ознакомиться с чертежами?
— Безусловно. Ввиду особой важности ситуации принято решение ознакомить вас не только с монтажными, но и с принципиальными схемами.
— Вот за это спасибо. — Сергей поднялся. — Где мы будем работать?
— Здесь недалеко, в спецпомещении. Идемте со мной.
Хозяин, вновь нажав кнопку пульта, закрыл экран, и они отправились в соседнюю комнату.
Спустя несколько часов, войдя в квартиру и застав на кухне жену, Сергей, с сокрушенным лицом прислонившись к косяку, всем своим видом демонстрируя крайнее огорчение и разочарование, виновато взглянул не нее:
— Слушай, тут такое дело. В это воскресенье я не смогу поехать с тобой на дачу. Все выходные мне придется провести на работе, а в понедельник я срочно вылетаю в Минск.
Жена отложила полотенце.
— Понятно. Какие-нибудь неприятности? У вас там что, что-то взорвалось?
Сергей вздохнул:
— В том-то и дело, что не взорвалось. В этом-то и проблема.
Жена философски взглянула на него:
— Интересная у тебя работа.
— Угу. Как у профессора Кусто. Только все подводные съемки — в болоте.
— А ты не утонешь?
— Постараюсь.
— Да уж, постарайся. У тебя семья. Что я тебе могу сказать… Ужин готов. Будешь?
— А куда деваться…
— Нахал.
— Если бы… — махнув рукой и вздохнув, Сергей пошел мыть руки.
7
Спустя примерно сорок часов после этих событий Сергей с Сергачевым стояли под электронным табло в зале вылета аэропорта Шереметьево, где заканчивалась регистрация рейса на Минск. Сергачев присоединился к Сергею всего за несколько минут до этого — занятый оформлением бумаги с разрешением на вывоз импульсного пробойника, он провел все утро у высокого начальства, и в аэропорт Сергея отвез один из его сотрудников. Бумага, сильно напоминавшая по содержанию документ, когда-то выданный миледи кардиналом Ришелье, — «все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему повелению и для блага государства», — с устрашающими печатями и в специальном пластиковом чехле, уже покоилась в багаже у Сергея. Сергачев, оставивший машину далеко от здания — парковка непосредственно у аэропорта запрещалась — и преодолевший последний километр бегом, нервно озирался вокруг, пытаясь отдышаться. Сергей, изучивший за последние полтора дня четыре альбома принципиальных схем и раздолбивший с помощью импульсного пробойника полтора десятка броневых листов из сплавов различного состава, придя вследствие этого в окончательно философское настроение, скептически наблюдал за толпой. До конца регистрации оставалось пятнадцать минут. Кажется, наконец отдышавшись и вытерев вспотевший лоб, Сергачев испытующе-тревожно оглядел Сергея.
