Чингиз Абдуллаев - Линия аллигатора
Она напряглась.
— Вы отказались?
— А как ты думаешь?
Она заглянула ему в глаза.
— Вы все-таки поехали, — поняла она.
— Да. Но там тебя не было. Вместо этого я застал на том самом складе несколько неприятных типов, которые сейчас находятся в больнице. Нет, я их не стал убивать, хотя теперь думаю, им очень повезло. Если бы они мне попались сейчас, я бы, конечно, их не пожалел.
— А как сенатор?
— Он отказался от расследования. Считает, что ошибался, и просит меня прекратить всякое расследование.
— Этого не может быть, — возразила она.
— Тем не менее это так, — подтвердил Дронго. — И меня данное обстоятельство тревожит не меньше, чем загадка смерти его дочери. Лучше ты пойди прими душ и ложись спать. Я постелю тебе в спальне.
— Он не мог отказаться, — не успокаивалась Сигрид.
— Об этом мы поговорим завтра, — пообещал Дронго, — и еще одно условие. Из дома ты больше не выходишь. Ни при каких обстоятельствах. Завтра утром мне понадобится еще несколько часов, чтобы окончательно разобраться со всеми доставшимися вопросами. Кажется, я что-то начинаю понимать в этой головоломке.
А ты вспомни, пожалуйста, телефон американского посольства. Тебе срочно нужно позвонить туда и предупредить, чтобы они забрали Роудса из отеля.
Сигрид смотрела на него непонимающе.
— Это уже не просто расследование, — объяснил Дронго, — дело зашло так далеко, что не пощадят и сенатора Роудса. Его нужно срочно вывезти из отеля, пока они не опомнились. Ты знаешь домашний телефон Холта?
— Я знаю их дежурный телефон.
— Звони сама. Тебе они быстрее поверят. Можешь рассказать Холту все, что считаешь нужным. Но главное, чтобы сегодня ночью они забрали сенатора из отеля.
Обязательно ночью, иначе утром будет поздно. В этом деле замешаны сотрудники ФСБ и милиции, поэтому жизнь сенатора в очень большой опасности.
— Дайте мне телефон, — сразу поняла все его тревоги Сигрид.
Дронго принес ей аппарат. Уходя на кухню, он слышал, как она говорит с дежурным офицером посольства. Разговор был долгим. Затем она позвонила Холту.
Когда он вернулся, она уже закончила и этот разговор.
— Они его заберут, — сообщила она, — мне пришлось раскрыться, чтобы они поверили мне. Другого выхода просто не было. Но они требуют, чтобы и я приехала к ним.
— Это необязательно. Здесь тебя не тронут. Можешь не бояться.
— А я и не боюсь, — выдохнула она, — больше ничего не боюсь. Все, что могло случиться, уже случилось. А с вами мне ничего не страшно. Вам, наверное, противно сидеть со мной рядом после того типа в синей майке.
— Не говори глупостей, — строго сказал Дронго, — иди прими душ и ложись спать. Завтра у нас трудный день.
Она кивнула и пошла в ванную и через полчаса, надев его мягкую фланелевую рубашку, уже была в постели. Он вошел в комнату, поправил одеяло.
— Спокойной ночи, Сигрид, — улыбнулся он женщине.
— Спокойной ночи, Мигель Гонсалес, — впервые за эту длинную ночь она чуть улыбнулась.
Он вернулся в гостиную и до самого утра просидел перед погасшим телевизором. Получив столь сильный заряд ненависти, он был настроен на бескомпромиссный результат. И к утру его дальнейшие действия были продуманы окончательно.
Глава 26
Шел четвертый час утра, когда два автомобиля подъехали к дому на Лесной. В этот поздний час удалось найти лишь троих оперативников, которые выехали вместе с Самойловым и его водителем на задержание Марата. Были все основания полагать, что бандит находится именно в этом доме вместе со своей сожительницей. За время между посещением больницы и визитом на Лесную Самойлову удалось выяснить, что по данному адресу проживает Лидия Хорькова, ранее не судимая, никогда не проходившая в компьютерных данных информационных центров ФСБ и МВД. Она работала официанткой в ресторане «Золотой нимб». Это соответствовало тем сведениям, которые Самойлов получил от Крутикова. Ресторан «Золотой нимб» находился как раз по дороге в аэропорт, чуть дальше того места, где разбилась машина американской журналистки Элизабет Роудс.
Они не стали въезжать во двор, чтобы не пугать соседей и не встревожить преступника, если он действительно находился в доме. Они даже не стали искать участкового, решив обойтись собственными силами.
Квартира была стандартная, на пятом этаже. Уйти с балкона не было никакой возможности, но Самойлов на всякий случай распорядился, чтобы один из оперативников и его водитель остались во дворе и наблюдали за балконом. С двумя сотрудниками ФСБ полковник поднялся наверх. Они оказались у мощной железной двери, которая представляла собой непреодолимую преграду для проникновения внутрь. Такую дверь нельзя сорвать ударами ноги и просто выбить. Здесь нужен был автоген. Стояла абсолютная тишина, в которой любой шум будет сразу услышан.
Было достаточно позднее время для бандитов и очень раннее для нормальных людей, встающих утром на работу. Ждать до утра было опасно, следовало придумать какой-нибудь выход сейчас, немедленно.
Полковник много лет работал в органах и знал, как оперативно действует «почта» преступников. Из любой камеры, даже из камеры смертников, они умудрялись передавать весточки на волю. И уж тем более Крутиков сумеет передать сообщение из тюремной больницы, где гораздо больше возможностей. Не говоря уж о его соседе по палате, который также слышал весь разговор. Но даже если предположить самое худшее, что может произойти, подобная весточка дойдет до Марата лишь утром. Поэтому до утра ждать было нельзя.
После небольшого совещания подробный план предложил самый молодой член группы — их водитель Леонид, который резонно рассудил, что брать бандита в доме нет никакой необходимости. Можно просто позвонить Лидии Хорьковой домой и предупредить ее о готовящемся обыске и аресте Марата, якобы весточку передают от Крутикова. Бандиты были связаны круговой порукой и щедро платили людям, оказывающим им посильную помощь. Поэтому случайные люди, попадавшие в подобные переделки, гораздо охотнее оказывали помощь бандитам, чем родной милиции и тем более органам ФСБ. В другом случае их брали еще более действенным способом — «на испуг». У органов правопорядка не было ни первой, ни второй возможности.
Доведенные до отчаяния, напуганные люди гораздо больше верили бандитам, угрожавшим расправиться с их родными и близкими, чем офицерам милиции, которые были не в состоянии обеспечить защиту ни самому свидетелю, ни его семье.
Через пять минут в ночной тишине квартиры Лидии Хорьковой раздался телефонный звонок. После четвертого звонка трубку наконец сняла хозяйка.
— Кто это? — спросила недовольным заспанным голосом.
— Передай Марату, что сегодня утром за ним придут к тебе. Ты поняла? — глухо спросил Самойлов и сразу повесил трубку, еще успев услышать, как Хорькова кричит ему: «Кто говорит? Кто говорит?»
Через секунду в окнах спальни появился свет. Еще через некоторое время зажгли свет и в столовой. Оперативники, спрятавшиеся под козырьками подъездов, наблюдали за квартирой. Похоже, их выдумка удалась.
Самойлов и двое других сотрудников ФСБ уже дежурили у квартиры Хорьковой, приготовив оружие, чтобы брать Марата наверняка. Теперь из-за двери слышались шум, глухие голоса, чьи-то крики, даже звон разбитой посуды. Ждали, когда откроется дверь.
Еще минут через пятнадцать они услышали, как дверь открывается. Они заранее отключили лифт, чтобы бандит начал спускаться по лестнице и оказался между двух групп. Самойлов кивнул стоявшим напротив оперативникам: приготовиться. Дверь открылась, и из нее вышли двое мужчин. Самойлов смутился.
Он не ожидал, что у подруги Марата кто-то будет ночевать еще, кроме нужного им человека. Медлить было нельзя.
Вышедшие попытались вызвать лифт, но кнопка вызова не работала. Полковник услышал, как тихо выругался один из бандитов и предложил другому спускаться по лестнице. Когда они прошли мимо Самойлова, только тогда он выступил вперед так, чтобы его видели оба бандита. Они резко обернулись. А люди Самойлова таким образом оказались за спинами преступников.
— Стоять! — громко сказал полковник. — Вы арестованы.
Один из бандитов сразу выстрелил. Даже не поднимая руки. Очевидно, пистолет был у него в кармане плаща. Самойлов пошатнулся. Пуля попала в плечо.
Он не успел даже выстрелить в ответ, как его сотрудники открыли беспорядочную стрельбу по преступникам, не дожидаясь, пока те развернутся к ним.
Стрелявший в полковника скончался сразу. В него попали четыре пули, и он, скатившись вниз, на площадку следующего этажа, застыл там в нелепой позе с подвернутыми ногами и руками. Второй был ранен в живот и в руку. Он не успел достать оружие, а только прислонился к стене и хрипел от боли. Кровь шла у него изо рта. Самойлов с сожалением подумал, что они могли убить Марата. Он наклонился к раненому:
