Шамиль Идиатуллин - За старшего
Парни словили интонацию, переглянулись, а Славка с легким звоном уронил вилку с ножом в тарелку — уже опустевшую, кстати. Шарят все-таки.
Валерий наколол на вилку стручок поизящней, неторопливо закинул его в рот и прожевал, как бы не глядя на народ. Народ безмолвствовал. Из последних сил. Это хорошо.
Валерий глотнул водички и все-таки объяснил:
— Ну да, звонил уже.
Сделал паузу. Ребята не повелись. Кремни. Валерий продолжил:
— Не, говорят, не мы, говорят, какой Чулманск, говорят, первый раз слышим, говорят.
— А глазки хитрые-хитрые, — предположил Славка.
— По голосу не поймешь, а формально не придерешься. Не светились они в Чулманске. И Костика подрубать им себе дороже.
— Левый Костика не подрубил бы, — заметил Миша. — В коленках бы лопнул. Это ведь Костик.
— Паша тоже был не это самое, — напомнил Валерий. Миша пожал плечами, Славка скривился, но промолчал. — Ладно, по своим каналам пробейте, кто что слышал или даже нюхал. На форсаже, но без фанатизма. Времени чуть, через… так, ох, скоро уже — в четыре, короче, вылетаем.
— Пустые, что ли? — удивился Славка.
— Железо Эдик завтра подвезет.
— Не повезло Эдику, — с удовольствием сказал Миша.
Славка покосился на него неодобрительно и спросил:
— Ну все, бежим?
Зря косился, между прочим. Эдику действительно не повезло. В этом Славка убедился лично — на следующее же утро на чулманском железнодорожном вокзале. Валерий с невезучестью согласился и смирился. И велел Славке, рвавшемуся в бой с кентами, принявшими Эдика вместе с железом, остыть, дурь из башки выбросить, голые ручки свои засунуть поглубже в карманы и проследить, куда кенты Эдика привезут. А заодно выяснить, чьей невинной жертвой пал Эдик — бдительной проводницы, склочного попутчика или мегаоперации ЛОВД.
Славка проследил и выяснил.
Кенты привезли Эдика в Следственный комитет. А главного кента Славка не без труда, но узнал. И стало понятно, что железная дорога, вся и со всеми креозотными атрибутами, ни при чем. Главным кентом был юный алкаш-дознаватель, неудачливый кавалер девочки Юли из Сочи.
ГЛАВА 2
Чулманск.
Артем Терлеев
— Артем, ты что творишь? — спросил Газизов, едва Артем прикрыл за собой дверь.
Артем молча смотрел на начальство, дожидаясь объяснений. Объяснения могли быть самыми разнообразными и выдержанными в палитре, потрясающей обилием красок и тонов. В этот раз Газизов казался усталым и неспособным на калечащие проявления. Но Артем знал, что расслабляться не стоит. Даже с учетом предельной усталости. Расслабишься — не осилишь. Костей не соберешь.
— Звонят мне высокопоставленные товарищи разные, «соседи» звонят, из администрации звонят, из Москвы звонят, вопросы задают, на ковер зовут, любовь разную обещают, — почти растерянным голосом пожаловался Газизов. — Ты садись, садись. Говорят: Следственный комитет превысил, Следственный комитет вторгся, Следственный комитет устроил тридцать седьмой год. А я, понимаешь, и не в курсе, чего я за тридцать седьмой устроил. У меня вообще честный, как это, шаббат и «Рубин» по телеку.
Он хмыкнул и посмотрел на Артема, севшего по стойке смирно, чтобы не вырубиться. Руки на папочке, папочка на коленях. Если откинуться на спинку стула или коснуться головой стенки — брык и уснешь. Адреналин откипел и высох, оставив после себя пустую вялость.
— Я, главное, думаю себе: сейчас на работу съезжу, Терлеева приглашу… — говорил Газизов, будто устало баюкал. — Он мне все объяснит… Мы высокопоставленных этих на другое место поставим… А Терлеев не идет!
Артем и к рявканью был готов, в принципе, но все равно вздрогнул. Газизов подырявил его жгучими черными дулами и гаркнул снова, обозначив удар кулаком по столу:
— А Терлеев занят слишком, чтобы к начальству ходить! У него, значит, полный шаббат и дела поважнее! Он, значит, у нас важняк, а не тихий скромный дознаватель с выговором!
Обычно Артем такие напоминания сносил с трудом — уж кто-кто, а Газизов лучше всех знал цену и выговору, и заминке с произведением Артема в полноценные следаки. И лично уговаривал Артема не уходить, усердно, оба раза. И все равно время от времени напоминал. Ну язык вот такой поганый, не лучшее, но распространенное свойство начальствующего состава. Но в этот раз Газизов мог даже настоящий и самый стыдный Артемов секрет пересказывать в гнусных подробностях. Победители не ведутся.
Артем был победитель.
Он дождался, пока начальство проорется, отдышится и задаст наконец вопрос, действительно требующий ответа. Дождался — и ответил:
— ОПС[12] разматывал.
— Какую ОПС? — не понял Газизов. — Я тебя спрашиваю, ты чем весь день… А. ОПС, значит. Ты в детство впал, Артем Александрович?
— Нет.
— А по-моему, да. Ты не ОПС занимаешься, осмелюсь напомнить, а хозделами. Конкретно — чего там Неушев на «Потребтехнике» натворил. Так?
— Так. Хозделами занимаюсь, Неушев натворил ничего себе…
Газизов смотрел на него не отрываясь. Артем не сбился:
— …Но статьи там придумывать придется. Налоги и зарплату платил до последнего, денег не тырил, правила особо не нарушал.
— И довел завод до банкротства.
Артем помолчал и размеренно заговорил:
— В ходе оперативной проверки обстоятельств, ставших причиной кризисной ситуации на ЗАО «Потребтехника», документарного подтверждения преступного умысла со стороны владельцев и руководства предприятия не обнаружено, как и признаков состава преступления в целом.
Газизов наклонил голову и стал похож на умного ротвейлера. Умного. Но ротвейлера. Артем вздохнул и продолжил:
— Финансовая деятельность предприятия соответствовала хозяйственной, необоснованных и рискованных операций руководство не проводило, платежи в бюджет, поставщикам, персоналу и по прочим обязательствам происходили в срок и в полном объеме. Ситуация резко изменилась в октябре, когда сменилось руководство финансовой дирекции. Прикомандированный замфиндиректора Филатов стал и. о. вместо заболевшей Шамайко. По имеющимся данным, нашедшим документарное подтверждение, именно распоряжения Филатова целенаправленно и в кратчайшие сроки завели «Потребтехнику» под предбанкрот. Кроме того…
— Это что за данные такие?
Артем протянул папочку. Газизов взял, положил ее перед собой, не раскрывая, и попросил:
— Давай своими словами.
Артем, глядя перед собой, продолжил гнать сукно:
— Кроме того, по информации, требующей дополнительной проверки, значительная часть налоговой задолженности образовалась искусственным образом — в результате незачета налоговыми органами части платежей, произведенных заводом.
— Это как?
— Возврат в связи с якобы неправильным оформлением документов, компьютерные сбои, зачисление получаемых сумм в качестве штрафов и пеней по вновь образовавшимся долгам, в результате чего задолженность по основным платежам продолжала расти. При этом все искусственно образовавшиеся долги немедленно обрастали новыми штрафами и пенями. Эти обстоятельства с одновременным арестом Неушева по совершенно другому делу позволили мгновенно завершить перевод завода в иные руки.
Даже про «совершенно другое дело» Артему удалось сказать совершенно ровным тоном.
Газизов поерзал, раскрыл папочку, тут же закрыл ее и воскликнул:
— Слушай, ну так ведь не бывает!
Артем смотрел на него почти не моргая. Поскольку от дальнейших выкриков начальство воздержалось, Артем, помедлив, продолжил:
— По имеющейся информации, по аналогичной схеме в течение текущего года произошла смена владельцев четырех заводов того же профиля, что и «Потребтехника», — в Самарской, Ростовской, Кировской и Челябинской областях. Везде новым владельцем стала ОМГ. Везде за пару месяцев до смены владельца в финслужбу прикомандировывался Эдуард Геннадьевич Филатов.
— Ох ты ж еж на жабе, — сказал Газизов с выражением. — А от кого он прикомандирован был? От профильного министерства — ну, кто там — Минприбор какой-нибудь?
— От ФСБ.
— Как?
— От местного управления, — уточнил Артем, отлепляясь от сукна. Кажется, он уже мог и имел основания говорить по-человечески.
— А жаба аж жужжит, — завершил все-таки Газизов любимую мудрость, откидываясь на спинку кресла. — А я, главное, понять не могу: чего они вола-то за хвост, и чего Викулов так страстно в трубку дышит. Так это у «соседей» операция, выходит, а мы в нее нестрижеными руками…
— Операция — возможно, но не у них. От Филатова они отреклись.
— В смысле?
— В прямом, как апостол Петр.
— Артем, я человек глубоко неверующий и нерусский. Ты бы со мной попроще как, а?
— Ну куда проще. Я им звоню, представляюсь, спрашиваю: кто посылал? Они тык, мык, менжуются чего-то. Я говорю: а посылали вообще, нет? Они снова тык, мык.
