Чингиз Абдуллаев - Тень Ирода
— Подождите, — помотал головой, словно оглушенный известием, Агаев. — Я должен позвонить.
— Только не к себе, — посоветовал Дронго, — позвоните в соседний отдел. Или кому-нибудь из друзей. Вон там есть телефон.
— Ждите меня, — кивнул Агаев и подошел к телефону. Он все-таки набрал номер телефона подполковника Славина; И долго ждал, пока наконец кто-нибудь ответит. И лишь когда трубку подняли и незнакомый голос сказал: «Слушаю вас», — он повесил трубку.
Затем набрал телефон Краюхина. В этот раз ему повезло больше, трубку подняли почти сразу.
— Здравствуй, — начал Агаев, — это я, Гамза. Я из-за города говорю. Ты не знаешь, что у нас случилось в отделе? Звоню, никто не отвечает.
— Приезжай быстрее, — оживился Краюхин. — Там у вас такое происходит! Просто невероятное!
— А что случилось?
— Ты ничего не знаешь? Владимира Сергеевича убили. Застрелили прямо на улице. Все говорят, что это сделал Дима Виноградов. И украл какие-то документы. Представляешь, какой ужас. Сейчас мы будем давать его в розыск. Но я думаю, его быстро найдут. Наверное, с ума сошел парень. А ведь такой тихий был, спокойный.
— Дима убил Славина? — не поверил услышанному Агаев.
— Ну да. Двое наших офицеров из особой инспекции случайно все видели. Убийство произошло недалеко от памятника Марксу. Наверное, чего-то не поделили. Говорят, они громко спорили. И документы пропали. Ты меня слышишь? Приезжай немедленно! Вас уже тут ищут.
— Да, — расстроенно сказал Гамза, — конечно, приеду. — Он повесил трубку и, тяжело развернувшись, пошел к Дронго.
— Убедились? — спросил Дронго.
— Что там произошло? — тихо спросил Агаев.
— Это долго рассказывать, — отмахнулся Дронго. — Давайте сначала вытащим Светлову. Вы знаете, к кому она поехала в МУР?
— Знаю.
— Звоните. И предупредите ее, чтобы не возвращалась в милицию. Я буду ждать у РУВД. А вам нужно срочно отсюда исчезнуть.
— Как исчезнуть? — изумился Агаев. — Я должен вернуться на работу! Там нас уже ищут.
— Нет, — возразил Дронго. — Что они вам сказали?
— Что Дима Виноградов убил Славина и сбежал с важными документами.
— Вот видите. Они ни перед чем не остановятся. Вам нельзя возвращаться туда. Сегодня никак нельзя. Только завтра.
— Нет, — возразил Агаев, — так нельзя. Я просто 'не имею права так поступать. Я обязан вернуться в ФСБ.
— Неужели вы не понимаете, что они уже приняли решение. Вся ваша группа будет уничтожена. Все до единого. Славин рассказал мне о найденном документе. Там специальная записка аналитического управления. Чтобы сорвать выборы и ввести в стране чрезвычайное положение, нужно устроить серию взрывов для полной дестабилизации положения. При этом ответственность за подобные террористические акты будет возложена на чеченскую сторону.
— Откуда вы знаете? — шепотом спросил Агаев.
— Этот документ сейчас у Виноградова. Вечером я с ним встречаюсь. Если вы потерпите до вечера, то сами его прочтете. Мне важно, чтобы вы остались в живых хотя бы до вечера.
Агаев нахмурился. Он думал. Потом решительно сказал:
— Я все равно должен вернуться. А Светловой я сейчас позвоню.
Он снова подошел к телефону, поднял трубку. Долго говорил, причем иногда так тихо, что Дронго, стоявший совсем рядом, даже не слышал его. Наконец Гамза закончил говорить.
— Я ее нашел, поговорил с ней, — сообщил он. — Ничего не стал объяснять. Просто предложил приехать сюда. Она будет через полчаса.
— Хорошо. Вы будете ее ждать?
— Я поеду в ФСБ, — упрямо сказал Агаев.
— Не будьте вы таким идиотом, — рассердился Дронго. — Речь идет не о вас, и даже не о вашей группе. Речь идет о десятках, сотнях тысяч людей, о миллионах ваших сограждан. Нельзя поступать, как упрямый мальчишка.
Агаев молчал.
— Кто такой этот погибший Исаев? — спросил Дронго. — Вы что-нибудь о нем знаете?
— Вчера ночью мы были на даче Лысого, — тихо ответил Агаев. — Нам удалось выяснить, что два бывших члена его группы, очевидно, имевших отношение к террористическим актам, были ликвидированы. Третий, кто должен был взорвать очередную бомбу двадцать третьего числа, был Исаев. Тогда мы еще не знали, что он работает в аэропорту.
— Все?
— Нет. Там был еще четвертый взрыв. Двадцать седьмого. Но кто его осуществит и. где, мы не знаем. Еще мы узнали, что с Игорем Лысым встречался полковник Мамонтов из особой инспекции ФСБ. Славин как раз хотел поговорить с полковником по этому вопросу.
— Уже поговорил, — кивнул Дронго. — Кстати, этот документ Виноградов взял в кабинете Мамонтова. Думаю, что этот полковник имеет непосредственное отношение к смерти ваших товарищей.
— Да, — согласился уже ничему не удивлявшийся Агаев, — может быть.
— Идемте, здесь недалеко есть небольшой ресторан, — предложил Дронго. — Там как раз и подождем Светлову.
— Нет, — снова сказал Агаев, — я должен поехать в ФСБ. Поймите меня, если там никого нет, значит, все можно сваливать на Диму Виноградова, значит, можно оставить безнаказанным убийство Владимира Сергеевича, майора Орловского. Нет. Так нельзя. Я должен быть там. А вы ждите Светлову и расскажите ей обо всем.
— Послушайте, Агаев, — начал злиться Дронго, — я ведь вам объяснил. Неужели вы ничего не хотите понять? Нужно подождать до завтра.
— Нет, — снова возразил офицер, — я не могу. Просто не имею права.
— Вы мне не верите? — вдруг понял Дронго.
— Верю. Но я должен убедиться во всем лично. По-моему, это правильно. А Светлову вы ждите. И потом, это будет проверка. Если я не вернусь, значит, не нужно туда ездить и Светловой. Если все будет нормально, тогда приедет и она. Позвоните мне, и я вам все скажу.
— У вас не будет такой возможности.
— Может быть, — согласился Агаев. — Я офицер. Я обязан быть там, где погибли мои товарищи. В конце концов, это моя работа.
— Я против этого, — в последний раз сказал Дронго. Агаев пожал плечами. Уходя, он обернулся, протянул руку.
— Спасибо вам, — сказал на прощание. — Куда мне позвонить в случае необходимости?
Дронго назвал номер Ковровой. И ничего больше не добавил. Он понимал мотивы капитана Агаева и признавал относительную справедливость его решения. Он понимал, что остановить сейчас офицера он не может. И, наверное, не имеет права. Капитан был прав. Это была его работа и его служба. И он должен быть там, где погибли его друзья, где обвиняют его молодого товарища. Может, у него ничего не получится, но он все равно должен попытаться что-то сделать. Иногда человеку нужно совершать подобные поступки, иначе он потеряет уважение к самому себе. А это худшая из форм унижения.
Агаев ушел. А Дронго долго стоял и смотрел, словно ждал, что тот вернется. И наконец дождался, когда к РУВД подъехала машина и из нее вышла стройная женщина средних лет, со светлыми волосами, спрятанными под темный берет. Она собиралась войти в здание, когда он негромко позвал ее:
— Светлова.
Она обернулась. «Начинается следующий акт», — подумал Дронго.
23
Они были в кабинете втроем. За столом, в кресле хозяина, сидел заместитель директора Федеральной службы безопасности. Он был в ярости и не скрывал своего настроения. За столом, напротив него, сидели двое. Полковник Мамонтов, потерявший обычное хладнокровие, сильно покрасневший, с налившимися кровью рыбьими глазами. И другой офицер, менее взволнованный. Это был полковник Панков, руководитель аналитической программы «Возвращение Голиафа», подготовленной еще полгода назад.
Собственно, все началось после декабрьских выборов. Тогда победила оппозиция, и стало ясно, что остановить их на президентских выборах будет крайне трудно, если не невозможно. С каждым днем ситуация становилась все более определенной. Нынешний президент не мог победить ни при каком случае, даже учитывая обычные массовые подтасовки итогов выборов. Но приход к власти другого президента означал крах. Полное крушение многочисленных «прилипал», сумевших за эти годы присосаться к жирному пирогу, некогда называемому «общественным имуществом», и сказочно разбогатевших за это время.
Многие из этих «прилипал» сознавали, сколь непрочно их положение и как быстро все может измениться в худшую сторону. Многие понимали и другое — новый президент начнет прежде всего с чистки правоохранительных органов, погрязших в коррупции, прославившихся на весь мир своей воинствующей некомпетентностью, наделавших массу преступлений в Чечне, ставших синонимом непрофессионализма в решении любых вопросов и имевших лишь один положительный показатель — полную лояльность власти, позволившей им так долго, нагло и безнаказание занимать высокие должности и наживаться, создавая невероятные состояния.
Именно тогда была подготовлена абсолютно секретная программа аналитического управления, называемая «Возвращение Голиафа». Оппозиция упорно продвигалась к власти, и ее победное шествие по всей стране остановить демократическим путем было невозможно. Оставалось одно — пользуясь войной в Чечне и общей обстановкой в стране, перенести выборы отменить их или вообще приостановить действие конституционных норм.
