Борис Акунин - Шпионский роман
Только сунул ключ в скважину — дверь рывком распахнулась сама.
В коридоре теснилась вся группа и сам Октябрьский впридачу. Лица такие, что Егор вмиг понял без слов.
— Где тебя черти носили? — втащил его внутрь старший майор. — Ладно, башку я тебе потом откручу. Звонили. Дважды. Ровно в десять и в пол одиннадцатого. Мужчина. Вроде бы с акцентом. Галя сказала, ты обещался быть в одиннадцать.
На часах было без трех минут. У Егора сразу пересохло во рту.
— Первый раз звонили от Никитских ворот, из уличного автомата. Второй раз — из автомата возле «Художественного». От обоих мест до немецкого посольства меньше десяти минут пешком… Да не дрожи ты! — Октябрьский схватил Егора за плечи, тряхнул за плечи и прошептал на ухо. — Про троллейбус помни. Признайся: думал — зря?
Прямо на этих словах зазвонил телефон, поэтому закончил шеф скороговоркой:
— В тот район отправлено несколько групп захвата. Приказ — брать. Твоя задача — растянуть разговор, чтобы успели определить место и подъехать. Всё, Валиулина, давай! — махнул он Гале, напряженно застывшей над телефоном.
Та быстро схватила трубку, однако заговорила лениво, сонно:
— Але… Чтоб он провалился, твой Степан. Ночь на дворе! … Да пришел, пришел, куды он денется. Щас позову. Тьфу!
Октябрьский держал возле уха трубку спецтелефона. Глаза были устремлены на циферблат часов.
— …Сорок секунд. Больше нельзя. Давай!
— Кто это? — настороженно спросил Егор и шмыгнул носом.
Октябрьский кивнул: всё нормально, так держать.
— Карпенко, это вы? — спросил неуверенный голос, пожалуй, что и вправду с легким акцентом. — Я от Петра Семеновича. Почему так долго шли?
— Есть, засекли, — одними губами прошептал старший майор. — Тяни время!
— Я долго? — зло зашипел в трубку Дорин. — Сижу тут чуть не месяц! Ящик отобрали, сами исчезли! Не знал, что и думать. Гроши кончаются, соседи пристают — чего не работаешь…
— Спокойно, спокойно, — перебил его неизвестный.
Хотя неизвестный ли? Поразительная вещь: этот голос Егор вроде бы уже где-то слышал. Но где?
— Вы что, меня не узнаете? — спросил Вассер (наверняка это был он) и кашлянул. — Мы же с вами…
Не договорил — на том конце лязгнуло, и разговор прервался.
Егор растерянно оглянулся на шефа. Тот поднял ладонь в перчатке: тихо, не мешай.
В спецтелефоне что-то заурчало, и Октябрьский шлепнул рукой по стене, но не с досадой, а триумфально.
— Ко мне его, живо! — сказал он кому-то. — Не нашумели? Уверены? Ну, молодцы.
Широко улыбнулся Егору и остальным:
— Взяли! Отлично сработано. И вы, товарищи, тоже молодцы.
Два раза «молодцы» от шефа — это что-нибудь да значило.
Дорин едва успел вытереть рукавом испарину со лба, а Октябрьский уже тащил его на лестницу.
— Живо, за мной!
Пока шли в ГэЗэ (проходными дворами, с оглядкой), Егор успел рассказать о голосе — вроде бы знакомом, только не вспомнить, откуда.
Октябрьский бросил:
— Не мучайся. Через десять минут мы эту тайну пещеры Лейхтвейс разгадаем.
Разгадали.
Сначала в кабинет заглянул старший группы захвата (Егор видел этого сотрудника впервые). Гордо доложил:
— Шеф, прикажете заводить?
— Давай, Барыкин, предъявляй, — велел старший майор, садясь на край стола.
Дорин встал рядом, приготовился смотреть.
В дверь под руки ввели какого-то тощего, белобрысого. Голова его была опущена, так что Егор разглядел лишь хрящеватый нос и какую-то дулю, торчащую изо рта.
— Это я ему кляп резиновый засунул, чтоб не орал, — объяснил Барыкин. — Я, шеф, его как взял? Там в автомате верхнего стекла нету, так я его, голубу, прямо снаружи пальцами за горло — на парализующий захват. И сразу кляп в пасть. Чисто сработали, ей-богу!
В это время арестованный дернул подбородком — и Егор его узнал. Фон Лауниц это был, агент Эфир. Вот тебе и пещера Лейхтвейса!
На Октябрьского было страшно смотреть — так побелело и застыло его лицо.
А Барыкин перемены, произошедшей с начальником, не заметил:
— Вокруг никого не было, мы проверили. Этот, как очухался, особо не бултыхался, только мычал всю дорогу…
— Вынуть кляп! — приказал старший майор. — Ключ от наручников! И всё, Барыкин. Свободен.
— Шеф, да мы его толком еще не обшмонали! Вдруг оружие спрятано, яд? Или накинется.
— Свободен! — гаркнул Октябрьский — и Барыкин, отдав Егору ключ, поспешно ретировался в коридор.
— Можно воды? — осипшим голосом попросил Эфир, едва избавившись от кляпа. А когда осушил стакан, рассказал следующее.
Нынче вечером его внезапно вызвали к полковнику Кребсу, для выполнения срочного задания. Он должен позвонить радисту и, если узнает голос, передать инструкции. Предварительно протелефонировать господину Октябрьскому не решился — предполагал, что Кребс на всякий случай мог установить за ним слежку. Думал, сразу обо всем доложит после разговора с радистом и рапорта полковнику. Вдруг выяснятся какие-нибудь дополнительные сведения. А инструкцию он должен был передать такую…
— Вы когда обязаны отрапортовать Кребсу? — перебил его шеф.
— Сразу же после разговора с радистом.
Октябрьский аж застонал от досады.
— Про инструкцию потом. Звоните! Скажете: с радистом всё в порядке, приказ передал. Вон по тому аппарату. Живо!
Фон Лауниц схватил трубку, набрал номер.
— Это я, — сказал он по-немецки. — …Только с третьего звонка… Говорит, гулял, надоело на месте сидеть… Нет, не думаю, что врет… Да, голос его, никаких сомнений… Во сколько? — Эфир посмотрел на стенные часы. — Десять минут назад, в 11.10… Сразу доложить не мог, возле автомата появился человек. Скорее всего, ему просто был нужен телефон, но я рисковать не стал, нашел другой… Да, слово в слово… Слушаюсь. Как только вернусь, всё подробно изложу.
Он положил трубку и выжидательно посмотрел на шефа, который слушал разговор по отводу.
— Хорошо, — похвалил его старший майор. — Правдоподобно. Теперь про инструкцию. Что вы должны были передать радисту?
— Сейчас. — Фон Лауниц достал из кармана сложенную бумажку. — «Немедленно выходите из дома. Ничего с собой не берите. Из подворотни налево, сворачиваете на улицу Дзержинского, потом идете по Сретенке, через Колхозную площадь, и по Первой Мещанской до Ржевского вокзала. Всё время держитесь левой стороны. Возле пригородных касс к вам подойдут и спросят: „Молодой человек, вас звать Володей?“ Идти небыстро, с заданного маршрута не сворачивать. Выполняйте!»
— Всё?
— Всё.
— Тогда до свидания. И спасибо. — Шеф крепко пожал немцу руку. — Вы убедитесь, что мы умеем награждать ценных агентов. У подъезда вас ждет такси, отправляйтесь к полковнику Кребсу писать отчет.
Вышел с фон Лауницем за дверь, но через каких-нибудь пол-минуты бритая голова снова появилась в проеме:
— Бегом, Егор! Время!
Они вдвоем неслись по длинным коридорам, потом по лестнице. Встречные сотрудники смотрели на бегущих без интереса: торопятся — значит, так надо.
— Маршрут запомнил? — говорил шеф. — Тот же фокус, что в прошлый раз. Только теперь сопровождать тебя не сможем. Ночь, улицы пустые. На то и расчет… На вокзал, конечно, людей пошлю, но тебя, скорей всего, перехватят где-нибудь по дороге. Как тогда. Егорка, работаешь один. Всё теперь зависит от тебя. Парень ты сообразительный, ориентируйся по ситуации. Эх, готовились-готовились, а даже канала экстренной связи не предусмотрели. На гривенников для автомата. И, главное, будь осторожней.
— Что, могут кокнуть? — бодро спросил Дорин, ссыпая монетки в карман.
Прежде чем ответить, Октябрьский немного подумал.
— Вряд ли. Зачем? Вассера ты не знаешь. Ни с кем не связан. Нет, ты им нужен живой. И мне, между прочим, тоже.
Перед самым выходом он отобрал у Дорина пропуск и пистолет, коротко обнял, толкнул в спину:
— Ну, катись. Я в тебя верю.
До угла Егор припустил бегом, чтоб хоть немного наверстать упущенные минуты. Вряд ли немцы затеяли слежку прямо возле ГэЗэ — побоятся мозолить глаза охране, ночью-то. От Сорокового гастронома перешел на шаг, сначала быстрый, потом помедленней.
В прошлый раз, перед встречей с Селенцовым, времени собраться с мыслями не было, зато теперь, под мерный стук каблуков, думалось ясно и четко.
Слюнтяй ты, Дорин, со своими переживаниями и сомнениями. Микроскопный человечек, маловер. Уже готов был осудить Наркома за троллейбус и восемьдесят две жизни. Не зря пали эти советские граждане. Они стали гвоздями, укрепившими бастион нашей будущей победы. Вассер все-таки клюнул! Теперь, если он сорвется с крючка, виноват в этом будет не Нарком, а исключительно лейтенант Дорин. На тебя и только на тебя ляжет тяжкая ноша ответственности за погубленных людей. Сейчас все они смотрят своими мертвыми глазами на то, как ты идешь по ночной улице, и шепчут: «Гляди в оба, Егор. Не допусти, чтобы наша смерть оказалась напрасной».
