Сергей Зверев - Завербованная смерть
– Извините, что прерываю ваш разговор, – вежливо вмешался в экзекуцию Оршанский, – но, являясь поклонником вашего таланта, господин Жозеффи, хочу поздравить вас с прекрасным выступлением! – Александр галантно протянул иллюзионисту скромный букетик, который он заранее купил на выходе из метро. Чувствуя издевку или подвох, раздосадованный фокусник почти прорычал ответное «Спасибо», и цветы демонстративно не взял.
– Вы были бесподобны. – Оршанский переключился на девушку. – Комиссия была в таком восторге, что стала совещаться, не посоветовать ли вам оставить этот прием с музыкой в номере. Только мелодию, естественно, заменить на такую, которая более знакома киприотам. – Он сунул букетик ассистентке и нахально представился: – Александр. Александр Борисович Оршанский. Журналист и ваш почитатель.
– Спасибо. – Девушка машинально взяла отвергнутые партнером цветы. – Это случайно произошло, – начала оправдываться она, – честное слово! Я ждала очень важного звонка и… жутко волновалась. Больше такого не повторится. – Она перевела затравленный взгляд на своего работодателя. Тот только криво усмехнулся, но отчитывать при Александре девушку больше не стал.
– Да вы что! – Оршанский инициативно заступался за девушку. – Это было настолько… э-э-э… неожиданно, настолько, я бы сказал, экзотично и к месту! Знаете, когда в момент наивысшего напряжения идет вдруг эмоциональный слом, – Александр льстил напропалую, но Жозеффи надо было задобрить, да и союзники ему не помешают, – это очень высокое искусство. Да и потом – смешно же ведь, в самом деле!
– Спасибо. – Девушка слегка улыбнулась, выслушивая яростное и хвалебное выступление журналиста.
– Я не клоун, – чуть более миролюбиво, но все еще с раздражением бросил фокусник, извинился и отошел к артисту-дрессировщику, который держал на коротком поводке большого медведя.
– Зря он сердится, – миролюбиво произнес Оршанский, оставшись наедине с девушкой, – я ведь не подтруниваю. Со стороны виднее, и ваше выступление вызвало настоящий фурор, честное пионерское!
– Спасибо, – еще раз поблагодарила девушка и наконец протянула руку: – Изольда.
– Изольда, э-э-э-э…
– Изольда Гальчевская.
– Александр, – еще раз представился Оршанский и добавил: – Папа ваш, очевидно, большой оригинал. Я это к тому, что имя у вас не совсем обычное, – корректно поправился журналист.
– Я знаю, – снова улыбнулась девушка, очевидно, зная, что такой, как у нее, улыбкой можно расположить к себе кого угодно. – Цирковые часто выбирают себе не совсем обычные имена. – Она немного посторонилась, пропуская униформу с очередным агрегатом. Александр вежливо подхватил девушку под локоток и попятился от униформистов в сторону фокусника и дрессировщика, которые горячо о чем-то заспорили, яростно жестикулируя.
– А вы из цирковых? – вежливо продолжал беседу Оршанский, продолжая осторожно и незаметно подступать к разгоряченным мужчинам.
– Да, – откликнулась Изольда. – Мой папа выступал в группе воздушных гимнастов под руководством Олега Яковлевича Лозовика и все мечтал, что я пойду по его стопам. Вот и дал мне имя с прицелом. Только я цирком не болею, – со вздохом произнесла девушка, – во всяком случае, не в такой степени, как мой родитель.
– Если у нас все получится так, как мы задумали, – подобравшись довольно близко, Александр расслышал голос дрессировщика, – то обогатимся так, что на несколько лет хватит! Ты, главное, не дрейфь! За это хорошо заплатят!
– Я и не сомневаюсь, – отозвался Жозеффи, – обязательно получится. Бездарь! – гаркнул иллюзионист, заметив подкравшихся Изольду и Александра. – Иди хоть грим сними! Разулыбалась, понимаешь… – И, слегка приобняв сотоварища за плечи, увел того подальше в хитросплетение служебных коридоров.
– Хам, – безобидно отозвался на реплику фокусника Оршанский, пытаясь снивелировать ситуацию, но ассистентка не нуждалась в приободрении и сама яростно встала на защиту своего патрона:
– Никакой он не хам. – На бледных от пудры щеках проступил румянец. – Вы просто не знаете, какой Владимир замечательный человек. Он самый достойный из всех артистов! Ему просто не всегда везет, и фамилия у него, к сожалению, не Кио. Он всего добивается сам. О нем еще узнают, вот увидите!
– Я вам верю, – охотно согласился Александр и спросил: – Вы не против, если я к вам набьюсь в друзья? Дело в том, что я лечу с вашей труппой на Кипр, а поскольку я никого не знаю, то прошу вас быть моим гидом. Взамен могу предложить быть гидом по Кипру. Идет?
– Идет, – тряхнула кудряшками Изольда. – До встречи в аэропорту.
Оршанский был дальновиден. То, что ассистентка по уши влюблена в своего кумира и работодателя, было видно с первого взгляда, и «метод аналитического внедрения» в данном случае был неуместен. А вот покровительственная дружба – это как раз то, что надо.
«Интересно, – подумал Александр, досмотрев остаток номеров и выбравшись на жаркую московскую улицу, – о каком обогащении шептались дрессировщик с фокусником? Они вроде бы не члены правительства, командировочные у них аховые, на них несколько лет никак не протянешь. Странно… Ну да ладно, будет день, будет пища».
Глава 3
Впрочем, насчет дня Оршанский сильно погорячился. Работать вслепую Александр не любил. Начальник отдела не дал ему никаких зацепок, значит, их надо отыскать самому. Поэтому, добравшись около девяти вечера домой, Саша быстренько прибрал свою холостяцкую квартиру, договорился с соседским мальчонкой Костиком насчет своей кошки – все ж таки уезжает почти на полторы недели, плотно поужинал, вооружился банкой гранулированного кофе и уселся за компьютер. Время поджимало, поэтому иного способа узнать об артистах труппы, кроме как воспользоваться услугами Интернета, у журналиста не было. Можно было, конечно, обратиться за помощью в родную организацию, но на получение допуска к информации и личным делам нужно было время. Да и не факт, что все персоналии труппы проходят в ФСБ. Вряд ли что-то или кто-то из артистов мог заинтересовать столь могущественную организацию. Разве что в необозримо отдаленном прошлом.
Вообще-то сыщиком Александр всегда был никудышным – бегать по городу, вынюхивать факты, часами сидеть в засаде и выискивать компромат, как это иногда делают его коллеги по цеху, – это было не в характере Оршанского. А вот если необходимо поковыряться во Всемирной паутине – тут уж ему не было равных. Он, как заправский золотоискатель, мог часами терпеливо перемывать тонны ненужной, на первый взгляд – совершенно пустой информации, выискивая микроскопические золотые песчинки. Но когда эти крупицы складывались воедино, результат, как правило, получался ошеломляющий. Сутки во Всемирной паутине экономили Оршанскому неделю бессмысленного мотания по городу. Он четко определял местонахождение золотоносной жилы и далее копал уже целенаправленно и точно, зачастую даже не выходя из квартиры.
На сей раз времени для поисков у Александра было мало, и он очень надеялся, что про цирковых в Интернете окажется не так уж много материалов. Сам по себе цирк – организация довольно консервативная и, если можно так выразиться, «клубная». Чужакам туда дорога закрыта, да и сами цирковые крайне редко выносят сор из избы. К тому же имя Вольдемар Жозеффи должно быть и вовсе большой редкостью. Так что Александр рассчитывал за пару-тройку часов просмотреть все материалы и выудить самые необходимые и интересные факты о нем, его ассистентке и друге-дрессировщике Константине Викентьевиче Заметалине. Однако все оказалось не так просто.
Помимо всякой ненужной чепухи, цирковая фамилия Жозеффи всплыла еще с конца ХIХ века. И принадлежала, между прочим, популярным тогда цирковым артистам. Имел ли к ней какое-нибудь отношение Вольдемар Жозеффи (он же – Владимир Жеребцов) – было неизвестно. Но если поверить словам Изольды, что иллюзионист не имеет за плечами родословной и всего добивается сам, то, значит, этот Жеребцов просто взял и присвоил себе известную старую цирковую фамилию. Само по себе это, может быть, и не есть хорошо, но ничего предосудительного в этом тоже нет. Цирковые сплошь и рядом меняют имена, становясь вместо Жени – Джорджами, вместо Кать – Катринами и вместо Королевых – Лапиадо.
Александру такое вольное обращение с именем и фамилией никогда не нравилось. Особенно после того, как его юный сосед-нэпман Петька взял бы себе фамилию Путин и стал Петром Владимировичем Путиным. А на вопрос: «Вы, случайно, не…» – только загадочно улыбался, мол, мне не совсем удобно об этом говорить и так далее. Пропиарилось юное чмо конкретно. И хотя как был он Петькой Дубинкиным, так им и остался, Оршанскому такие выкрутасы претили. Но, как говорится, это уже дело личного вкуса. К ответственности за такие штучки людей не привлекают.
Подробно ознакомившись с подноготной старой цирковой фамилии, Александр долго шарил по Всемирной паутине в поисках следов пребывания на земле их незаконнорожденного отпрыска Вольдемара. Но это оказалось не так просто. Отпрыска словно никогда не существовало. И лишь под утро, выпив добрую канистру крепкого кофе и надымив так, что кошка жалобно выла, моля выпустить ее хотя бы на балкон, Оршанский наткнулся на бледную статейку в какой-то малознакомой ему периферийной газете. Изложенные в ней пикантные факты непосредственно касались недавних гастролей иллюзиониста по Дальнему Востоку, но к предстоящему визиту на Кипр имели весьма опосредованное отношение.
