Владимир Огнев - Две операции майора Климова
Климов стоял возле серой «Волги», в которую инженер-капитан Барков, сотрудник одной из технических служб управления, укладывал два новеньких элегантных чемодана. Пристроив их на заднем сиденье, Барков повернулся к Саше:
— Явился? Садись-ка рядом да береги мое оружие пуще глазу. Последнее слово техники.
— Что-то тяжеловато оно, твое «последнее слово, да и габариты не космические, — поддразнил Климов влюбленного в свои приборы Константина Баркова. — Садись, Саша. А ты, Костя, давай за руль и поехали. Дорогой поговорим.
Машина плавно тронулась с места, миновав ворота, вырвалась на свежеполитую зеленую улицу. Майор, обернувшись к Колоскову, начал инструктаж. По выработавшейся с годами привычке говорил кратко, сжато, четко формулируя мысли.
— Задача — осмотреть бывшее жилье Рачинского. Квартира может многое рассказать о хозяине. Позавчера я договорился с Маслаковым, сегодня он дома один, ждет нас. Комнату Рачинского отдали семье Павла Ивановича, там будут жить его внуки. Будут — потому что сейчас они в пионерском лагере. Мебели у Рачинского было немного, часть он продал Маслакову. Кое-какую рухлядь просто оставил. Ремонт Павел Иванович еще не делал. Посмотрим, может быть, там и сохранилось что-нибудь заслуживающее внимание. И посмотрим капитально. Костя захватил новую портативную рентгеновскую установку. Если вояж Рачинского по оборонным объектам не случаен, то вполне вероятно, что он имел тайник. Все ясно?
— Ясно, товарищ майор, — ответил Колосков, мысленно обругав себя за то, что эта в сущности простая мысль не пришла ему в голову.
Инженер-капитан Барков, уже посвященный в суть дела, молча кивнул. Вскоре центр города остался позади. Перевалив через виадук, машина скользнула в новый заводской поселок. Крупноблочные свежепокрашенные дома обступили дорогу.
— Вваливаться в квартиру все сразу не будем, заметно очень, а лишние разговоры ни к чему. Высадите меня на Грибоедова, у проходного двора, я зайду первым. Вы заезжайте с проспекта Строителей и идите вместе. Вопросы есть?
— Можно общего порядка? — Саша Колосков всем телом подался вперед. — Алексей Петрович, мне не совсем понятно, зачем наше расследование окружать такой тайной? Даже сейчас вот осторожничаем, а Рачинского-то здесь нет, он же уехал.
— Зачем, говоришь? Предположим, что человек, которым мы интересуемся — враг. Тогда, возможно, в нашем городе у него есть сообщник. Станет ему известно, что приезжали чекисты, он и Рачинского предупредит, и для себя сделает выводы. Плохо будет?
Но может быть еще хуже. Ведь если Рачинский — честный человек, а мы дадим понять окружающим его людям, что им занимаются органы государственной безопасности, мы же его скомпрометируем. А какая это будет травма для него? Попробуй-ка поставить себя на место невиновного, но подозреваемого человека. Мы обязаны беречь доброе имя каждого гражданина. Всегда, при всех обстоятельствах, — заключил майор. И совсем другим, будничным тоном сказал: — Ну, приехали. Останови, Костя, возле этой арки.
7Узкая (черт бы побрал этих проектировщиков) лестница привела на площадку третьего этажа. Угольно-черная надпись на светлой панели наискось от двери в двенадцатую квартиру: «Вовка + Галка = Любовь».
«Галя вечером свободна, не забыть взять билеты в кино», — автоматически пришла и тут же спряталась радостная мысль. Александр нажал кнопку звонка.
Подкрепление прибыло вовремя: Климов уже с трудом сдерживал атаку хозяина, пытавшегося во что бы то ни стало напоить гостей чаем с вареньем из своего сада, угостить домашним печеньем, которое «никто в городе так, как моя старуха, не делает». Заметно польщенный вниманием к его «историйке», Павел Иванович суетился больше обычного, начал что-то рассказывать о законах гостеприимства и сдался, по его собственному выражению, только «под давлением превосходящих сил». Показывая квартиру, Павел Иванович провел чекистов сначала по своим «апартаментам», затем — в чистенькую уютную кухню, не преминул заглянуть в ванную и, наконец, распахнул дверь в небольшую, но светлую комнату.
— Вот тут он, значит, и жил, бывший сосед мой, — Маслаков просеменил по комнате, повел вокруг рукой. — Я было собирался здесь побелить-покрасить, да твою просьбу, Алексей Петрович, уважил — не стал пока ничего трогать. И мебелишка его, значит, вся тут. А вот эту тумбочку я уже свою поставил, ежели мешает, я ее, голубушку, мигом выволоку.
— Не надо, Павел Иванович, — втаскивая в комнату чемоданы, остановил его Барков. — Нам же здесь не танцевать.
— Ну и лады. Тогда, значит, располагайтесь, делайте, что надо. А я пойду по хозяйству займусь.
— Минутку, Павел Иванович, — вмешался Климов. — У нас к вам еще просьба: поприсутствуйте, пожалуйста, пока мы будем работать. Понаблюдайте. В качестве понятого. Сейчас и домоуправляющий ваш подойдет, я его уже предупредил. Он вторым понятым будет.
...Шел к концу второй час кропотливой, но безрезультатной работы. Впрочем, в комнате обнаружились некоторые странные вещи. В шкафу в беспорядке, грудой, свалены политические журналы. По всему видно — ни один из них не читан, даже не открывался; очевидно, сразу по получению летел в эту кучу. Зачем выписывал их Рачинский?
В том же шкафу — несколько технических справочников, два из них довольно редкие, достать их не просто. Как мог бросить их инженер, собиравшийся и дальше работать по специальности?
В телефонном справочнике ни одной пометки, зато несколько страниц вырвано.
Все это мелочи. Но мелочи, наводящие на размышления...
Просвечены рентгеном мебель, дверные карнизы, плинтуса. Ничего. И вдруг...
— Есть, — шепотом произнес Барков, откидываясь от люминесцирующего экрана рентгеновской установки. — Есть! — повторил он уже громко и позвал: — Да идите же сюда, черти!
Колосков вмиг оказался возле аппарата. Климов, в минуты волнения становившийся внешне медлительно-спокойным, взяв под руку Маслакова, предложил ему:
— Что ж, Павел Иванович, пойдемте взглянем.
На экране четко прорисовывалась часть деревянного подоконника, внутри выделялся светлый прямоугольник пустого пространства с каким-то небольшим темным пятном внутри. Это мог быть только тайник.
Барков в десятый раз опробовал все прилегающие к тайнику выпуклости; засветив переносную лампу, пытался найти хоть какое-то отверстие, которое могло бы служить «замочной скважиной» — но тщетно. И тогда в руках Константина появилась острая стамеска (извлеченная, кстати сказать, из того же ультрамодного чемодана).
— Полагаю, что быстрее будет снять подоконник. Ремонт, хозяин, за наш счет, — повернулся он к Маслакову. — Не беспокойтесь.
— Отставить, — сухо перебил его Климов, отмечая место тайника мягким черным карандашом. — Сломать никогда не поздно. Подумать надо, как открыть. И продолжайте осмотр: там, где есть один тайник, может быть и другой.
В третьем часу закончили осмотр подсобных помещений в квартире. Ничего существенного он не дал. К четырем, наконец, «сдался» тайник в подоконнике. Он был пуст. Темным пятном оказался обыкновенный сучок.
Константин Барков тщательно упаковал соскобы с дна и стенок тайника, пробу воздуха на запах — собирался использовать для анализа и последние достижения криминалистики в области одорологии[2]. Сделав несколько фотоснимков, вопросительно взглянул на Климова:
— Все?
— Не дают мне покоя визитеры, — задумчиво проговорил майор. — Как у тебя со снятием отпечатков пальцев?
— Взял все, что можно было. С зеркала, бутылок под шкафом, с посуды, лампы...
— Пройдитесь с Сашей еще раз, осмотрите стенки шкафа, кровати; изымите и упакуйте календарь, телефонный справочник... Короче, отбирайте все, где могут сохраниться следы гостей.
...Наконец, голодные и измученные, чекисты распрощались с Маслаковым и домоуправляющим. Однако Климов и здесь не забыл напомнить понятым — тайна расследования должна быть сохранена.
Колосков уносил в следственном чемодане изъятые предметы, казалось, никому не нужный хлам. Но нес его Колосков как величайшую ценность: может быть, именно здесь таилась возможность кратчайшим путем выйти на неизвестные связи Рачинского.
В управлении разошлись. Барков ушел в лабораторию выявить и проверить по картотеке отпечатки пальцев, поручить химикам по возможности выяснить, что хранилось в тайнике.
Несмотря на физическое утомление, ни майор Климов, ни еще утром собиравшийся на свидание Саша Колосков, конечно, не могли уйти домой, не узнав результатов лабораторных исследований — слишком возбуждены они были этим первым доказательством того, что идут по верному следу. Оба не сомневались, что тайник — дело рук Рачинского: он получил комнату в новом доме. Но что Рачинский мог прятать? Ценности? Шпионские материалы?
На Долинск медленно надвигался вечер. Неподвижно повисли за окнами листья кленов, в открытую форточку явственней стали доноситься голоса прохожих, улеглась принесенная дневным ветром с окружающих город степей пыль.
