Александр Петровский - Великий и Могучий
— Почему вы нас оскорбляете, называя шарлатанами? — возмутилась Нина.
— Это никакое не оскорбление, — возразил капитан. — Это констатация очевидного факта. Вот смотрите. Если маг верховный, значит, у него в подчинении должны быть прочие маги. А их вообще не наблюдается, не говоря уже о какой-либо субординации. Стало быть, с вашей стороны имеет место шарлатанство.
— Какая чушь! — прокомментировал его рассуждения Павел, ни на йоту не меняя выражения лица. — Теперь вы смотрите. Полковник — это командир полка, верно? Был такой персонаж, Штирлиц. Судя по возрасту, вы должны были видеть фильм с его, так сказать, участием. Очень популярным был в своё время.
— Видел я этот фильм, конечно, — подтвердил Рогов. — И что?
— А то, что Штирлиц никакими полками не командовал, но при этом носил звание полковника. Исходя из вашей логики, Штирлиц был самым настоящим шарлатаном.
— Ну, это же совсем другое дело! — смутился капитан. — У него были специфические условия службы, и вообще…
— То есть, вы неправы, — подытожил Павел.
— Ну, ладно, пусть будет так. А что тогда такое Северный Космос?
— Это же элементарно, Ват… То есть, Анатолий Семёнович! Северный Космос — это та часть космоса, которая находится севернее южной его части, — пояснила Нина, откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу. — Полная аналогия с Северной и Южной Кореями.
— Хорошо, согласен, вы не шарлатаны, — смирился Рогов. — Так даже лучше. Я могу перед вами извиниться, если будете очень настаивать. Но вопрос остаётся: как наши враги смогли побудить к увольнению троих директоров НИИ? Причём имейте в виду, что все простые решения, гипноз и тому подобное, нами уже проверены и отброшены.
— Информации слишком мало, — пожаловался Павел. — Не имея информации, легко построить огромное количество версий, и что потом с ними делать? Сами бывшие директора как-то объясняли этот свой поступок?
— Объясняли. Их долго допрашивали, с применением различных методов, но толку добиться не смогли. Все трое говорят, что нужно не жить, чтобы работать, а работать, чтобы жить. Якобы пока они работают, жизнь проходит мимо. Потом, на пенсии, по их словам, будет уже совсем не та жизнь. Наслаждаться ею нужно тогда, когда для этого ещё есть силы, а их с каждым годом остаётся всё меньше и меньше.
— Правильно всё они говорят, — признал Павел, и Нина подтверждающее кивнула. — Но, разумеется, довольно необычно. Вы уверены, что это не результат гипноза? Получается, что у них резко изменилось мировоззрение, а такие вещи редко происходят сами по себе, без внешних стимулов.
— Наши специалисты утверждают, что гипноза не было. Значит, из этого и исходим. Если появятся доказательства обратного, проанализируем ситуацию заново. Пока же таких доказательств нет. Итак, вы получили некоторую информацию. Завтра утром я вам позвоню, и вы мне предложите свою версию событий, раз уж вы утверждаете, что её легко построить. Она не должна быть дебильной. Например, о влиянии инопланетян или русалок я слышать категорически не желаю. Вашу версию я проверю, и если она подтвердится, мы навсегда расстанемся. Если же убедительной версии предоставлено не будет, я немедленно подключаю к делу налоговую. И, пожалуйста, не пытайтесь куда-нибудь сбежать, у нас, как говорится, длинные руки!
— Где-то я читал эту или очень похожую фразу, — похвастался Павел.
— Приятно иметь дело с начитанными собеседниками, — сообщил Рогов, попрощался с Воронцовыми и ушёл, аккуратно прикрыв за собой входную дверь.
Глава 3
Некоторое время после ухода Анатолия Семёновича супруги сидели молча, переваривая произошедшие события. Затем Павел встал, извлёк из бара бутылку хорошего коньяка и разлил благородный напиток по бокалам. Оба выпили залпом, хотя коньяк принято употреблять несколько иначе.
— Вот же попали, так попали! — выразил общее мнение Павел.
— Что будем делать? — поинтересовалась Нина, и впервые за вечер на лице её мужа слегка отразилась какая-то эмоция, а именно — растерянность.
Павел налил ещё, и себе, и супруге. Теперь он уже пил коньяк, как оный того заслуживал. Несмотря на это, решения проблемы всё равно не находилось.
— Мы же когда-то были математиками, — напомнил он. — Давай проанализируем ситуацию математически. Можно ли допустить, что три добровольных увольнения между собой никак не связаны, и просто случайно совпали по месту и времени?
— Паша, ну какая тут может быть случайность? С директорской должности уносят только вместе с креслом. Ну, или ногами вперёд. Очевидно же, что на этих троих кто-то повлиял. Наша задача — определить, как именно. Кстати, я согласна, что это не гипноз. Любой более-менее грамотный психотерапевт легко подобное внушение если уж не снимет, то распознает наверняка. Уверена, что контора этого типа запросто раздобудет толкового специалиста.
— Всё-таки, Ниночка, мне больше нравится версия случайного совпадения. Случайностями пренебрегать нельзя, они играют в нашей жизни огромную роль.
Павел вспомнил, как однажды его жизнь резко изменилась под воздействием случайного фактора. В те далёкие времена был он никаким не Павлом Дмитриевичем, и даже не Павлом, а просто Пашей, комсомольцем и студентом-первокурсником факультета прикладной математики местного педагогического института (ныне, разумеется, переименованного в университет, как же иначе?). Помимо учёбы (следует отметить, с весьма посредственными оценками) будущий прикладной математик более-менее успешно занимался боксом и даже иногда привлекался в сборную института в весовой категории до восьмидесяти одного килограмма.
Именно товарищ по сборной и притащил Пашу на какую-то сумасшедшую студенческую вечеринку, где они оба почти никого не знали, и потому тихонько сидели в углу и накачивались дешёвым плодово-ягодным вином, в те времена именуемым в народе плодово-выгодным. На происходящее вокруг они совершенно не обращали внимания, а напрасно — там было на что посмотреть. Посреди комнаты, на импровизированной танцевальной площадке, некая плохо воспитанная личность мужского пола активно приставала к симпатичной студентке, явно того не желающей. Когда сей весьма нетрезвый студент решил потрогать девичью грудь, девушка (тоже изрядно пьяная, на то и вечеринка) неожиданно для всех эффектно бросила его через бедро, попутно заломив нахалу правую руку. Несчастный юноша утратил к студентке-недотроге всякий сексуальный интерес и покорнейше запросил пощады.
— Так будет с каждым, кто посмеет меня облапать без моего разрешения! — пообещала девушка слегка заплетающимся языком. — Я, чтоб вы знали, занимаюсь самбо, и потому сильнее любого мужчины!
Паша именно в этот момент временно прервал процесс поглощения алкоголя (бутылка опустела, срочно требовалось открыть новую), и потому услышал последнюю фразу. Конечно, нужно было промолчать, но пьяные крайне редко делают то, что нужно.
— Фигня это ваше самбо! — громко оповестил окружающих Паша. — Вот бокс — это да!
— А ну, иди сюда! Повтори мне это в лицо! — потребовала девушка.
Паша вылез из-за стола, каким-то чудом его не опрокинув, и вышел, шатаясь, в центр комнаты.
— Фигня это ваше самбо! — старательно повторил он, ведь если девушка просит повторить, невежливо отказывать ей в таком пустяке, мало ли, может, она с первого раза не расслышала…
— Ну, попробуй схватить меня за грудь! — предложила студентка. — Сразу же руку тебе сломаю!
— Зачем мне твоя грудь? — отказался Паша. — Я на мелочи не размениваюсь! Вот спорим, я тебя изнасилую, и никакое твоё самбо тебе не поможет!
К сожалению, всё, что Паша вытворял, будучи пьяным до потери человеческого облика, он отчётливо помнил. После описываемой вечеринки ему было неимоверно стыдно примерно три недели. Потом, разумеется, стыд прошёл, по-другому просто не бывает.
— На что спорим? — девушка находилась примерно на той же стадии опьянения, что и он, и потому тоже вела себя не вполне адекватно.
— А на что ты хочешь?
— Давай так. Если ты за пятнадцать минут не управишься, то женишься на мне. Годится?
— А если управлюсь?
— Получишь удовольствие!
— Согласен! — он протянул руку и взял её ладонь в свою. — Кто нам разобьёт?
— Кошкина, опомнись! — крикнула какая-то из её подруг. — Он же в полтора раза тебя больше! Ты с ума сошла с такими пари!
— Всё под контролем! — весело ответила Кошкина, и в этот момент кто-то им «разбил», после чего пари стало свершившимся фактом.
Мгновенно все столы были сдвинуты к стенкам, стулья задвинуты под них, посуду переставили на пол, а студенты расселись прямо на столах, образовав подобие не то стадиона, не то амфитеатра (факультет был математический, и в истории там никто не разбирался).
— Ну, начали, — предложил Паша, и «гладиаторы» стали кружить по импровизированной арене, выжидая момент, подходящий для атаки.
