Чингиз Абдуллаев - Кубинское каприччио
Дронго взглянул на сидевшего около тела матери Туфана и нахмурился. На лице молодого человека было неподдельное горе. Дронго повернулся и прошел на свое место. Борис поднялся со стула и подошел к нему.
– Вам не кажется, что убийца просто издевается над нами? – мрачно спросил Борис. – Уже второй убитый за двое суток. Так бывает только в кино.
– И когда речь идет о такой пропаже, как ваш камень, – тихо напомнил Дронго.
– Я не понимаю, что происходит, – признался Борис, – даже не представляю, кого мне теперь нужно подозревать. Теперь понятно, что в бедняжку Валиду стрелял не наш добрый доктор. Его здесь просто нет с нами. И я бы вычеркнул из списка подозреваемых Туфана. Посмотрите, как он убивается.
– Пистолет «ТТ», – напомнил Дронго.
– Я вижу. Он лежит на ковре. А при чем тут этот пистолет?
– У них дома был такой пистолет. Нужно проверить.
– Послушайте, господин Дронго, но это уже слишком даже для такого эксперта, как вы. Он же не будет стрелять в собственную мать. Это настолько безнравственно…
– Я тоже считаю, что он не стал бы стрелять в свою мать. А если он не разглядел в темноте, кто это был? Вы вспомните, как мы все всполошились, узнав о возможном втором тайнике в доме. Он тоже нервничал, даже спорил со мной, как именно можно разбогатеть. Если предположить, что оружие было у него в кармане, тогда все сходится. Он прошел в кабинет и услышал, как сюда кто-то вошел. Он увидел женскую фигуру, которая пыталась проверить тайник за шкафом. И тогда он выстрелил, чтобы опередить женщину. Вполне возможно. Не нужно думать, что таких случаев не бывает.
– Я уже устал от ваших случаев, – в сердцах заявил Борис, – у нас в доме произошло убийство. Убили мою родственницу, а вы еще стоите рядом и говорите, что это мог сделать ее собственный сын. Мне просто страшно вас слушать.
– Еще страшнее, что убийца находится среди ваших самых близких людей, – пробормотал Дронго, – если вы обратили внимание, то собаки опять не подняли шума. Значит, в доме не было чужих. Кто был в доме, кроме меня и вас? Ее сын Туфан и ваш водитель, который спешил на выстрел в кабинет. Еще Гулам, который почему-то прятался за дверью столовой. И наконец, Марчиев, которого я до сих пор не вижу.
– Вы забыли еще и Фатьму, – напомнил Борис, – несчастная женщина чуть не умерла от ужаса. Вы тоже хороши. Разве можно бить женщину по лицу?
– Нельзя, – согласился Дронго, – это очень некрасиво и гадко. Но иногда нужно. Она была в таком состоянии, что могла просто умереть от шока. Нужно было привести ее в чувство. В таких случаях сильная пощечина – это как раз то, что нужно.
– Я начинаю вас бояться, – признался Борис, – в следующий раз, когда у меня будет дрожь, не бейте меня по лицу. Или вы прибегнете к более кардинальным способам? Может, захотите оторвать мне ухо или выбить глаз, чтобы привести меня в чувство?
– Я подумаю, – пообещал Дронго, – но надеюсь, что ничего подобного больше не произойдет. Круг подозреваемых сузился. Если вычесть Мильмана и Фатьму, то останется только четверо мужчин. Садовник, водитель, ваш родственник и ювелир. Только четверо подозреваемых.
– Слава богу, что вы убрали оттуда Мильмана. Он наверняка бы не перенес такую долгую дорогу на этот раз. Или вы думаете, что он мог приехать сюда только для того, чтобы застрелить мою тетку, и уехать обратно?
– Между прочим, это вы включили его в список подозреваемых, – строго напомнил Дронго, – а сейчас пытаетесь укорить в этом меня. По-моему, мы должны успокоиться и понять, кто из ваших людей так помешан на этом проклятом алмазе.
Борис тяжело вздохнул. Через несколько минут залаяли собаки, у дома появились автомобили полиции, приехавшие сюда из Кубы, и две машины «Скорой помощи». Начали собираться люди, услышавшие про трагическую весть. Борис Измайлов буквально разрывался на части, ему следовало, с одной стороны, отвечать на вопросы местных пинкертонов, а с другой – принимать соболезнования соседей и родственников. Дронго решил не мешать и поднялся в свою комнату. На втором этаже было относительно тихо. И здесь никого не было. Он подошел к окну. Было такое ощущение, что здесь собрались люди со всей Красной Слободы. Измайлова уважали и любили, поэтому все соседи спешили выразить свои чувства.
Дронго отошел от окна. Местная полиция будет искать убийцу. На пистолете, возможно, не осталось никаких отпечатков. Убийца не настолько глуп, чтобы оставлять свои отпечатки пальцев. Но почему он с такой маниакальной решимостью охотится за этим алмазом? Откуда он мог знать, что камень мог храниться у Валиды? С чего он взял? Она говорила, что видела алмаз, но она бы не стала говорить, что взяла его к себе домой. Во-первых, глупо и опасно, а во-вторых, совсем не нужно. Конечно, убийца сидел за столом и слышал, как они говорили про два тайника. Борис даже не знал, что этот второй тайник уже давно не существует. Убийца, очевидно, тоже не знал. Но тогда получается, что это была не Фатьма, она точно знала, где находится эта ниша в стене, и понимала, что в этом «тайнике» ничего нет. Если вспомнить ее реакцию на смерть Хуршиды, то можно смело исключать ее из числа подозреваемых. Хотя кто знает, что там было на самом деле. А если это она выстрелила в назойливую родственницу, решив обезопасить тайник, в котором могли лежать какие-то ценности? Нет, не могли лежать – стена была гладкой, к ней давно не прикасались.
Дронго повернулся и вышел из спальни. Прислушался. Снизу доносились крики, голоса, шум подъезжающих и отъезжающих машин. Странно, что сотрудники местной полиции не хотят с ним поговорить. Ведь логично было предположить, что они начнут допрашивать прежде всего незнакомца, приехавшего из Баку, а не местных жителей, которые оказались в доме в момент смерти Хуршиды. Или, может, местные сотрудники полиции просто не хотят беспокоить уважаемых людей, оставив все свои мероприятия на завтра? Иногда случается и такое.
Он двинулся дальше и вошел в большую угловую спальню, в которой умер Семен Борисович Измайлов. Он здесь уже был вместе с Борисом. Большая кровать. Дронго подошел к кровати, затем повернулся к картине с изображением каравеллы. Провел пальцем под килем, чуть наклоняя картину. Дверца тайника со скрипом открылась. Он наклонился, протянул руку. Конечно, пусто. Дронго сделал шаг в сторону и чуть не свалился поскользнувшись. Он задел рукой дверцу, и она сразу закрылась.
Дронго еще раз подошел ближе. Взглянул на тайник. Снова открыл дверцу. Снова ее закрыл. Затем наклонился, оглядывая пол рядом с тайником. Потом поднял ковер. Включил свет и стал внимательно изучать пол. За этим занятием его и застал Борис, поднявшийся сюда на горевший в комнате свет.
– Что вы делаете? – спросил ничего не понявший Измайлов. – Ищете следы алмаза? Неужели вы думаете, что мы не осмотрели эту комнату несколько раз. Убрали ковер и все осмотрели.
– Когда? – спросил Дронго, поднимая голову.
– Сразу после похорон, на третий день. Мы вернулись сюда и вместе с братом все внимательно осмотрели. Дом был закрыт три дня, Фатьма никого сюда не пускала, даже Гулама. Она сама убирала в доме, чистила эту комнату. Тайник был закрыт, и нигде присутствия алмаза мы не обнаружили.
– Ясно. – Дронго начал поднимать разные стороны старого кубинского безворсового ковра, известного в мире под именем «Сумаха». Он внимательно ощупывал ковер.
– Неужели вы думаете, что возможно таким образом найти алмаз, – не поверил Борис, – я повторяю, что мы все просмотрели, все обыскали, в том числе и соседние комнаты. Там ничего нет.
– Вы знали, что ваш старший брат очень сильно переживал смерть вашего дяди? – спросил Дронго, все еще ползая по полу.
– Мы оба переживали, – помрачнел Борис. – А зачем вы мне об этом напоминаете? Конечно, переживал, ведь дядя Семен заменял нам отца.
– Когда умер ваш дядя, здесь были только три человека, – напомнил Дронго, – врач, домработница и ваш старший брат.
– Я помню, помню. Я сам вам об этом говорил.
– Но вы не знаете еще одного интересного факта, который от вас скрыли. Когда Мильман и Фатьма вышли из комнаты, Асиф остался здесь один.
– Все никак не хотите смириться с тем, что мой старший брат не мог меня обмануть, – мрачно произнес Борис, – опять новая теория заговора?
– Нет. Он не хотел вас обмануть. Но он потерял сознание в этой комнате. Очевидно, было душно, кондиционеры не работали, чтобы ваш дядя не простудился…
– Он и так был очень слабым. Мы даже окна не открывали…
– Верно. И ваш брат потерял сознание. Возможно, у него начался приступ эпилепсии от сильных переживаний сразу после смерти вашего дяди.
– Такой же приступ потом повторился и в бакинской квартире, – хмуро согласился Борис, – между прочим, из-за этих приступов он и не прилетел сегодня. А прилетит только завтра. Утром у него будет консультация с известным врачом, который прилетел в Санкт-Петербург из Берлина. Но по понятным причинам мы об этом не кричим на каждом углу.
