Арсений Замостьянов - Шпион против майора Пронина
— Адам, скажи-ка мне, где у нас работает товарищ Левитан? На Малой Никитской, вроде бы там находится Дом звукозаписи?
Этот уникальный дом возвели совсем недавно, он был гордостью первой пятилетки, всесоюзной стройкой… А совсем неподалеку жил нарком, с которым Пронин только что встречался.
— Не имею понятия, Иван Николаич. Мы ж с тобой на радио покамест не ездили.
— Не ездили, это верно. Однако пора нанести визит передовикам советского радиовещания. Хотя… Выяснять, где работает засекреченный товарищ Левитан — только терять время. Лучше вызовем его к нам. Человек он еще молодой, пущай побегает. Скажешь, рискую я, Адам? Рискованный фортель с Левитаном задумал. Ничего, Адам. Знаешь поговорку — кто не рискует, тот в тюрьме не сидит!
Голос Левитана знала вся страна. Да и за рубежом именно левитановский тембр порождал ассоциации с величием советской державы. Но никто из чекистов, которые проверяли у него документы по пути к Пронину, не признал в молодом брюнете легендарного диктора, того самого Левитана.
Королю советского радио еще не было тридцати. Внешность застенчивого очкарика не подходила к его торжественному голосу.
— Товарищ Левитан? Моя фамилия Пронин. Майор Пронин. Товарищ Железнов ввел вас в курс дела? Придется вам поучаствовать в одной необычной звукозаписи. Говорят, что вы однажды поучаствовали в розыгрыше и сделали запись фальшивого выпуска новостей для какого-то театрального капустника. Это правда?
— В ваших стенах нельзя говорить неправду. Поэтому признаюсь откровенно: был грех.
— Да какой это грех? Что за жизнь была бы без шуток, без веселых скетчей? От такой жизни пахло бы жженой резиной. Скукой бы пахло. Очень хорошо, что у вас есть опыт нештатных записей. Я вот тоже решил разыграть одного приятеля. Малый заскучал, нужно как-то его встряхнуть…
Железнов стоял за спиной Левитана и не мог сдержать улыбки. Да его просто корчило от смеха.
С Роджерсом Пронин встречался за чаем. Не в комнате для допросов, где стулья намертво присобачены к полу, а в уютных апартаментах, напоминавших гостиную хлебосольного московского дома. Самовар, красные фарфоровые чашки в русском стиле, ваза с трюфелями… Англичанин ничему не удивлялся. Он вышел из образа бухгалтера Гасина и носил себя с надменностью лорда. Впрочем, Пронин знал, что никаким аристократом Роджерс не был. Его отец был совладельцем небольшой провинциальной фабрики. Мелкий буржуа! Но Роджерс — артист, артист одаренный. Да и наши представления об аристократах поверхностны: вообще-то они — обыкновенные мужики, просто испорченные родовой спесью. А все эти разговоры о дворянских подбородках, об особой стати — это для восторженных курсисток и самовлюбленных князьков.
— Что скажете, господин Роджерс? Как вам наше гостеприимство?
— Кормят сносно. Книги доставляют без промедлений.
— И что читаете? Что-нибудь о разведке?
Роджерс скривил губы:
— Не выношу книг о разведке и глупых криминальных романов. Я взял Диккенса — «Большие надежды». На английском, разумеется. И «Морские рассказы» вашего Станюковича.
— О! Сразу видно сына Британии. По духу вы не шпион, а мореплаватель.
— Это только русские называют своих разведчиков сотрудниками, а чужих — шпионами. Вы себя считаете шибко моральными, а нас — исчадиями ада. Без такой красивой иллюзии русский человек не слезет с печи. Вы присосались к этой псевдоморальной мотивации, как алкоголик к бутылке. Вам мало, что агент иностранной державы действует против вашего государства. Вы еще непременно должны приписать противнику качества подлеца, морального урода. А себе — черты святого Франциска. Это ханжество! Хуже того, это непрофессионально. Считайте, что я рубанул вам правду-матку на правах гостя.
Пронин громко, по-купечески хлебнул чаю — разве что не из блюдца.
— А разве вы не считаете себя дирижерами вселенной? Правь, Британия, морями!… И не только морями, так ведь, господин Роджерс? Советский Союз портит вам пейзаж на глобусе. Неуправляемая варварская империя пролетариев. Тут система Питта бессильна. Зато работает система Роджерса. Ведь это вы предложили натравить русских на немцев?
— Давайте будем говорить о Диккенсе, о русском чае, о женщинах. А на такие вопросы я отвечать не стану. Вы же понимаете, дорогой мой Иван Николаевич, что я у вас надолго не задержусь. На пенсию я себе заработал. В этом году в Британии разоблачили двух ваших шпионов. Для вашей конторы спасти этих важных агентов — дело чести. Я уверен, что наши боссы договорятся об обмене. Вы пресекли мою деятельность в СССР. Браво, майор! Но выжать из меня информацию вам не удастся. Я прочитаю Диккенса и Станюковича — и уеду из вашей замечательной страны с дипломатическим паспортом.
— Думаете, на Родине про вас не забыли?
— Меня ценят. Вы можете гордиться, что поймали агента, с которым коротко знакомы Чемберлен и Черчилль.
— Батюшки, сам Черчилль! Ой, боюсь, боюсь. И они, конечно, не оставят вас в беде.
— Не оставят. У нас не принято бросаться заслуженными агентами. Это вопрос престижа фирмы. А иначе кто бы пошел в нашу профессию? Отбросы общества, которым нечего терять. А нам нужны настоящие джентльмены.
— Джентльмены всем нужны. В одном вы правы. Вас действительно не забыли ни Чемберлен, ни Черчилль, ни даже особы из Виндзорского дворца. Потому что все они слушают радио. И журналисты «Таймс» слушают радио, в том числе Первую программу Всесоюзного радио и «Голос России» на английском языке. А там со вчерашнего вечера уже пятый раз проходила любопытная информация. Ну, вы слышали. Или… Что я говорю, в камере же нет радиоточки! Крахмальное белье есть, даже минеральная вода имеется, а радиоточки нет.
— Хотите послушать вместе со мной радиопередачу? — улыбнулся Роджерс. — Так не тяните, включайте. Вы слишком долго готовите репризу. В цирке вас бы освистали.
— Я мог бы записать на магнитофон. Но вы бы тогда сомневались, нервничали. Вам вредно нервничать. Поэтому дождемся эфира. — Пронин посмотрел на часы. — Осталось семь минут. Пододвиньтесь к приемнику и сами найдите первую программу. Если хотите послушать на английском — ищите Иновещание на английском. Когда-нибудь Иновещание сыграет важную роль в истории народов. Как вы считаете, Роджерс? Ведь нас ждет большая война с размахом на несколько континентов. А радиоволны не знают преград и не боятся пуль. Посмотрите, какой у нас приемник — загляденье! Особенно мне нравится это полированное красное дерево. Антикварный шик в стиле прошлого века — и ультрасовременная техника, умеющая ловить сигналы со всего света. Сочетаньице. Это впечатляет, не правда ли?
Роджерс не слушал Пронина. Он быстро нашел нужную программу: сразу видно, что в советском радио он разбирался. Женский голос по-русски говорил о балете. А потом слово взял Левитан. Роджерс сразу узнал этот сочный низкий баритон.
«16 января органами Госбезопасности была обезврежена группа диверсантов… В перестрелке погиб агент английской разведки майор Роджерс, действовавший в СССР под личиной… Советское правительство готово предоставить родственникам погибшего документы для посещения захоронения агента Роджерса».
Роджерс фыркнул:
— Какая-то чушь. Кто купится на эту уловку?
Но сунул ладонь в волосы: нервы-то взыграли.
— Британские журналисты работают отменно, реактивно. Нам всем нужно у них учиться. Мне только что доставили сегодняшнюю «Таймс», взгляните. — Пронин бросил на полированный приемник хорошо знакомую Роджерсу английскую газету.
— Можете убедиться, это не фальшивка.
С газетной страницы на Роджерса смотрел его собственный портрет в траурной рамке. Погиб при исполнении офицерского долга. И это была подлинная «Таймс». Какие бы кудесники ни сидели на Лубянке, так скопировать британскую газету они бы не смогли. Роджерс судорожно просчитывал варианты. Не могут же наши лучшие умы вот так проглотить советское варево, даже не проверив его! Значит, проверят, одумаются, дадут опровержение, станут его вызволять. Или… Есть ведь и другой вариант. Наши поняли, что я проиграл. Попался. И кто-то посчитал выгодным избавиться от меня. Я дли них погиб, даже если они не верят в мою реальную гибель. А наиболее вероятен третий вариант — самый простой. Чекисты сумели провести убедительную инсценировку, и наши клюнули. За эти двадцать два года чекисты научились работать. Они стали настоящими профессионалами. Они создали конвейер чекистов: одних расстреливают — на их место приходят другие, отлично обученные асы. Но Пронин — особый случай. Он в бизнесе с восемнадцатого года. Он превосходно выучился на собственных ошибках.
— Рассказать вам о технологии блефа? Мы нашли в морге свежий труп, отдаленно напоминающий вашу наружность. Хорошенько его загримировали под вас. И провели опознание в присутствии одного не самого смышленого сотрудника британского посольства. Были там и добрые знакомые бухгалтера Гасина. Остальные — более проницательные — работники посольства — получили фотографии и кинокадры опознания и похорон. Их получат и ваши родственники на родине.
