Сергей Костин - Туман Лондонистана
Он, в отличие от Ашрафа, вел машину играючи. Видно, что не первый год в Лондоне. Это у него в Москве будут проблемы.
— Тебе передали сообщение для Дика? — спросил я.
— Да. Очень короткое: «Марриотт» у Мраморной Арки. 18 сентября, 17:00».
— Отлично.
Я объяснил Мохову проблему.
— У вас в этом отеле не может быть своих концов?
Мохов посмотрел на меня так, что я понял про его былую обиду. Мы-то с Лешкой делиться с резидентурой не захотели, а сами на ее помощь рассчитываем.
— Володя, ты даже представить себе не можешь, какое наследство я тебе оставлю, когда покончу со своими делами, — мелко кивая, как услужливый китаец-официант, произнес я.
Мохов кивнул:
— Я узнаю. Про тот наш разговор я, конечно, не докладывал. Ну, в подробностях. Сказал, что ваш канал пока под вопросом.
— Такой дальновидный? — похвалил я. — Такой искусный сановник?
— Да уж не пальцем сделанный, — довольно отозвался Мохов. Он посмаковал про себя мою незатейливую лесть. И она так пришлась ему по сердцу, что потребовала встречного проявления доброй воли. — Тебе ведь эти сведения срочно нужны?
— Еще как! Неделя прошла, неизвестно, как долго эти записи хранятся.
Мохов посмотрел на часы:
— Хорошо, прямо сейчас поеду узнаю. В аэропорт зама своего отправлю.
— Перезвонишь сразу?
— Конечно. Если да, встречаемся через час на запасной явке. Если нет, то нет. — Потом Мохов, видимо, сообразил, какой вопрос в резидентуре зададут ему. — Так что мы с Зауром делаем? Нас ведь теребят из Центра.
Я тоже про это думал.
— Володя, смотри, чего я не понимаю. ФСБ дергает Контору, чтобы нашего чеченского доктора поскорее переправили в Грозный, правильно?
— Ну.
— Зачем для этого нужно использовать реальный канал переброски боевиков? Ты можешь мне сказать?
Мохов сморщил лоб. Я уже говорил, людям с латеральной ретракцией думать бесполезно. Так что я сразу прервал ненужные мучения:
— Да ты не влезай в этот лабиринт: может, так, а то и эдак. Здравый смысл что тебе подсказывает?
— Наверно, ФСБ думает, что если Заур вернется через вербовочную структуру в Лондоне, чеченцы могут использовать его не только как врача. Типа что он там будет как-то этих боевиков распределять.
— А то этой сложнейшей процедурой в Грозном некому заняться. Военные сами не сообразят.
— Да, согласен, — кивнул Мохов. — Скорее всего, Заур все же вернется в больницу.
Какое-то время мы ехали молча.
— С ним сложно встретиться? — спросил я. — Когда ты можешь Заура вызвать?
— Да в любое время. Думаю, он сейчас ходит по комнате и гипнотизирует свой телефон. Только я сегодня не смогу — у меня все забито до поздней ночи.
— Я смогу. Звони, встречусь с ним через час.
— А что…
Это он вопрос начал мне задавать. Типа: зачем тебе надо с Зауром встречаться? Но по пути передумал. Просто залез в карман, вытащил два мобильных и на одном из них залез в последние звонки.
— Через час, где обычно. Сможешь? — спросил Мохов в трубку. — Хорошо, через полтора. Будет наш общий знакомый.
Мохов спрятал телефоны и сообщил:
— Он выйдет из метро на «Пикадилли-серкус» и медленно пойдет по Ковентри-стрит. Как только убедишься, что хвоста за ним нет, можешь подходить.
— Спасибо, ты настоящий друг, — с деланной серьезностью сказал я. — Высади меня, пожалуйста. Мы где сейчас?
— Через несколько кварталов выедем на Риджент-стрит.
Эту улицу я исходил вдоль и поперек.
— Отлично, тогда выбрось меня прямо здесь. Пройдусь до отеля пешком.
Мохов остановился у небольшого парка. Табличка на здании напротив информировала меня, что я прибыл на Ганновер-сквер. Открывая дверцу, я вспугнул стайку голубей, с шумом, как будто от выстрела, отлетевших на решетку парка. Это незначительное событие пробудило в голове Мохова застрявший там вопрос.
— Слушай, мне это странным показалось, но я тогда не стал уточнять. Ты почему в первый день спросил, была ли у меня рогатка?
Я пожал плечами:
— Не знаю. Просто мы ходили по лесу, вспомнилось детство. И моя рогатка.
Ответ Мохова удовлетворил.
— М-м… Ну, до встречи.
Я забрал свой пакет, и «мазда» отъехала.
Я соврал — рогатки в моем детстве не было никогда. Птички у меня ассоциировались с кормушкой на балконе, куда зимой я подсыпал просо. А теперь я занимался тем, чем занимался. Если предположить, что за моей жизнью кто-то там, наверху, наблюдает, он, наверное, то и дело хихикает и тычет товарища локтем в бок.
7
Удачно, что встречи с Зауром назначались в моем районе, времени было даже с лихвой. Первое, что я увидел, повернув на Риджент-стрит, было туристическое агентство. Я воспринял это как еще один знак. Ну, для того, что я задумал.
Прояснив все интересующие меня вопросы, я вышел оттуда минут через пятнадцать. Еще столько же потребовалось, чтобы прогулочным шагом дойти до площади. Отдавая дань собственной традиции, я зашел отметиться в большой магазин дисков на углу Риджент и Пикадилли.
Проблема с музыкой та, что хорошей, на мой вкус, в сущности, не так много. И когда у вас дома есть в разных исполнениях весь Моцарт, весь Бах (включая четырех более или менее талантливых сыновей), весь Гендель, почти весь Вивальди и прочие композиторы позднего барокко (включая имена уже не второго, но даже и третьего плана), когда есть большая коллекция романтиков, не считая набегов в другие эпохи, страны и музыкальные направления, приходится либо выбирать среди легендарных исполнителей, либо рисковать. Я сделал и то, и другое: купил большой набор дисков Горовица от «Дойче Граммофон» и все симфонии Сибелиуса.
Едва я расплатился, ожил мой лондонский мобильный.
— Я перезваниваю, как обещал, — сказал Мохов по-английски, — но, к сожалению, помочь ничем не могу. Все места забронированы, остался только первый класс.
— Хорошо, спасибо, что перезвонили, — поддержал его эзопову импровизацию я. — Попытаем счастья в других компаниях.
И как мне теперь подбираться к «Марриотту»?
Я зашел в свой отель, чтобы забросить пакеты с игрушками и дисками. У меня было желание еще и пообедать, но время в таких местах, как книжные и музыкальные магазины, проходит в своем измерении. Я посмотрел на часы: до встречи с Зауром оставалось пятнадцать минут.
Такие люди, как я, проверяются автоматически — с годами это стало как останавливаться на красный свет и идти на зеленый. И все же перед важными встречами есть смысл проделать некоторые процедуры сознательно. Я постоял у витрины обувного магазина, изучая в отражении тротуар напротив. Потом перешел на другую сторону, повертев головой, как и полагается приехавшему из страны с правосторонним движением. Потом достал фотоаппарат и сделал несколько снимков Пикадилли-серкус в разных направлениях. Сейчас обойдем фонтан, плотно облепленный туристами, и вот он, подземный выход из метро, в тридцати метрах от меня.
Заур пришел минут на десять раньше. Он покрутил головой, убедился, что стоит на Ковентри-стрит, и медленно пошел в сторону от площади. Я отпустил его метров на пятьдесят и потом догнал.
— Заур!
Он обернулся, но тут же застыл, вперившись в меня взглядом. Я сообразил, что он помнит меня как знойного усатого латиноамериканца.
— Да я это, я. Просто парик у меня в другом месте.
Чеченец побегал по моему лицу глазами, сопоставил с голосом, успокоился.
Мы пожали друг другу руки. У него был больной взгляд — взгляд человека, которого едят тревожные мысли, который отчаянно надеется на лучшее и в то же время понимает, что чуда не произойдет.
— Ты готов лететь сегодня вечером?
— В Тбилиси? — спросил чеченец. У него даже голос перехватило от волнения.
— В Тбилиси. — Я сунул ему в руку пачку банкнот. — Здесь восемьсот фунтов. Билет на самолет стоит от силы триста пятьдесят. Лети лучше «Турецкими авиалиниями» через Стамбул. У тебя же теперь катарский паспорт? — Заур кивнул. — Через Киев немного ближе и дешевле, но могут возникнуть вопросы, так что лети лучше через Турцию. Сегодня есть рейс в десять с чем-то вечера, завтра днем ты будешь в Грузии. А дальше сам сообразишь.
Заур смотрел на меня с недоумением, часто мигая своими длиннющими ресницами.
— Что я должен сделать?
Я дал ему распечатку:
— Пойдешь в турагентство, здесь в пятнадцати минутах пешком, я покажу, куда идти. Просто дашь им этот листок и паспорт. Он же у тебя с собой? — Заур кивнул. — И все, объясняться по-английски тебе и не придется особо. Заплатишь деньги, получишь билет, заберешь вещи и поедешь в аэропорт.
— Это хорошо. Это я понял, огромное спасибо, — быстро заговорил чеченец. — Что я должен за это сделать?
Я пожал плечами:
— Защищай свою семью. Лечи больных.
— Я имею в виду… Ну, вас. Ваших.
