Шекли Роберт - БЕЛАЯ СМЕРТЬ
- Не очень-то правдоподобная версия, - сказал Смит.
- Да. Но власти сочтут, что это лучше, чем отсутствие какой бы то ни было версии.
Я видел, что Смиту стало неуютно, когда перед ним возникла жестокая необходимость убить нас. Он знал, что для всего случившегося прежде можно найти какие-то смягчающие обстоятельства. Но если мы будем убиты сейчас, по его приказу и на борту его корабля, ни один суд в мире не окажет ему ни малейшего снисхождения. Думать о тюремном заключении неприятно; но перспектива смертной казни ужасала. Было о чем поразмышлять!
Смит сел, ослабил узел своего галстука и зажег сигарету. Несколько раз затянувшись, он бросил ее и сказал Фахаду:
- Вы знаете, это нелегко.
- Это очень легко, - сердито произнес Фахад. - Во имя Аллаха, если вы не можете это сделать, то сделаю я!
Он вынул свой револьвер из кобуры. Дэйн сказал:
- Полиция, возможно, уже ищет нас по всему порту. Что, если они услышат выстрелы?
- Он прав, - кивнул Смит.
- Никто ничего не услышит! - прошипел Фахад.
- Не знаю, услышат или нет, - возразил Смит, - но надо соблюдать осторожность.
- Тогда позовите остальной свой экипаж, - предложил Фахад. - Позовите их сюда и прикажите им удавить этих троих.
Два моряка, стоявших рядом со Смитом, взглянули на Фахада с холодным презрением; очевидно, в Америке так дела не делались. Смит воспротивился:
- Не думаю, что ребята возьмутся за это. И вообще, кто вы такой, чтобы тут приказывать? Я все еще командую здесь, и в этом чертовом деле тоже. Дай вам волю, вы всех перестреляете. О господи, какая-то мелочь сработала не так, и вы поставили под угрозу всю операцию!
- Я сделал то, что было необходимо, - ответил Фахад. - По крайней мере я не струсил!
Смит ничего не сказал на это. Оба они пытались сдержать свою ярость. Фахад начал расхаживать взад-вперед по каюте. Смит сгорбился в кресле, сунув обе руки в карманы пиджака. Жест был довольно небрежный, но я знал, что его рука сжимает пистолет. У меня появилась слабая надежда.
Фахад посмотрел на Смита. Его лицо не выражало ничего, но я понимал, что он тоже знает о пистолете. Ровным голосом он произнес:
- Нам не о чем спорить, мистер Смит. Наш союз выгоден нам обоим. Того, что сделано, уже не исправить. И мы оба знаем, что следует предпринять.
- Верно, - отозвался Смит.
- Зайдя так далеко, - продолжал Фахад, - мы не можем повернуть обратно. Это немыслимо. Посудите сами: если даже вы сможете прийти к какому-то соглашению с властями - а я не допускаю подобной мысли - то как насчет вашего экипажа?
- Это их не касается.
- Касается, - настаивал Фахад. - Ваши матросы делят с нами риск и прибыли от героина - и делят ответственность. Ваши матросы никого не убивали, но они, также, как вы, соучастники убийства.
Фахад улыбнулся и выдержал эффектную паузу.
- Так что по закону они убийцы. Быть может, если сильно повезет, правительство даст вам меньший срок. А как быть с вашим экипажем? Могут ли они полагаться на широко известную "доброту", которую американское правительство проявляет по отношению к убийцам?
Смит обратил взгляд на двух моряков. Они молчали, как раньше. Но в их руках по-прежнему были пистолеты, и теперь они были направлены на Смита.
Казалось, молчание длится бесконечно. Затем Смит вынул руки из карманов - пустыми.
- О'кей, я с этим согласен, - сказал он.
- Я знал, что вы поймете, - усмехнулся Фахад.- Я полагаю, что теперь мы должны поспешить. Полиция наверняка обыщет каждый корабль в округе.
- Но куда мы их спрячем?
- Туда же, куда прячем героин.
Смит кивнул с отсутствующим видом. Он как-то разом постарел, лицо его стало серым и дряблым, словно у тяжелобольного человека. Теперь я действительно мог поверить, что он не сторонник убийств, я мог поверить, что все его существо восстает против необходимости убить нас. В других обстоятельствах я даже испытывал бы легкое сочувствие к мистеру Смиту. Но сейчас я ощущал только странную болезненную опустошенность, как будто мое все еще живое тело пыталось заранее почувствовать свою собственную смерть.
Под перекрестными взглядами Фахада и моряков мистер Смит извлек из кармана свой пистолет и указал им на нас.
- Мне жаль, парни, - сказал он, - но так уж сложилось. Я хочу, чтобы вы ушли тихонько и без всякого шума. Если вы начнете бузить, то у нас не будет выбора - нам придется стрелять.
Любой человек предпочтет хоть чуточку отсрочить свою смерть, пусть даже на несколько минут. Поэтому мы вышли в коридор вслед за Фахадом - тихо и без всякого шума.
Глава 28.
Коридор заканчивался металлической лестницей. По ней мы спустились в недра корабля, потом прошли по другому коридору. Фахад остановил нас у овального люка в переборке, один из матросов взял гаечный ключ и один за другим отвернул двенадцать больших болтов, удерживавших крышку на месте. Нам приказали заходить внутрь.
Мы оказались в пустом прямоугольном помещении. Высоко над головами сквозь маленькое зарешеченное отверстие просачивались в нашу тюрьму первые проблески утреннего света. Мы услышали клацанье - это матрос снова завинчивал крышку люка, а потом наступила тишина.
Хитай наконец-то собрался с духом и теперь проклинал контрабандистов и самого себя - за то, что не сумел героически сражаться и погибнуть там, в каюте. Но он находил горькое удовлетворение в мыслях о предстоящей нам последней битве.
- Вот увидишь, Ахмед, - говорил он мне, - рано или поздно они должны будут забрать нас отсюда. Полагаю, это будет в открытом море, где они захотят избавиться от наших тел. Человек должен принимать смерть, которую посылает ему бог. Но клянусь тебе, Ахмед, что если я погибну, то один или два этих кровавых ублюдка умрут вместе со мной.
На этот раз я не находил хвастливые речи туркмена смешными. В них присутствовало даже некое странное величие, и в ту минуту я любил Хитая, как брата. Я с радостью оставил бы его упиваться героическими мечтаниями, но очень скоро ему предстояло обнаружить истину, и я решил, что будет лучше, если я скажу ему сейчас.
- Хитай, - промолвил я, - пожалуйста, прости меня, я всем сердцем желал бы, чтобы все закончилось так, как ты говоришь. Но этого не будет.
- Будет! - воскликнул он. - Ахмед, они должны будут прийти за нами...
- К тому времени мы уже будем мертвы.
- Ты сошел с ума! - протестующе вскричал Хитай.
Я покачал головой.
- Это не грузовой корабль. Это танкер.
- Ну и что?
- Прежде чем покинуть Абадан, танкеры наполняются нефтью. Мне очень жаль, Хитай.
Он уставился на металлические стены, потом на маленькую решетку наверху. Постепенно истина дошла до него.
- Ты хочешь сказать, что мы находимся в той части судна, которая наполняется нефтью?
Я кивнул.
- И они зальют сюда нефть и утопят нас в ней?
- Именно так они и сделают, - подтвердил я.
Хитай размышлял над этим, а я ждал, что он впадет в бессмысленную ярость. Но вместо этого он очень спокойно произнес:
- Тогда мы быстро должны найти выход отсюда.
Я не сказал ему, что выхода нет. Я согласился:
- Ты прав, давай поищем.
Но сперва нам пришлось искать Дэйна, который, как оказалось, уже успел куда-то отойти. Миг спустя я засек его. Оказывается, он обнаружил скобы, ведущие к решетке, закрывающей отверстие наверху, и теперь неистово дергал ее за прутья.
Хитай и я полезли вверх по скобам. Прежде, чем мы достигли верха, над нашими головами послышался монотонный гул.
- Что это? - спросил Хитай.
- Поднимайся, поднимайся, - сказал я.
- Но откуда шум? Ты не думаешь, что кто-то...
Затем он увидел источник шума: из отверстия наверху полилась плотная черная струя толщиной с человеческое туловище. Матросы закачивали в нашу темницу нефть.
Мы собрались на верху трапа из скоб, пытаясь ухватиться за решетку. Там едва хватало места для одного человека, но Дэйн встал с одной стороны, я с другой. Хитай оперся на мои плечи, и все мы вцепились в решетку. Внизу нефть уже на дюйм покрыла дно танка. Вверху наши пальцы отчаянно цеплялись за толстые металлические прутья, дергая и раскачивая их. Мы с отчаянием обреченных боролись за жизнь.
Я не верю, что мы смогли бы выбить прутья этой решетки даже при помощи кузнечного молота; пожалуй, нам понадобилась бы для этого ацетиленовая горелка. Но мы трясли и дергали решетку так, что сводило все мышцы. Это было единственное, что мы могли сделать. А нефть продолжала прибывать.
Глава 29.
Дойдя до этого момента, я столкнулся с трудностью, подстерегающей всех, кто рассказывает истории о себе самом. Я должен поведать, чем все закончилось.
Честно говоря, я не могу сказать, что мы выбрались из темницы собственными силами. Я хотел бы, чтобы так оно и случилось, и уверен, что Хитай именно так описал финал этой истории своим соплеменникам. И они, будучи весьма простодушными, наверняка поверили ему. Но только туркмен может поверить, что три человека способны голыми руками пробиться сквозь толстую, крепко склепанную железную решетку, не имея никаких инструментов.
