Чингиз Абдуллаев - Цена бесчестья
— Смотря какой вопрос.
— Только один. Кто подарил вам эти часы и колье? Они слишком дорогие. Борис не стал бы делать подобных подарков. С Репниковым у вас были только служебные отношения. Насколько я понимаю, ваш бывший друг Александр тоже не стал бы делать подобных подарков. Тогда кто?
— Как вам не дают покоя эти подарки, — покачала головой Вера. Но не стала отвечать. Теперь он терпеливо ждал. И ничего не переспрашивал. Наконец она не выдержала первой: — Почему вы молчите?
— Вы не ответили на мой вопрос. А я не хочу настаивать.
— Какой вы деликатный. Это был мой бывший друг. С которым я встречалась до Саши, до него…
— Вы можете назвать его имя?
— Зачем? Я не понимаю вашего болезненного интереса к этим подаркам.
Во-первых, такие подарки может позволить себе только очень состоятельный человек. Во-вторых, узнав, кто именно мог их вам подарить, я наконец добавлю недостающие детали в ваш психо-тип и завершу мозаику. Возможно, я стану понимать гораздо больше в этом запутанном деле.
— Это так серьёзно?
— Для меня да. Не забывайте, что я специалист по копанию в грязном бельё. — Он произнёс эти слова с неожиданной горечью. Она почувствовала его обиду.
— Не нужно об этом, — попросила Вера, — он был женатый человек, мне неприятно об этом вспоминать. Но если вы настаиваете… Это был Феоктистов. Павел Феоктистов.
— Бывший первый помощник премьера, — удовлетворённо кивнул Дронго, — поэтому вы дали согласие втянуть себя в эту историю?
— Возможно, что да. А может, я сама хотела понять, чего именно я могу стоить.
— Он вас просил о помощи?
— Он мне звонил.
— Ясно. — Дронго посмотрел на проезжавшие мимо автомобили. И негромко сказал, глядя перед собой: — Я все время думал, куда вы сбежали и как вам удалось скрыться из Москвы. Для этого одной массажистки мало. У вас должен быть в Москве друг, которому вы могли доверять и который настолько влиятельный человек, чтобы проводить вас через границу, гарантируя вашу безопасность.
Она смотрела на него. Он чувствовал, как она напряглась.
— Теперь я знаю, кто вам помогал, — продолжал Дронго, — это Феоктистов?
Вера отвернулась.
— Не хотите отвечать? — спросил Дронго.
— Не хочу, — обиженно ответила она. И вдруг повернулась к нему: — Когда я с вами разговариваю, то чувствую себя, словно на приёме у врача. Скорее у психоаналитика. И не хочу вам врать. Словно знаю вас уже много лет. Так бывает?
— Виновато ваше подсознание, — пояснил Дронго, — вы понимаете, что я пытаюсь защитить вас, и чувствуете себя невольно объектом моих усилий. Но при этом хотите в очередной раз продемонстрировать свой независимый характер, свою индивидуальность. Есть известный античный афоризм — «Женщина подобна общему правилу, но правило, как и женщина, во многих случаях имеет исключение».
— Красиво. А вы говорите, что не сможете меня защитить.
— Нет. Я сказал, что опасность достаточно реальная. Но я не говорил, что не хочу или не смогу вас защищать.
Она снова замолчала, глядя в окно. Показались горы, склоны Сьерры-де-Хабалькуса, рядом с которыми находился Хаэн. Отсюда было около двухсот километров до самого красивого города Испании — Гранады. Когда автобус уже въезжал в Хаэн, она в последний раз повернулась к нему:
— Он мне помогал.
— Я так и думал.
— Как мы будем жить в отёле? — нервно уточнила она. — Возьмёте два номера?
— Нет. Только один.
— Может, у них есть спаренные номера? С общей дверью, — предложила она.
— Если будут такие номера, тогда возьму. Если нет, мы разместимся в одном.
— Надеюсь, что кровати будут разные?
— Это я могу вам обещать, — ответил он без тени усмешки.
Но, как оказалось, обещание было несколько преждевременным. Когда автобус остановился, они забрали вещи и направились в сторону центра. Недалеко был небольшой отель. «Парадор Кастильо де Санта Каталина». Выбеленные стены отеля напоминали сельскую школу. Они вошли в просторный холл. Пятьсот лет назад здесь была походная резиденция кастильских правителей. Потолки были из тяжёлого чёрного дерева. На стенах висели портреты кастильских королей.
— Славное место, — вздохнул Дронго, — хотя мне никогда не нравились старые и пыльные дворцы, оставшиеся со времён Средневековья. Все, кроме старых надёжных дубовых дверей. Надеюсь, у них есть сдвоенные номера.
Таких номеров не оказалось. Здесь вообще было не так много номеров. И портье не владел ни английским, на котором пытался объясниться Дронго, ни французским, на котором с ним разговаривала Вера. Отчаявшись, Дронго перешёл на ломаный испанский, который был похож на знакомый итальянский.
— Нам нужна большая комната с двумя кроватями, — пытался объяснить Дронго.
Слово «гранде» портье понял. И понял, что для двоих. Он радостно закивал в знак согласия. Тут же появился мальчик, который понёс их вещи куда-то на второй этаж. Дронго достал наличные деньги и заплатил сразу за два дня. Потом они поднимались по крутой лестнице. Мальчик открыл деревянную дверь, внёс вещи и, получив чаевые, сразу убежал. Дронго вошёл в большую и просторную комнату. Это была гостиная с массивной тёмной мебелью. Стулья с высокими спинками, обитые красным бархатом. Огромный дубовый шкаф с вырезанными фигурками. Мебель была похожа на те гарнитуры, которые приходили в Баку и в Москву в его молодости. Тогда эта румынская мебель называлась «Ренессансом». Он прошёл в другую комнату. Она была меньше. Уютная спальня с большой кроватью, под атласным пологом, застеленная бархатным покрывалом. Справа была небольшая ванная комната. При этом собственно ванная и санузел были раздельными.
— Одна кровать, — показала Вера, — мне кажется, что вы обещали две. Или я ослышалась?
— Я сейчас попытаюсь с ним поговорить. — Дронго повернулся и пошёл к портье.
Но его попытки пояснить портье, что кровати должны быть раздельными, ни к чему не привели. Портье просто не понимал, почему он должен искать номер с двумя кроватями рядом для этих привередливых гостей. К тому же свободных номеров почти не было. Дронго вернулся в свой номер.
— Это самый лучший номер, — сказал он, входя в спальню, — если хотите, я буду спать на полу. Здесь нет даже дивана.
— А на полу наверняка есть тараканы, — нервно заметила Вера, — не нужно экспериментов. Будем спать на этой кровати. Надеюсь, что вы хотя бы не храпите.
По лицу Дронго она поняла, что ошибается.
— Может, мне лучше самой сдаться? — пошутила она. — Надеюсь, что вы хотя бы не курите?
— А вы разве не курите?
— Раньше курила. Сейчас нет.
— Я тоже не курю.
— Уже неплохо. — Она взглянула на него. — Вы разрешите мне переодеться? Или хотите сразу лечь в постель?
— Я подожду вас внизу.
Она была слишком независимой. Он помнил, что она не оставляла у себя в квартире даже своего близкого друга. Ей не нравилось, когда Александр оставался у неё ночью.
Он спустился вниз. Портье улыбался гостю. У него были гусарские усы, загнутые кончиками кверху. Мясистый нос, крупные глаза, большие уши, толстые щеки. Портье был небольшого роста, но сознание собственного достоинства и крупный живот делали его весьма колоритной личностью. Сеньор Роберто Фалья, было написано на фотографии портье, висевшей за его спиной. Очевидно, сеньор Фалья был узнаваемым человеком не только в этом парадоре, но и во всем городе.
Дронго вышел на порог отеля. Машин в городе было немного. В эти дневные часы начиналась сиеста — дневной отдых — и прохожих почти не было. Послышались шаги. На пороге появилась Вера. Она снова собрала волосы, надела джинсы, свою курточку и белую майку. Но бюстгальтер под майку тоже надела, это было заметно.
— Куда пойдём? — спросила она.
— Не знаю, — ответил Дронго, — наверное, сначала в собор. Он здесь недалеко, прямо на площади рядом с муниципалитетом.
— Тогда я вернусь и возьму платок, — сказала Вера, — иначе меня не пустят в собор.
Он протянул ей руку, помогая спуститься по ступенькам. На главной площади кроме муниципалитета находился и Дворец архиепископа. Они вошли в открытый собор. Здесь почти никого не было. Католические соборы Испании традиционно искусно отделаны изнутри. Они пробыли в соборе около получаса и вышли на площадь. Вера все время молчала. Когда они были уже на улице, она сняла платок и тихо спросила:
— Вы верующий?
— Не знаю. Скорее агностик. Хотя иногда бываю верующим.
— Значит, нет. А я верю, что все предопределено свыше. Даже наша встреча в Испании. И если мне суждено умереть, вы не сможете меня спасти.
— Позвольте не согласиться, — возразил Дронго, — если вы помните, самого Христа диавол поставил на вершину скалы и предложил прыгнуть оттуда. «Если ты Бог и сын Божий, то тебе нечего бояться», — сказал диавол. На что Иисус ему ответил: «Сказано, не искушай Господа твоего». Мне кажется, что надеяться на судьбу нужно, но не слишком ей доверяя. Очень многое зависит от самого человека. Если даже Бог не стал прыгать со скалы, то почему обычные люди считают, что, прыгая со скалы, они могут рассчитывать на спасение?
