Чингиз Абдуллаев - Рождение Люцифера
– А остальные случаи?
– Клиника Старовских уже давно раздражала московских чиновников, – напомнил банкир. – Сначала была первая попытка наезда, которую они отбили, теперь – вторая. Смерть сына Фазиля – это просто трагическая случайность. Как и в случае с сыном Делии Максаревой. Я уверен, что правоохранительные органы разберутся и выпустят Игоря.
– Они уже разобрались, – сообщил Дронго, – и выяснили, что Игоря Максарева сознательно подставил его бывший знакомый, наркоман со стажем, некто Хасанов.
– Полиция не должна верить опустившемуся наркоману, который готов признаться в чем угодно, – все еще не сдавался Райхман.
Дронго переглянулся с Эдгаром. Подобная неуступчивость банкира была непонятна и немного подозрительна.
– Мы проверили все случаи, происшедшие с вашими знакомыми, – продолжал Дронго. – У Старовских вторая попытка рейдерского захвата была предпринята под нажимом вышестоящих чиновников. Охмановича уволили, явно подставив. У них в общем отделе работал молодой сотрудник, который просто поменял цифры доклада, высылаемого для канцелярии премьер-министра. В результате эти цифры попали в доклад, произошел грандиозный скандал, и Охманович был уволен, а руководитель общего отдела наказана. Заодно уволили и этого молодого сотрудника по фамилии Хузин.
– Значит, в этом случае справедливость хотя бы отчасти восстановлена, – неприятно усмехнулся Райхман.
– Не совсем, – возразил Дронго. – И учтите, что до сих пор не найден водитель грузовика, врезавшегося в машину сына Фазиля Мухамеджанова.
– С этим тоже все понятно. Это был какой-то гастарбайтер из Молдавии, просто сбежавший от страха, – предположил банкир.
– Во всех случаях действовал некто Моисеев, который уговорил рижского адвоката Звирбулиса перекупить землю, появился в доме у Хузина, поменявшего документы, дал деньги Хасанову, чтобы тот оклеветал своего бывшего однокашника.
– Вы нашли этого Моисеева? – поинтересовался Райхман.
– Нет, не нашли…
– Вот видите. Это пока одни предположения…
– Не нашли, – продолжал Дронго, – но мы точно знаем, что он появился в доме у Хузина за несколько минут до нашего появления. Нам описали его мальчишки, стоявшие в подъезде их дома…
– А сам Хузин в этом признался? – спросил, улыбаясь, Райхман. Он все еще не хотел верить в заговор против них.
– Он не мог ни в чем признаться, – пояснил Дронго, – мы немного опоздали. Когда мы проникли в его квартиру, выяснилось, что Хузина просто пристрелили. Если учесть, что за несколько минут до нашего появления там был человек, очень похожий на Моисеева, у нас есть почти стопроцентная уверенность, что убийцей и был этот человек, спланировавший увольнение Охмановича, подставивший Игоря Максарева и заплативший большие деньги в Риге Звирбулису.
Наступило долгое молчание.
– В Риге за землю заплатили шестьсот тысяч долларов, – поправляя очки, тихо напомнил Райхман. – Вы хотите сказать, что есть некто, кто так сильно ненавидит Петера и всех нас, что готов выбросить на ветер такую сумму?
– Получается так.
– Извините меня, господин Дронго, но я банкир и привык оперировать конкретными фактами. Неужели в наше сложное время могут появиться люди, готовые выбросить такие суммы только для того, чтобы осложнить жизнь своему ближнему?
– Очевидно, могут. Мы лично беседовали с этим бывшим рижским адвокатом. И он подтвердил, что ему заплатили именно за то, чтобы перекупить землю, а затем передать ее по цене, гораздо ниже даже номинальной стоимости, конкурентам Кродерса.
Снова наступило долгое молчание.
– Мне трудно в это поверить, – наконец сказал Райхман.
– Это те самые конкретные факты, о которых вы говорили, – напомнил Дронго.
– Тогда эти господа работали только на московско-рижском направлении, – пробормотал банкир. – У меня никаких особых неприятностей не было. А те, которые случились в начале года, уже благополучно завершены. И хотя мы вышли из этого кризиса с некоторыми потерями, но в моем случае не было ни нанятых адвокатов, ни неизвестных киллеров. Ничего подобного не было. Все факты проверила специальная группа детективов, частных экспертов и финансовых консультантов. Они ничего не нашли. Поэтому я так уверен, что меня подобный расклад не коснулся.
– Тот, кто замыслил и осуществил все эти ужасные акции, был человеком достаточно состоятельным, – убежденно произнес Дронго, – и мог выбросить на ветер не одну сотню тысяч долларов.
– Тогда получается, что я и есть главный подозреваемый, – понял Райхман. – Ведь я – банкир, и у меня есть свободные деньги. Хотя Фазиль гораздо богаче меня, но его вы не станете подозревать, ведь у него произошла такая трагедия, он потерял своего единственного сына. Может, это Старовские, обозлившиеся на весь мир из-за потери клиники? Но у них не могло быть столько лишних денег. Возможно, Охманович, который был чиновником достаточно высокого ранга; у него могли «заваляться» несколько сот тысяч долларов. Но опять главный вопрос – зачем? И пока на него не найден вразумительный ответ, я не могу поверить в этот невозможный заговор против нас. Даже после убийства этого… Кузина…
– Хузина, – поправил его Вейдеманис.
– Да, после убийства Хузина, – сказал Райхман.
Его упрямство начинало вызывать раздражение.
– Простите, – ответил ему Дронго, – но мне кажется, вы не совсем правы.
– В каком смысле?
– Когда говорите, что вас миновали неприятности. Возможно, в случае с финансовыми проблемами банка вы действительно смогли выстоять и даже восстановить утраченные позиции, но в вашей личной жизни произошли довольно существенные изменения…
– Это не подлежит обсуждению, – резко перебил его банкир, – надеюсь, вы не станете копаться в моей личной жизни. Это касается только меня и моей супруги. И никого больше. Или вы считаете, что этот ваш «неуловимый Джо-Моисеев» уговорил мою супругу уйти от меня? – криво усмехнулся он. – Давайте прекратим этот ненужный разговор. Вы сообщили мне ваши подозрения, и я их выслушал. Возможно, в Москве и в Риге действовал какой-то непонятный тип, который пытался устроить пакости моим друзьям, но у нас он точно не появлялся. И моя супруга ушла от меня совсем не потому, что ей заплатили или пообещали заплатить. К вашему сведению, хочу сообщить, что на сегодняшний день я не являюсь ни банкротом, ни неплатежеспособным банкиром. Мой банк входит в десятку самых крупных банков нашего города, а мой личный капитал превышает тридцать миллионов долларов. Поэтому сказка про то, что всех подкупили и всем заплатили, в моем случае явно не проходит. Не представляю, какую сумму должны были обещать моей бывшей супруге, чтобы она от меня ушла.
– Почему бывшей? Вы разве уже развелись?
– Мы уже подали документы в суд, – пояснил Райхман. – У нас не было совместных детей, но она подала в суд на раздел имущества. Судья Филипп Дмитриевич Дереч уже дважды откладывал заседания суда по ее просьбе. Он собирает нужные бумажки, как обычно бывает в таких случаях. К счастью, я был достаточно состоятельным человеком до своей женитьбы и собираюсь легко доказать это в суде. Кроме того, Жанна не была моей первой супругой. У нас оказалась слишком большая разница не только в возрасте, но и во взглядах на совместную жизнь. Хотя все это не имеет никакого значения. Я повторяю, что в моем случае искать какие-то козни глупо и непродуктивно. Я сам был заинтересован в том, чтобы найти истоки своих финансовых потрясений. После того как Кродерс рассказал мне о своих подозрениях, я создал комиссию, которая все проверяла. Повторяю, это были лучшие специалисты нашего города. У меня все нормально, я в этом уверен, – закончил банкир.
Дронго взглянул на Вейдеманиса, словно давая ему возможность задать еще несколько вопросов.
– Возможно, когда вы работали на этом «почтовом ящике», у вас были какие-то неприятности со службой безопасности или с кем-то из руководства предприятия? – спросил Эдгар.
– Какие неприятности? У меня были только благодарности и поощрения. А еще нам предложили вместе с Петером переехать в Северную столицу. Это воспринималось тогда как знак особого доверия. Если бы в наших анкетах был бы хоть какой-нибудь намек на нелояльность или ошибку, нас бы никуда не рекомендовали, можете в этом не сомневаться. В нашей бывшей стране секретность была на должном уровне.
– Вы встречаетесь каждый год?
– Да, практически каждый год. Иногда даже два или три раза в году, если бывает конкретный повод. Вот в этом году встречались у меня в Москве, когда я решил собрать всех уже после открытия нашего нового филиала.
– Это было после ваших неприятностей?
– Гораздо позже. Я еще хотел поддержать Фазиля. Ему особенно тяжело, нужно было вытащить его из дома. Он буквально обезумел от горя. Я почти насильно привез его в ресторан, чтобы он немного пришел в себя. Как раз после сорокового дня.
