Арсений Замостьянов - Майор Пронин против врагов народа
Наутро Пронин продолжал «прощупывать» секретаря дипломата. После завтрака, который прошел в гробовом молчании, «глава гидов» нашел Вольфа в тамбуре и исподволь повел разговор на политическую тему.
– Я слышал, господин секретарь, что вы сочувствуете коммунистическому движению. А как относится к вашим убеждениям шеф?
Вольф слегка оторопел от такого напора Пронина.
– Да, собственно говоря, мы живем в демократической стране… Ну и я, вообще-то, не смешиваю работу и личные убеждения…
Пронин внимательно наблюдал за смятением секретаря.
– То есть я хочу сказать, что мои политические взгляды никак не отражаются на нашей общей работе с господином Маллем.
– Но вы все же были коммунистом до войны?
– Нет, я не состоял членом партии, а просто интересовался рабочим движением, тем более что мои родители не из высшего общества. У меня пролетарское происхождение.
– О, но как же вам удалось учиться в Сорбонне?
– Это помог мой дядя – он был торговцем, не завел своей семьи, и вот благодаря его стараниям я получил неплохое образование в Германии, а потом он послал меня в Париж.
– Так вы, наверное, в Париже и заинтересовались коммунизмом? Все же Франция – это родина революций: Великая французская, Парижская коммуна?
– Ну да, да… Студенчество Парижа очень свободолюбиво… Однажды мы тренировались на стадионе Парк-де-пренс…
Вольф явно не знал, о чем говорить. Он, конечно, вызубрил свою легенду, кое-что читал, но большого интереса к «своей» прошлой жизни у него не было. Пронин это отлично видел. Вольф не был тем, за кого себя выдавал. Он натужно улыбался Пронину, склонявшему его к искреннему разговору о судьбах мирового пролетариата и идее социализма. Ему эти судьбы были явно безразличны. И глаза его при этом не загорались огнем страсти, как во время обсуждения спортивных проблем, особенно нюансов футбола. Все мировое рабочее движение «Юрген Вольф» с готовностью отфутболил бы в аут.
Оголтелый сионизм
Встречали их в Минводах, как положено, – с оркестром и делегациями от пионеров. Сначала долго пришлось слушать выступление местного активиста из райсовета, затем последовала крикливая речь комсомольского вожака. После выступления ветерана Гражданской войны – полубезумного бывшего казака, а потом полкового комиссара, пригрозившего вырубить в СССР «вот этой вот рукой» остатки фашизма, империализма и бандитизма, Малль шепнул Пронину:
Подустал я от этого энтузиазма. Нельзя ли…
– Одну минуту.
Пронин подозвал кого-то из местных руководителей, и через пару минут они уже на трех машинах, украшенных цветами, двигались по направлению к Пятигорску, где их ждали комфортабельные номера в местной гостинице.
– Вы волшебник или работаете с товарищем Берия? – осведомился у Пронина Малль веселым голосом, в котором все же слышались жесткие нотки.
Майор контрразведки скромно потупил взор:
– Это русская традиция. У нас желание иностранца – закон, перед которым рассыпаются любые заклятия. Знаете, Салтыков-Щедрин, наш знаменитый сатирик, говорил: «Хорошо иностранцу – он и дома иностранец».
Малль не рассмеялся, и Пронин понял, что совершил оплошность, проявив на вокзале свою власть в столь откровенной форме. «Кажется, я играю уже в открытую. Он почти уверен, что я чекист и подозреваю что-то о запонках. Вон они, серебряные. Обе на месте… Впрочем, теперь это к лучшему. Пусть он меня боится еще больше. А вот с Леной что-то нужно делать. Это уже мой страх… А он мне совершенно ни к чему».
Они ехали в Пятигорск по дорогам, засаженным тополями, в тени заросших густыми чащобами гор. Пронин обратил внимание гостя на вид «пятиглавого Бештау», Малль с интересом всматривался в пейзажи. Пятигорск представлял собой чашу, вокруг которой возвышались амфитеатром синие громады: Бештау на западе, Машук на севере, Змеиная, Лысая, Железная…
– Полагаю, весело жить на такой земле! – Пронин вдыхал полной грудью чистый свежий воздух, врывающийся в открытые окна авто.
Малль смотрел на горный пейзаж с ностальгией во взгляде.
– Да, это похоже на наши альпийские ландшафты. Я и не предполагал обнаружить такое сходство. Однако флора здесь, пожалуй, даже побогаче. Разнообразнее и цветистее.
Машина въехала в чистенький городок. На одном из перекрестков Малль громко попросил шофера остановиться.
– В чем дело, господин Малль?
– Афиши! Я увидел знакомую афишу! Прочитайте, пожалуйста.
Пронин надел очки:
– Леонид Утесов и Государственный эстрадный оркестр. Концерт в Зеленом театре Пятигорска. Завтра в семь вечера. Обыкновенная концертная афиша. – Шофер нажал на газ.
– Нет, – сказал Малль, – это не обыкновенная афиша. Такую же я видел на обложке одной из своих пластинок. Полагаю, вы помните, что у меня самая большая в Швейцарии коллекция утесовских грамзаписей. Когда вы сказали, что по прибытии нас, возможно, ожидает выступление джаза Утесова, я в тот же самый миг решил, что обязательно должен побывать на этом выступлении. Это большая удача. Я ведь ни разу не слышал его живого голоса.
– Стоит ли утомлять себя концертом здесь, в царстве гор и цветов? Лучше уж посвятить все наше время красотам природы!
Но Малль настаивал:
– Пропустить такой концерт я не могу! Я просто себе этого не простил бы!
– Ну, если все так серьезно – я сдаюсь. Концерт мы вам устроим. – Пронин наверняка знал, что этот концерт очень важен и для Малля, и для всей операции. «Опять Утесов. С него, кажется, и началось все дело. Вернее, с его концерта. После представления меня вызвал Ковров, и – поехали. Теперь вот кульминация всей операции снова ожидается на концерте Утесова. А вот до выставки собак наша дружная компания может и не дожить». Это грустное предсказание Пронин постарался сгладить шуткой.
– Я заметил одну, как мне кажется, закономерность, господин Малль.
– Какую же? – откликнулся швейцарец.
– Ведь Утесов-то – еврей… Как и Дунаевский. Да и еще и одессит.
Малль уставился на Пронина непонимающим взглядом.
А тот продолжал:
– Вас, что же, господин демократ, интересуют наши артисты по национальному признаку? Полагаю, следует обеспокоиться не сталинским антисемитизмом, а оголтелым западным сионизмом!
Малль хохотнул в ответ:
– По-вашему, что же, если Папа Римский чтит Ветхий Завет, он тоже – сионист?
– А вы считаете творческий дар божественным? – задал в свою очередь вопрос Пронин.
– Несомненно!
– Ну, что же, сойдемся на этом, – примирительно проговорил «глава гидов». – А вот и Пятигорск, почти приехали. На выставку собак пойдем послезавтра, завтра у нас концерт, а сегодня, пожалуй, будем осваиваться в здешних местах.
– Будем, – подтвердил Малль. Освоились они быстро. Апартаменты не отличались изысканной роскошью внутреннего убранства, зато вид из окна с лихвой компенсировал простоту интерьера. Горы, долины, деревья, карабкающиеся по склонам, ровные линии виноградников – глаз радовала вся эта роскошь.
Пронин поселился в двухместном номере на том же этаже, что и Малль со своей свитой. Пронин с Андреем нанесли визит Маллю и Вольфу, выслушали восторги дипломата по поводу открывшегося им пейзажа. Вольф был равнодушен к природе, зато восторгался чистотой горного воздуха. Почетные гости были приглашены на завтрак. Гениальный создатель бифштексов Джеймс уже был на кухне и готовил что-то необыкновенно вкусное.
После трапезы Пронин пригласил гостей в показательный колхоз: там он собирался продемонстрировать Маллю настоящих джигитов и их замечательных псов.
– Вот увидите. Истинные волкодавы. Я уверен, очень скоро эта порода войдет в моду в Европе.
– Волкодавы? – Малль поправил очки на носу. – Это собаки, которые сильнее волков?
Пронин кивнул:
– Охранники пастухов. Они защищают овечьи стада от волчьих набегов. И весьма успешно. Ну, сегодня в такой защите отпала необходимость: советская власть помогла колхозникам избавиться от волков в тех местах, где пасется скот. – Пронин фантазировал напропалую, играя роль старательного гида.
– Вот это очень интересная информация. Юрген, запишите. Нет, не в этот, в голубой блокнот.
Автомобиль быстро преодолевал крутые повороты горной дороги. И даже узкий навесной мостик не стал для водителя сложной преградой: он проехал над пропастью, не снижая скорости.
– О, да нашему шоферу нужно участвовать в лучших европейских ралли! – заметил
Вольф.
– Здешние водители – народ калиброванный, – на ходу ориентировался Пронин. – Это самая уважаемая профессия в горах – джигит автомобиля. Они досконально знают здешние дороги и чувствуют себя в горах, как рыба в воде. Ну а лихость и горячий темперамент у здешних мужчин в крови.
Малль побледнел от быстрой езды по тряской дороге. Не так уж сильно он доверял местным шоферам. Дрожащим голосом швейцарец заявил:
![Андрей Ильин - Тайные люди (Записки невидимки) [= Обет молчания]](/uploads/posts/books/243680/243680.jpg)