Норман Мейлер - Призрак Проститутки
Я вернулся во Флориду 21 октября, а вечером следующего дня президент Кеннеди объявил, что Советы разместили на Кубе пусковые установки для межконтинентальных ракет с ядерными боеголовками. Советский Союз лгал Соединенным Штатам, сказал президент. Кеннеди подписал приказ о морской и воздушной блокаде Кубы, чтобы воспрепятствовать дальнейшим поставкам на остров советского военного снаряжения. Если Куба применит ракеты, предупредил президент, Соединенные Штаты готовы дать сокрушительный отпор в ответ на эти «коварные, безответственные и провокационные действия, угрожающие миру на нашей планете».
Я слушал это выступление в компании Дикса Батлера. Все бары в Малой Гаване были забиты до отказа, и кубинские эмигранты плясали на перекрестках. Я был в бешенстве: моя страна — на грани полного уничтожения, всем, кого я знаю и люблю, грозят страшные бури или гибель, а эмигранты радуются: им, видите ли, померещился шанс вернуться на родину. Как все-таки немыслимо себялюбиво и эгоцентрично это племя, злобно скулящее при воспоминании о потерянных на Кубе деньгах, хотя многие из них быстро сумели приспособиться здесь, в Майами, и даже разбогатеть. Я давно убедился, что эти небедные кубинцы превосходно осведомлены обо всем, якобы полагающемся им по праву, но не желают и слышать о законных правах остальных. Они готовы пожертвовать моей великой страной, чтобы получить бороду Фиделя Кастро. Все эти мысли стремительно пронеслись в моей голове и исчезли, и вскоре я уже плясал на мостовой вместе с кубинцами и кубинками — пьяный Хаббард, не умеющий танцевать и даже, возможно, потерявший по этой причине любимую женщину, лихо отплясывал под кубинские ритмы, на целый час избавив свою задницу от контроля начальства.
Потом мы с Батлером нырнули в ближайший бар, добавили еще и дали тайный обет.
— Я больше не могу, — признался Дикс, — устал посылать их на верную смерть. Оттуда мало кто возвращается, а что я могу поделать? Хаббард, в такой критический час только Билл Харви может прийти нам на выручку. Он разрешит нам пойти с ними в рейд.
— Да, — сказал я, — я тоже хочу ступить на кубинскую землю. — Я был уже в стельку пьян.
— Вот именно, — сказал он. — Когда начнется война, кто-то из нас должен быть там, чтобы встретить наши войска.
И мы торжественно ударили по рукам.
Наутро я проснулся в смятении. Безотчетный страх и тяжелое похмелье приковали меня цепями к кровати. Чуть позже, повинуясь животным инстинктам алкоголика, я побрел на почту и достал из ячейки длинное послание Киттредж. Я распечатал и прочитал его там же, в помещении почты на Кокосовой аллее, и мне показалось, что прислано оно из другого полушария.
22 октября 1962 года, 23.00
Мой дорогой Гарри!
Эти дни, вероятно, самые драматичные в нашей жизни, совершенно по-новому испытывают нашу выдержку. Реакция моих знакомых на новости, которые для меня, узнавшей об этом тремя днями раньше, уже не новости, помогает понять, почему люди так сходят с ума и впадают в истерику.
Видите ли, мы с Хью оказались в весьма своеобразных отношениях с братьями К. Я кое-что вам об этом писала, но с течением времени наша дружба приобрела дополнительные измерения, и я хочу ввести вас в курс дела.
Несколько месяцев назад Джек попал под обаяние одного советского чиновника — наверняка из КГБ, — о котором вы писали мне из Уругвая. Это все тот же Борис Мазаров, он работает здесь в русском посольстве, но, разумеется, чисто номинально. По всей видимости, Хрущев тоже находится под сильным впечатлением от неких особых качеств, которыми обладает этот Мазаров, — возможно, это грустная, ироничная русская мудрость, то, чего, похоже, недостает самому Никите. Как бы там ни было, Хрущев вытащил Мазарова из общей массы и послал в Штаты, сделав его связным между собой и братьями Кеннеди. Я заметила, что Джеку нравится раскручивать парочку вариантов одновременно. В отношениях с Советами — это кнут и пряник, то есть один представитель озвучивает жесткую линию, а другой — более мягкую, сам же президент, в зависимости от обстоятельств, решает, что на этот раз более приемлемо: похолодание или потепление. Хрущев тоже играет двумя колодами, а теперь ввел еще и джокера.
Итак, Мазаров — в Вашингтоне; и, думаю, для того, чтобы начать переговоры с Бобби, который затем сообщит все Джеку, причем вести переговоры по широкой программе. В частности, по словам Хью, одна из главных задач Мазарова — наладить более тесное общение между Хрущевым и братьями К. Русский премьер явно любит потолковать по душам. Он, возможно, уже решил отправить вас в скором времени в сибирский лагерь, но до этого пусть все будет тепло и мило. Так, например, Бобби и Борис были в тесном контакте в период недавнего берлинского кризиса, и именно ему, Мазарову, Бобби сказал, что Соединенные Штаты твердо намерены воевать, если Советы не отведут свои танки от Бранденбургских ворот. Мазаров передал эти слова Хрущеву, и спустя сутки танков как не бывало. В свою очередь, Мазаров сообщил Бобби, что Хрущев, несмотря на убеждение, что Америкой по-прежнему управляют Рокфеллеры, Джи. Пи. Морганы и Уолл-стрит, склоняется к необходимости пересмотреть свое прежнее отношение к братьям Кеннеди.
Ладно, хватит про роман. Мой супруг говорит, что его все это нисколько не восхищает: Хью слишком давно знает всю подноготную Мазарова, и, по его словам, это один из самых способных и блестящих сотрудников КГБ. За его печальной обаятельной внешностью скрывается хороший исполнитель.
Вероятно, тут мы имеем дело с принципом, которого согласованно придерживаются и Хрущев, и братья Кеннеди: если наиболее способные люди с обеих сторон не вписываются в традиционные структуры, им надо доверять выполнение особых, конфиденциальных заданий. Я полагаю, что таких уникальных персонажей выбирают для этой роли исходя из того, что они имеют собственное мнение и не боятся его высказать, а также, как никто другой, умеют слушать. Я в известной мере обладаю первым качеством и в большей мере — вторым.
Если говорить обо мне, то Бобби и Джек вряд ли серьезно нуждаются во мне как в советчике — им просто нравится откровенно проговаривать вслух серьезные вещи (с ближайшими помощниками или оппонентами им это удается нечасто). Поэтому, когда они обращаются ко мне, положено сидеть и слушать, а когда поворачиваются в сторону Хью, значит, что им понадобилось его мнение. На прошедшей неделе, как вы понимаете, мы много виделись с братьями.
Они были крайне возмущены действиями Хрущева и не слишком лестно отзывались о Мазарове. За последние месяцы Борис неоднократно заверял Бобби, что Хрущев никогда не пойдет на размещение ядерных ракет на Кубе. Тут, как я полагаю, сработал принцип, которого держатся оперативники: приберегай ложь до тех пор, когда она станет максимально эффективной. Мазаров, естественно, утверждает, что удивлен не меньше самих Кеннеди.
Теперь уже не важно, где и когда родилась эта ложь, зато совершенно ясно другое: никогда еще Джек не был более неприязненно настроен по отношению к Советам, как в эти дни. Мало того, что он и так напряжен до предела, ему еще приходится противостоять мощному давлению со стороны исполнительного комитета Совета национальной безопасности (должна вам сказать, что именно к этой группе людей я присматриваюсь с особой тщательностью). В Белом доме и близких к нему кругах сегодня самые ходовые термины — «ястреб» и «голубь», и уж будьте уверены — многие из «ястребов» гнездятся именно там, на верхушке СНБ. Начиная с 17 октября кое-кто из них открыто выступал за немедленную бомбардировку Кубы. Разнести ракетные базы в пыль! Среди них такие тяжеловесы, как Максуэлл Тэйлор и Дин Ачесон, большинство начальников штабов плюс Макклой, Пол Нитце, Маккоун. Бобби, «предводитель „голубей“», заявляет, что любые внезапные бомбардировки приведут к десяткам тысяч жертв среди гражданского населения. «Это уже моральная проблема», — сказал он мне в своей неподражаемо наивной манере. При его-то упрямстве и жесткости, и такие прописные истины! Но я убеждена, что мысль о смерти постоянно терзает его в эти дни. Ни Джек, ни Бобби и словом не обмолвились в разговорах со мной о Мэрилин Монро, но я чувствую, что ее самоубийство в известной мере потрясло обоих. Похоже, именно сейчас Бобби по-настоящему почувствовал, что от него зависит жизнь — вернее, смерть — тысяч и тысяч людей. Так уж распорядилась История — он председательствует на заседании исполкома Совета национальной безопасности, где развернулся ожесточенный спор: одни выступают за блокаду (Макнамара, Гилпатрик, Болл, Стивенсон и Соренсен), другие — «ястребы» — настаивают на необходимости немедленного удара с воздуха без предварительного объявления войны.
