Чингиз Абдуллаев - Традиции демонов
— Черчилль был демократически избранным премьером. Он даже проиграл сразу после войны. А Геринг и вся эта шайка вместе с Гитлером были фашистами, которые проводили античеловеческую политику…
— Но пришли к власти демократическим путем, — развеселился Брикар. — Вот так и бывает, уважаемый господин Сеидов, что все в этом мире имеет оборотную сторону медали. Демократия не панацея, но если ее используют в своих интересах фашисты, то стоит задуматься над такой демократией.
— Вы можете предложить нечто другое?
— Я — нет. Но я не философ и не политолог. Только я понимаю, что диктат американцев и их союзников уже всем порядком осточертел. И даже многим европейцам, которые понимают, что мир не может быть таким, каким его хочет видеть Вашингтон. А остальные народы тем более не хотят подстраиваться под американцев.
— И тем не менее я не совсем согласен с вами насчет методов аль-Рашиди, — убежденно ответил Фархад, — даже с учетом того, что не все в этом мире искренне любят американцев и их образ жизни.
— Вам нужно поговорить с самим аль-Рашиди, — убежденно сказал Брикар, улыбаясь и показывая свои красивые ровные зубы.
Сеидов помнил кривые зубы сына своего кровника. И его характерный нос с горбинкой. Юсуф аль-Рашиди был похож на своего отца. Темноволосый, черноглазый, с характерной горбинкой нос. Он был темный от рождения, имел тонкие губы, прижатые уши. Фархад недоверчиво посмотрел на своего спасителя. Нет, это явно не Юсуф. Французский журналист был высоким, красивым молодым человеком. У него прямой нос, светлые голубые глаза, вьющиеся темно-каштановые волосы, большие, слегка оттопыренные уши. Он пил вино, громко смеялся и был совсем не похож на того молчаливого юношу, с которым они встречались больше двадцати двух лет назад. Кроме того, Брикар был известным журналистом, и его репортажи уже целый год передавались из Ирака.
— Я хотел бы с ним встретиться, — признался Сеидов, — чтобы увидеть его через столько лет. Если это возможно…
— В таком случае вы сейчас с ним поговорите, — неожиданно сказал Брикар, поднимаясь со своего места и направляясь куда-то в другую комнату.
Разговор шел по-арабски, и Кажгельды все понимал. Когда Брикар вышел, переводчик испуганно посмотрел на Сеидова.
— Сейчас придет сам аль-Рашиди? — немного взволнованно спросил он. — Неужели мы его сейчас увидим?
— Не знаю, — ответил Фархад.
Брикар вышел из комнаты. В руках у него был телефон спутниковой связи.
— Вы можете поговорить с самим Юсуфом аль-Рашиди, — сказал он, отдавая телефон Сеидову. Тот взял аппарат и немного дрогнувшим голосом произнес:
— Добрый вечер, Юсуф.
Глава 14
Он услышал голос и вздрогнул. Голос был почти прежний. Это был тот самый Юсуф аль-Рашиди, которого он знал. Глуховатый молодой голос, говоривший по-арабски.
— Приветствую тебя в нашей стране, дорогой друг.
— Я хотел поблагодарить тебя за наше спасение, — сказал Фархад.
— Ты забыл, что я обязан тебе жизнью своего отца, которую ты продлил почти на двадцать лет. Мы этого никогда не забудем.
— Спасибо. Мы сможем увидеться, пока я здесь?
— На все воля Аллаха. Будь нашим гостем, и мы решим, когда нам лучше увидеться.
Фархад протянул телефон Брикару.
— Где он находится? — спросил он у французского журналиста.
Тот пожал плечами.
— Этого никто не знает. Может, он сейчас сидит где-нибудь на Таймс-сквер в Нью-Йорке или на Красной площади в Москве. Никто не знает, где он находится в этот момент. Но я могу точно сказать, что его уже нет там, где он только что был.
— Понятно, — улыбнулся Фархад. Он вспомнил про кольцо на своей руке. Если в него вмонтирован передатчик, то он практически бесполезен, пока Юсуф находится на таком расстоянии от него. А когда сам Юсуф захочет с ним встретиться, никто не знает.
— Мы завтра должны улетать, — напомнил Сеидов, — и если он не успеет вернуться в Ирак, то мы с ним не увидимся.
— Они фаталисты, — напомнил французский журналист, — и считают, что все предопределено. Поэтому так спокойно относятся к жизни и смерти, считая, что все в руках Аллаха. Легко быть верующим человеком и полагаться на высшее божество.
— А вы, очевидно, атеист?
— Скорее агностик, — поправил его Брикар. — Я социалист по своим убеждениям. Агностик и социалист. Может, поэтому я так яростно критикую американцев.
Сверху спустилась Алена. Она была наверху подозрительно долго. Фархад встретил ее мрачным взглядом.
— Я думал, что вы никогда к нам не спуститесь, — сказал он.
— Мне нужно было привести себя в порядок, — ответила молодая женщина, усаживаясь за стол. Она попробовала финики, и они ей понравились.
Брикар, извинившись, вышел из комнаты, чтобы распорядиться об ужине.
— К нам сейчас звонил сам аль-Рашиди, — восторженно заявил Кажгалиев, — можете себе представить! Он разговаривал с Фархадом Алиевичем.
— Он находится в Басре? — быстро уточнила Алена.
— Не знаю, — ответил Сеидов, — во всяком случае, не в нашем районе — это точно. Я говорил с ним по спутниковому телефону.
— Все равно разговор могли перехватить и засечь, — показала она взглядом на кольцо Фархада.
Он ничего не ответил. Брикар, вернувшись, сообщил, что скоро будет готов ужин.
— Вам нужно будет позвонить в посольство и сообщить, что с вами все в порядке, — предложил он.
— Я считаю, что в первую очередь нужно позвонить оставшимся в отеле членам делегации, — сказал Фархад. — Я представляю, как они волнуются. Мы оставили в коридоре два трупа. Они, наверно, сходят с ума.
— Нет, — возразил Брикар, — туда звонить нельзя. Наш звонок обязательно перехватят. Я сейчас звонил в город. Вас ищут по всей Басре. Они оцепили город, подняли вертолеты.
— А наш звонок в посольство не могут перехватить?
— Нет. Вы позвоните с мобильного телефона и будете говорить ровно тридцать секунд, чтобы они не успели вас засечь.
— Давайте телефон, — сразу согласился Сеидов.
Брикар достал из кармана аппарат и протянул ему телефон. Фархад набрал номер, подождал, пока ему ответит дежурный.
— Добрый вечер, — сказал он по-русски, — передайте господину послу, что звонил вице-президент нефтяной компании Фархад Сеидов. У меня все в порядке, нас никто не похищал. Вы все поняли?
— Это говорит сам господин Сеидов? — уточнил дежурный.
— Да. Вы все поняли?
— Понял. Вам нужна наша помощь. Может, вы оставите свой номер телефона?
Брикар показал на часы.
— Ничего не нужно. Все в порядке. До свидания. Спасибо. — Сеидов отключился.
— Можно я позвоню к себе домой? — попросил он.
— Только не с этого телефона. Я принесу другой, свой французский.
— А это какой был?
— Мой американский, — улыбнулся журналист.
Он пошел за другим телефоном.
— Какой-то он странный, — убежденно произнес Кажгельды, — стреляет как профессиональный агент, меняет мобильные телефоны, живет в доме американского консула и спасает главу российской делегации, являясь французским журналистом и социалистом.
— Персонаж для детективного романа, — согласилась Алена. — Вы раньше видели его репортажи, Кажгельды?
— Конечно. Он один из самых известных журналистов, работающих в Ираке. Я даже думаю, что самый известный. Но если иракские власти узнают, что он еще попутно и стреляет в их полицейских, то его в лучшем случае просто выбросят из страны. А в худшем — убьют.
— Такого убить нелегко, — возразила Алена, — вы видели, как он стрелял? Почти не прицеливаясь.
— Он бывший десантник, — пояснил Фархад, — и если бы он не выстрелил, то один из нас сейчас лежал бы в коридоре, рядом с этими полицейскими. Я думаю, мы должны быть ему, как минимум, благодарны.
Алена не успела ничего ответить, когда в гостиной вновь появился Брикар, уже с другим телефоном. Сеидов взял аппарат и набрал номер. Услышал голос Карины.
— Здравствуй, — сказал он радостно, — как у вас дела?
— Все нормально. Мы сегодня остаемся на даче. На твоей служебной даче. Алло, ты меня слышишь?
— Да. Вы все правильно решили. У меня все хорошо. Даже если тебе позвонят и скажут, что произошли какие-то события, ты не очень верь. Я тебе потом позвоню, — сказал он и добавил: — Целую.
Только опустив руку, он вспомнил про сидевшую рядом Алену. И почувствовал себя неловко. Посмотрел на нее, но она сидела, деликатно отвернувшись. В этом была какая-то пошлость. Говорить с женой и посылать ей воздушный поцелуй в присутствии своей любовницы было не совсем прилично.
А разве можно считать Алену его любовницей? Наверно, да. У них почти классическая любовная связь. Она его помощница, и по старой советской или даже не совсем советской, а вообще чиновничьей традиции он воспользовался своим служебным положением и переспал со своей сотрудницей. Все правильно? Не совсем. Ее нельзя считать его сотрудницей в классическом понимании этого слова. Она была приставлена к нему спецслужбами и скорее следила за ним, чем помогала. Поэтому их отношения носят совсем иной характер. Он не домогался этой молодой женщины, он вообще не умел домогаться и использовать свое служебное положение. Она сама пришла к нему и сама проявила инициативу. И, наконец, вся их связь может закончиться в этой командировке. Если они благополучно вернутся домой, то тогда она уйдет из их компании и, возможно, они никогда больше не увидятся. Поэтому нельзя считать их отношения классическим треугольником. И все-таки некая пошлость в его разговоре была. Больше он не будет звонить супруге в присутствии Алены.
