Эндрю Йорк - Координатор
Она наклонилась вперед, взяла его руку и погасила об нее сигарету. Как она и говорила, препарат не приглушал боли, а ее жест был таким неожиданным, что он издал невольный возглас; но из горла вырвалось только какое-то бульканье.
— Хорошо, — сказала Ингер. — Не бойся, ожог будет не сильным. — Она смахнула пепел, бросила окурок в пепельницу и взяла телефон.
— Доброе утро. Это номер 113. Сегодня ночью у моего мужа был приступ артрита. Нет, волноваться не о чем, доктор нам не нужен. Но мы не спали всю ночь и совершенно выбились из сил. Я думаю, нам надо вернуться домой. Нет. Менять номер не имеет смысла. Когда у него случается такой приступ, единственное, что можно сделать, это дать ему отдых. Да, мне тоже очень жаль. Мы выпишемся сразу после завтрака. Вы не вызовите нам такси до вокзала? Спасибо. Мне понадобится небольшая помощь, чтобы вывезти мужа. После завтрака. Благодарю вас.
Она положила трубку, закурила сигарету и подошла к окну.
— Снег перестал. Кажется, сегодня будет хорошая погода. Нам понравится наше путешествие. — Она повернулась. — А теперь я хочу, чтобы ты очень внимательно меня выслушал, Майкл. Сейчас ты абсолютно беспомощен и целиком находишься в моей власти. Препарат продержит тебя в этом состоянии в течение нескольких часов, а когда его действие начнет иссякать, я сделаю тебе новую инъекцию. Поэтому, пожалуйста, не усложняй мою задачу. Нет смысла сопротивляться, если у тебя нет для этого никакой возможности. Я советую тебе расслабиться и попытаться заснуть, а когда ты проснешься, мы будем уже в Стокгольме. Сейчас я начну одевать тебя для переезда. Боюсь, для твоих плеч пиджак Кристофера будет немного тесноват.
Отложив сигарету, она подхватила его под мышки и перевела в сидячее положение, потом придержала немного, чтобы подоткнуть сзади подушки. Она натянула ему через голову желтый вязаный свитер из толстой пряжи и просунула руки в рукава.
— Ладно, потом накинем сверху пальто Кристофера, прикроем ноги пледом, и все будет в порядке. А я пока приму ванну. Не хочешь сигарету? Я думаю, ты справишься с этой задачей.
Она открыла ему рот и сунула между зубов костяшки пальцев.
— Прикуси.
Уайлд повиновался. Она вытащила пальцы и взглянула на оставшиеся на них слабые отметины.
— Ну что ж, челюсти у тебя еще работают.
Она наклонила голову и потерлась носом о его нос.
— Вижу, тебе пришлись по вкусу мои пальцы. Хочешь их откусить? Знаешь, мне нравятся твои глаза. Они так выразительны. О нет, не пытайся двигаться. Ты можешь упасть с кровати и что-нибудь себе разбить.
Она прикурила сигарету и вставила ее ему в рот.
Присев на соседнюю кровать, она пошарила по карманам его пиджака. Тщательно изучила паспорт, потом опустошила бумажник. Датские кроны она объединила с пачкой собственных купюр и положила все это в свою косметичку. Некоторое время она разглядывала фотографию рыжеволосой девушки.
— Меня мало волнуют твои вкусы, Майкл. Лет через десять эта малышка растолстеет. Но это уже не твоя проблема, верно?
Она вернула бумажник на место и сложила его пальто в чемодан Кристофера. Сняла свою одежду и бросила ее на кровать. Ее кожа была белой, как молоко; похоже, ей ни разу в жизни не приходилось загорать. Теперь, когда она стояла обнаженной, ее красоту еще больше подчеркивала симметрия груди, талии и бедер. Уайлд подумал, что, наверно, пластический хирург не смог создать лица, соответствующего уму клиентки, и попытался возместить это совершенной формой тела. В ее груди не было даже намека на обвислость, легкая выпуклость живота говорила о подтянутых и крепких мышцах, бедра напоминали живой фарфор, и только едва заметная напряженность мускулов разрушала эту иллюзию. Однако вела она себя вполне по-человечески. Глядя, как она рассматривает себя в зеркало, он подумал, что Нарцисс мог бы у нее кое-чему поучиться. Она вернулась к его кровати и вынула сигарету у него изо рта.
— Позже сможешь выкурить еще одну.
Она надела на голову прозрачную шапочку и вошла в ванную. Раздвижную дверь она оставила открытой и не стала задергивать шторки. Ее голова оставалась ни виду, и каждые несколько секунд она бросала на него внимательный взгляд. Уайлд смотрел на плывущий потолок и думал о своем положении. Постоянное вращение комнаты прекратилось, но он уже не чувствовал, что лежит на кровати: ему казалось, что он парит в нескольких футах над землей, в животе у него было легко, и тянуло к рвоте. Его глаза налились тяжестью, но Уайлд твердо решил не спать. Кипевшая в нем ярость не должна была угаснуть. Он ее недооценил. Он вообще не думал о ней как о возможном противнике. Его перехитрила бесполая ведьма, у которой даже красота была чужая и которая — это он понял только сейчас — много раз говорила ему о том, что презирает мужчин и безразлична к жизни.
Он винил во всем прошлый октябрь, долгие месяцы безделья, легкость, с которой ему удалось убрать человека с «Зимородка», начальство, пославшее его к Гуннару Моелю, и всю эту самоубийственную поездку с непрерывной чередой смертей. К этому еще можно было прибавить удивление, которое он испытал, увидев Кайзерита, его догадку о том, что Мокка знал о присутствии Кайзерита у Гуннара, и тщетные попытки понять, что задумал этот тощий ублюдок. Чем больше он размышлял, тем больше убеждался в том, что все шансы были против него. Ему не стоило рассчитывать на то, что Ингер Морган-Браун допустит какую-нибудь оплошность.
Дверь в номер открылась. Ингер в этот момент погрузилась в ванну, ее голова исчезла, и вместо нее появилась нога, которую она густо намыливала пеной. Уайлд увидел, как в гостиную вошла горничная и поставила поднос на стол. Она была средних лет, полная, невысокого роста, с седеющими волосами и усталым выражением лица. Вид у нее был разумный. Она выпрямилась и посмотрела на дверь спальни. На ее лице появилась улыбка.
— Доброе утро, сэр, — сказала она по-английски. — Я поставила завтрак на стол, хорошо?
Уайлд вдохнул в легкие как можно больше воздуха и попытался шевельнуться. Потом он собрал в комок всю волю и перекатился на край кровати.
Горничная нахмурилась:
— Мистер Морган-Браун? С вами что-то не так?
— Помогите мне, — прошептал Уайлд.
Его слова прошелестели как вода, стекающая по водостоку. Он сделал еще одно мучительное усилие и рванулся вперед. Кровать куда-то исчезла, а пол начал подниматься ему навстречу, как кабинка лифта. Удар получился тяжелым. Горничная вскрикнула.
— Господи, он упал с кровати! — Ингер выбежала из ванной, волоча за собой длинный шлейф пенистой воды. — Помогите мне, что же вы стоите!
— Он пытался мне что-то сказать, — объяснила горничная. — Но я не поняла что.
— Просто у него очередной приступ. Идите сюда. — Ингер перевернула Уайлда на спину. — О мой милый, ты ушиб себе лицо. Тебе не следует так вертеться. Пожалуйста, возьмите его за ноги.
Она подхватила Уайлда под мышки. Вода капала ему на лицо. Обе женщины с трудом подняли его обратно на кровать.
— Положите его в середину, — сказала Ингер. — Так он не сможет скатиться. Он стал очень беспокойным. Всю прошлую ночь ему слышались какие-то голоса.
— Ну, нет, — сказала горничная. — Это невозможно. Вы одни на всем этаже.
Она засмеялась:
— Если не считать той пары, у которой медовый месяц. Но они не причиняют вам много беспокойства, верно?
Ингер принесла из ванной полотенце и обернула его вокруг талии.
— Ах, не напоминайте мне о моем собственном медовом месяце, — сказала она с горечью. — Тогда мой муж был еще нормальным человеком.
— Это ужасно, — сказала горничная. — Просто ужасно. У нас в гостинице все говорят — бедная миссис Морган-Браун, как ей, должно быть, трудно. И вас тоже все очень жалеют, сэр.
— Я совершенно счастлива, — мужественно ответила Ингер. — Я ухаживаю за своим бедным мужем, и больше мне ничего не нужно. Кофе не остыл?
— О нет, мадам. Настоящий кипяток.
— Спасибо.
Ингер проводила горничную в гостиную и закрыла за ней дверь. Она взяла со стола чашку и вернулась к кровати.
— Ты неисправим. — Она села рядом. — Выпей немного кофе.
Он попробовал повернуть голову, но почувствовал, что не может пошевелиться. Жар от чашки дышал ему в лицо. Ингер прижала раскаленный край к его нижней губе и наклонила чашку. Кипящая жидкость обожгла ему язык и потекла по подбородку. Ингер обтерла его уголком полотенца, пока кофе не успело попасть на свитер.
— Думаю, тебе было очень больно, — сказала она спокойно. — Но ты знаешь, что бывает с людьми, которые играют с огнем.
Глава 20
Она надела свое белое шерстяное платье, отороченные белом мехом туфли, белую норковую шубу и белый тюрбан. Единственным цветным пятном в ее костюме были синие очки; еще одну пару очков она приготовила для него.
