Сергей Донской - Дай умереть другим
Да, он возьмет эти деньги. Но не для того, чтобы их присвоить, – а всего лишь временно, на хранение. Ведь после того, как он обратится в милицию и честно обо всем расскажет, события могут принять совершенно неожиданный оборот. Кому будет лучше, если в квартиру нагрянут с обыском и конфискуют миллион девятьсот девяносто долларов? Тестю? Жене? Падчерице? Нет, нет и еще раз нет! А благодаря смекалке Алана денежки останутся в целости и сохранности. Под его присмотром.
Разве такой поступок можно назвать воровством? Речь идет не о честно нажитых сбережениях, не о выигрыше в лотерею. Тут изменой родине попахивает, а не лютиками-цветочками. И когда сыщики начнут разбираться во всей этой темной истории, они живо выведут тестя на чистую воду. А заодно и этого подозрительного сотрудника РУБОПа Костечкина с огнестрельным ранением. И вымогателей прищучат. Да и саму Ленку, которая, откровенно говоря, сама дала повод бандитам заинтересоваться своей финансовой деятельностью. Рыльце-то у нее в пушку. Что ж, сама виновата. Всякие подозрительные махинации никого до добра не доводят.
В общем, в самом скором времени такая карусель закрутится, что только держись. Лишь последний идиот позволит вовлечь себя в эту катавасию. Что касается Алана, то он уважал себя за осторожность, предусмотрительность и умение мыслить логически. Все эти качества подсказывали ему единственно правильное решение: держись в стороне, а там будет видно. Из Стамбула будет видно, к примеру. Или из Варшавы. Да мало ли мест, где может обосноваться порядочный человек, не совершивший ничего противозаконного?..
– Мужчина, платить за проезд будем?
Алан не сразу сообразил, что он находится в троллейбусе и что кривобокая карлица, обратившаяся к нему, – кондуктор.
– Сейчас, – он торопливо достал из кармана мелочь, сунул ее карлице и уставился в окно.
Троллейбус приближался к остановке «Студгородок». Надо же, как незаметно пролетело время! Так и удачу свою прозевать недолго. Птицу-счастье завтрашнего дня.
Нервозно хохотнув, Алан высадился из троллейбуса и, заставляя себя не суетиться, двинулся прогулочным шагом мимо сквера, о котором говорил тесть.
В его центре размещалась круглая клумба, усеянная окурками, презервативами и одноразовыми шприцами. Что посеяли, то пожнете, мстительно подумал Алан, бросив взгляд на студенческое общежитие. Он недолюбливал молодежь. Девушки просто так ему не давали, а юноши бесплатно трахали этих самых девушек, которые сторонились совсем еще не старого Алана, мужчину во всех отношениях порядочного и привлекательного.
«Ничего, скоро все изменится, – сказал он себе. – Эти недотроги в очередь будут становиться, чтобы лечь под меня. Я им устрою «Камасутру»! С утра до ночи! Вдоль и поперек!»
Порывисто развернувшись на сто восемьдесят градусов, Алан двинулся в обратном направлении. От клумбы в сквере расходились во все стороны пешеходные дорожки. На одной из них торчал темнокожий парень, появившийся, вероятно, из-за голубоватых елей, за которыми он до этого скрывался. Наголо бритый череп, бородка, дутая спортивная куртка ярко-желтого цвета. Тот самый тип, которого описал тесть. Дэниэл Майдугури собственной персоной.
Алан с усилием проглотил слюну и зашагал к негру, уставившемуся на него глазами, похожими издалека на бельма. Почему-то ему вспомнилась деревенская лужайка, на которой он играл в детстве. Там всегда торчал бурый бычок Борька, и взгляд, которым он смотрел на приближающихся людей, был точь-в-точь, как у Дэниэла.
– Хелло! – непринужденно произнес Алан, остановившись в трех шагах от негра. В школе у него всегда была твердая четверка по английскому языку.
– Привет, – откликнулся Дэниэл.
Алан хотел было приблизиться и протянуть ему руку, но передумал. Во-первых, правая ладонь негра была перевязана, и никто не поручился бы, что под бинтами не кроются язвы от какого-нибудь экзотического кожного заболевания. Во-вторых, Алан еще ни разу в жизни не прикасался к чернокожим и внезапно осознал, что он абсолютно не готов к столь демократичному жесту, поэтому остался стоять там, где стоял, а руки на всякий случай спрятал в карманы плаща.
– Чего тебе надо? – настороженно спросил Дэниэл.
У него был почти незаметный, довольно забавный акцент. Тьебье… ньядо…
Алан сдержанно улыбнулся:
– Я от Громова.
– Да? – удивился Дэниэл.
– Да, – подтвердил Алан.
Честно говоря, он опасался, что негр начнет валять африканского ваньку, притворяясь, что понятия не имеет, о ком идет речь, но через пару секунд собеседник заулыбался тоже, и у Алана отлегло от сердца.
– Громов прислал меня за тем, что ему причитается, – отчетливо произнес он, слово в слово повторив предложение тестя. Затем последовала еще одна условная фраза: – Он хочет получить то же самое, что вчера, но в полном объеме.
– Aha! – воскликнул Дэниэл с выражением лица, которое Алан принял за радостное. – So you think you can press me again!
Сие означало: «Значит, вы решили, что можете прессовать меня снова»? Но школьные познания Алана не простирались настолько далеко, чтобы правильно понять восклицание негра, поэтому он вежливо переспросил:
– Уот ду ю сэй?
Мол, что ты там лепечешь?
– О, все в порядке, – заверил его Дэниэл. – It…s okay. Пойдем.
– Я захватил только два пакета, – признался Алан с озабоченным видом. – Как думаешь, туда все поместится?
– Это не есть проблема.
– То есть ноу проблем?
– Yeah, no problem. Как тебя зовут, мэн?
– Алан.
– Пойдем, Алан. Сейчас мы все уладим.
Они пересекли сквер и подошли ко входу в общежитие, но тут Дэниэл попросил спутника постоять в сторонке, а сам принялся шептаться со своими черными и коричневыми дружками, которые поочередно зыркали на Алана своими глазищами.
– …I mean it…
– …hey, we oughtta think twice…
– …right now, brother…
– …mmmother fffucker…
– …sshh…
Обрывки фраз, долетавшие до Алана, для него ровным счетом ничего не значили, но возбуждение, охватившее темнокожую публику, его не удивило. Трудно сохранять спокойствие, когда речь идет о таких деньжищах. Алан и сам едва удерживался от того, чтобы не подключиться к беседе, в которой он ни бельмеса не смыслил. Напряжение, переполнявшее его, требовало выхода, но он лишь топтался на месте, как подвыпивший гуляка, ноги которого норовят пуститься в пляс.
Посовещавшись, негры рассеялись кто куда, будто стаю ворон спугнули. Лишь Дэниэл стоял на крылечке и призывно махал рукой:
– C…mon! Пойдем!
– Все в порядке? – деловито осведомился Алан.
– Да. Слушай меня и запоминай. Я зайду внутрь первый, а ты за мной, но сначала выжди минут пять. Вахтеру скажешь, что пришел проведать племянника. Игорь Хрипливцев, триста пятая комната. – Дэниэл пристально посмотрел на собеседника. – Паспорт при тебе?
– При мне, – кивнул Алан. – Значит, комната триста пять.
– Это ты вахтеру скажешь, а сам поднимайся на девятый этаж, я там тебя встречу.
– Возле лифта?
– Лифт не работает, – сказал Дэниэл.
– Девятый этаж, ни фига себе! – Алан задрал голову и присвистнул.
– Подниматься долго, зато спускаться быстро.
– Терпеть не могу ходить по лестницам пешком.
– Ничего, – засмеялся Дэниэл. – Как говорит наш общий знакомый Громов, назвался груздьем, польезай в кьюзов.
Он шутливо ткнул Алана кулаком в грудь и скрылся за дверью.
Выждав ровно пять минут, Алан вошел в вестибюль общежития, благополучно миновал вахту и, пройдя длинным коридором, принялся подниматься по узкой лестнице.
Воняло хлоркой и еще какой-то дрянью. Стены были исписаны, ступени – изгажены, перила заплеваны.
– Нехлюи, – прошипел Алан, переступая через подозрительную лужу. Он не смог бы объяснить, что означает это слово, но был абсолютно уверен, что оно подходит здешним обитателям.
На девятый этаж он проник в несколько растрепанном виде, сопя и отдуваясь. Дэниэл почему-то отсутствовал, зато посреди коридора стояла весьма смазливая мулаточка цвета какао с молоком. Если бы не характерно вывернутые губы и чуточку приплюснутый нос, ее можно было бы запросто принять за хорошо загоревшую соотечественницу. Короткое платье облегало ее, как чулок, и покроем тоже смахивало на оный. Интуитивно Алан почувствовал, что под платьем ничего нет, то есть совсем ничего, кроме светло-коричневой плоти. А самое интересное местечко, подумал он, должно быть окрашено в лиловое. Известно ведь, что какого цвета у женщины соски, такова и ее расщелина. Ноздри Алана раздулись.
– Туда иди. – Мулатка махнула рукой куда-то за спину Алана. – Тебя ждут.
Оглянувшись, он увидел продолжение коридора, завершающееся поворотом. А когда снова повернулся к мулатке, чтобы поблагодарить ее и уточнить маршрут, та уже сгинула.
– Ведьма патлатая, – буркнул Алан. – Вдуть бы тебе хорошенько, да некогда.
Расправляя на ходу пакеты, он двинулся в указанном направлении, свернул за угол и ощутил сильнейший сквозняк, устремившийся ему навстречу. Дуло из разбитого окна балкона, выходом на который заканчивался коридорчик. Да и сама дверь была распахнута настежь. А других в коридорчике не было, лишь голые стены, облупленные до безобразия.
