Тени исчезают на рассвете - Квин Лев Израилевич

— Он уже там, — беззвучно, одним дыханием, произнес Логинов. — Обождем здесь еще немного и пойдем в дом.

— А если он нас услышит? — также беззвучно, едва шевеля губами, спросил Алексей.

— Не услышит. Он в погребе. Там проходит старая канализационная труба. Он полезет в нее.

— Зачем?

Но Логинов не ответил. Он поворачивал голову из стороны в сторону, напряженно вслушиваясь в темноту.

Так прошло еще полчаса. Наконец Логинов сделал Алексею знак подниматься. Стараясь ступать как можно тише, они подошли к дому. "Бульвар Девятого января, 197", — напрягая зрение, прочитал Алексей на ржавой табличке и удивился. Оказывается, здесь еще город.

— Стойте, — шепотом приказал Логинов. Сбросив ботинки, он ловко и без шума прыгнул в окно. Алексей услышал легкий скрип половиц и крепко сжал в кармане рукоятку ТТ.

Но нет, всё тихо.

Логинов снова появился у окна.

— Сюда!

И вот они оба уже в комнате. Луч фонарика, включенного Логиновым, ощупал стены, пол и остановился на крышке, прикрывавшей вход в подполье.

— Откройте, — прошептал Логинов.

Алексей осторожно поднял тяжелую деревянную крышку. По лестнице они спустились в тесный подвал.

В одном его углу виднелась груда кирпичей, а за ними — зияющая дыра.

— Труба, — шепнул Алексею Логинов. — Он ушел по ней. Мы его здесь обождем. Вот фонарь. Как только он будет вылезать из трубы — направьте свет прямо ему в лицо. А я наброшусь на него сзади и скручу руки.

— Понятно…

В погребе водворилась тишина. Алексей старался даже не дышать. Он понимал, как важно не вспугнуть бандита. И в то же время ему казались несколько странными приемы, к которым прибегал Логинов. Для чего нужно было лезть сюда, в этот погреб? Ведь гораздо безопаснее обождать преступника там, наверху. Тем более что дом, вероятно, окружен — ведь говорил же Логинов, что они не одни… Но, в конце концов, Логинову виднее. Раз делает, значит, так надо. А бояться совершенно нечего. Они вдвоем, и потом у него в руке пистолет.

Алексею показалось, что он услышал какой-то звук. Он насторожился. Откуда шел этот звук? Из трубы? Он прислушался. Звук повторился снова. На этот раз Алексей слышал отчетливо — вверху!

— Товарищ Логинов! — шепотом окликнул он. — Вы слышите?

— Что такое? — встревоженно спросил тот.

— Там, наверху! Как будто кто-то кра…

Он не успел закончить фразу. Крышка с шумом взлетела вверх, и в погреб ворвались лучи карманных прожекторов.

— Руки вверх, Семенов! — услышал Алексей знакомый голос Ивана Ивановича. — Не вздумайте стрелять — это вам дорого обойдется!

Человек, назвавшийся Алексею Логиновым, быстро поднял руку. Раздался негромкий звук, похожий на щелчок. Один из прожекторов наверху тотчас же погас.

"Пистолет с глушителем!" — мелькнуло у Алексея. Не раздумывая, он бросился на Семенова. Тот повернулся к нему, но выстрелить не успел. Алексей схватил его за руку и с силой повернул. Семенов, охнув, разжал пальцы и выронил пистолет. Рот его был полуоткрыт, по лбу крупными каплями медленно стекал пот.

Утром прошедшего дня, придя на работу после короткого отдыха, Иван Иванович первым долгом позвонил начальнику шифровального отдела.

— Как дела, товарищ майор? Расшифровали радиограмму?

— Нет, — последовал неутешительный ответ. — Но мы как раз сейчас пробуем еще один вариант.

Через некоторое время майор Конюхов пришел к полковнику. Глаза у него были красные, лицо небритое, измученное. Он и его работники просидели над радиограммой всю ночь.

— И все без толку, товарищ полковник. Не удалось пока ее прочитать.

Иван Иванович помрачнел.

— Плохо, товарищ Конюхов. Очень плохо. И никакого просвета?

Конюхов покачал головой.

— Нет… Вот разве только одна деталь. Но это мелочь.

— Ну-ка, скажите, — оживился полковник.

— Посмотрите! — Конюхов положил перед полковником радиограмму. — Все цифры расположены группами по четыре в каждой. А вот в этой группе три цифры — единица, девятка и семерка.

— Что это значит?

— Точно не могу сказать, но мне кажется, что эти три цифры — действительно цифры, в то время как остальные — зашифрованный текст.

— Один, девять, семь… Сто девяносто семь… Гм… — полковник прошелся по комнате, наклонив вперед покрытую пушком голову, словно собирался бодаться. — Один, девять, семь… Послушайте! — Он внезапно остановился. — А не может ли это быть номер дома — 197?

— Мне тоже приходило в голову, — тотчас же ответил Конюхов. — Дома с номером 197 имеются у нас на шести улицах — на проспекте, на Гоголевской, Речной, бульваре Девятого января, Сибирской и Заводской.

— Вы уже смотрели? Хорошо! План города у вас? Принесите его, пожалуйста…

Конюхов принес план, развернул на столе. Иван Иванович склонился над ним.

— Сто девяносто седьмые номера я отметил красными кружками, — сказал Конюхов. — Посмотрите, товарищ полковник, вам ничего не бросается в глаза?

— Как же, как же! — взволнованно произнес Иван Иванович. — Дом номер 197 на бульваре Девятого января. Он ведь недалеко от цеха "Д". Вот тут проходит заводская стена…

— Вокруг пустырь, — подхватил Конюхов. — До следующего дома метров двести. С другой стороны река. Очень удобное место.

Иван Иванович поднял телефонную трубку.

— Надо сейчас же выяснить, кто там живет.

— Я уже навел справки, товарищ полковник. Дом пустует. Это, собственно, даже и не дом, а нечто вроде заброшенной сторожки.

— Интересно, очень интересно… — Иван Иванович удовлетворенно потер руки. — Очень важная мелочь, товарищ Конюхов!.. А теперь идите отдыхать. И работников своих отпустите…

Иван Иванович пошел к начальнику и пробыл у него довольно долго. Потом уехал куда-то на полдня, а когда наконец снова вернулся в свой кабинет, телефон, стоявший на столе, надрывался от звона.

— Слушаю! Слушаю!

— Это междугородная. Товарищ Печенов? Тайгинск вас вызывает. Уже третий раз звонит. Говорите!

Иван Иванович удивился:

— Тайгинск? Кто же?

— Товарищ полковник? Здравствуйте! — заверещала трубка. — Это я.

— Кто "я"? — не понял Иван Иванович.

— Мокшин… Директор треста столовых и ресторанов.

— А-а… Как же вы в Тайгинске очутились?

— В командировку, послали. Очень срочное дело. Я только сегодня днем выехал.

"Хитрит! — подумал Иван Иванович. — Никто, конечно, его никуда не посылал. Сам напросился".

— Есть новости. Вот видите, я наш уговор помню. Вы учтете это, товарищ полковник?

— Ладно, ладно, давайте!

— Сегодня утром он опять… Вы понимаете? Я должен был пойти с ним в одно место.

— В какое место? — быстро спросил полковник.

— Он не сказал… Говорил только, что надо будет помочь ему избавиться от кого-то. За это он обещал мне вернуть расписку и вообще оставить в покое.

— А вы что?

— Согласился — как мы с вами и договорились. А потом я пошел в горторготдел, и мне приказали немедленно ехать…

— Никто вам ничего не приказал! — с сердцем выкрикнул Иван Иванович. — Сами вы напросились на эту командировку. Почему сразу не сообщили мне? Что молчите? Немедленно возвращайтесь в Южносибирск! Вы слышите, немедленно!

— Я… я звонил… Вас не было… Товарищ полковник… Я… я… понимаете…

Иван Иванович не стал слушать оправданий. Он с досадой бросил трубку. Верно говорят: на воду не опирайся, на труса не рассчитывай.

Ознакомившись с материалами дела, прокурор вечером дал санкцию на арест Семенова. Но его нигде не могли разыскать.

— Как ушел с работы в двенадцатом часу, так его больше никто и не видел — ни в тресте, ни дома, — доложил Ивану Ивановичу оперативный работник.

— Надо найти, — коротко приказал полковник. — Оставьте человека у него на квартире, пошлите людей на вокзал, на пристань. Его нельзя упустить.

Чуть позднее поступило новое сообщение. На квартиру к Алексею Воронцову зашел мужчина, по описанию похожий на Семенова, и дворами увел его куда-то.