Ян Флеминг - Казино «Руаяль»
— Вода замечательная, — сказал Бонд, решив ее успокоить, хотя ясно видел, что за наивностью хитростей скрывается что-то более значительное. — Спускайтесь быстрее и пойдем завтракать на террасе. Я очень проголодался. Простите, если напугал вас. Я просто не ожидал кого-нибудь увидеть здесь в такой ранний час.
Он обнял ее, но она высвободилась и стала быстро подниматься по лестнице.
— Я тоже не думала вас встретить, — говорила она, стараясь своей беззаботностью показать, каким пустяковым был этот случай. — Вы появились, как приведение. Волосы мокрые, всклокоченные! — Она засмеялась, но, почувствовав, что смех звучит натянуто, закашлялась.
— Надеюсь, море не очень холодное? — спросила она. Веспер упрямо не хотела признать, что ее нагромождение лжи уже рухнуло. Хотелось отшлепать ее, чтобы она расслабилась и сказала правду. Но Бонд только тихонько и весело хлопнул ее по плечу, когда они подошли к ее двери, и сказал, чтобы она побыстрее выходила завтракать.
Их любви не суждено было вновь стать такой, какой она была. Последующие дни были наполнены фальшью и недосказанностью с примесью слез и вспышками животной страсти. Они предавались ей с жадностью, которую недостаток искренности на протяжении дня делал тягостной. Несколько раз Бонд пытался разрушить стену непонимания. Он то и дело подводил разговор к роковому телефонному разговору, но Веспер упрямо цеплялась за свою версию, расцвечивая ее новыми поворотами придумок, сделанных, Бонд это понимал, задним числом. Как-то она сказала даже, что Бонд, наверное, считает, что у нее есть кто-то еще. Эти сцены неизбежно заканчивались слезами и почти истериками. С каждым днем атмосфера становилась все более тягостной. Бонду казалось непостижимым, что связь между двумя людьми может рваться вот так, прямо на глазах, с каждым днем все больше, и он мучительно искал тому объяснение. Он чувствовал, что для Веспер не менее, чем для него, отвратительна эта ситуация, во всяком случае, переживала она ее даже сильнее. Но тайна телефонного разговора, которую Веспер по-прежнему отчаянно, почти в страхе оберегала, нависла над ними грозовой тучей, разрастающейся по мере того, как появлялись новые поводы для вопросов. Такой повод представился уже в тот же день за обедом. После завтрака, стоившего им обоим большого напряжения, Веспер сказала, что у нее разболелась голова и она не хочет выходить на солнце. Бонд взял книгу и отправился в долгую прогулку по пляжу. Возвращаясь, он решил за обедом выяснить, что же произошло. Как только они сели за стол, он, посмеявшись над собой, извинился за то, что напугал ее у телефонной кабинки, затем сменил тему разговора и принялся рассказывать, что видел во время своей прогулки. Но Веспер отвечала рассеянно и односложно. Она ковыряла вилкой в тарелке, избегала взгляда Бонда и беспокойно оглядывала террасу. Когда она оставила несколько его фраз без ответа, заметивший это Бонд погрузился в мрачное раздумье. Внезапно Веспер замерла. Ее вилка звякнула о край тарелки, подпрыгнула на столе и упала на пол.
Бонд поднял глаза. Веспер была белой, как полотно. На лице ее был ужас, она смотрела куда-то через плечо Бонда. Он обернулся и заметил мужчину, который садился за столик на другом конце террасы, довольно далеко от них. Обыкновенный господин, в несколько темноватом костюме; по первому взгляду Бонд определил его как делового человека, совершающего поездку по побережью и наткнувшегося на это заведение случайно, в крайнем случае, благодаря дорожному справочнику.
— Что случилось, дорогая? — с тревогой спросил Бонд. Веспер не могла отвести взгляда от незнакомца.
— Это тот человек, из фургона, — сдавленным голосом проговорила она. — Тот, который за нами следил. Я знаю, что он.
Бонд еще раз оглянулся назад. Хозяин, стоя рядом с новым клиентом, принимал заказ. В этой сцене не было ничего странного. Хозяин и гость обменялись улыбками по поводу какой-то детали в меню; заказ был обсужден, и хозяин убрал меню со стола. Они обменялись еще несколькими фразами, вероятно, уже о вине, и хозяин удалился.
Незнакомец, похоже, почувствовал, что на него смотрят. Он повернулся и секунду разглядывал парочку без видимого интереса. Затем он взял с соседнего стула свою папку, достал газету и, поставив локти на стол, погрузился в чтение.
Когда он смотрел в их сторону, Бонд заметил, что глаз у него прикрыт черной повязкой, маленькой, похожей на монокль. В остальном это был неприметный немолодой шатен с зачесанными назад волосами и — Бонд заметил, когда тот разговаривал с хозяином, — с белыми, очень крупными зубами.
Бонд повернулся к Веспер.
— Право, дорогая, у него безобидный вид. Вы уверены, что он — тот самый? Трудно предположить, что эта гостиница всегда будет только для нас.
Лицо Беспер было по-прежнему мертвенно бледным, пальцы судорожно сжимали край стола. Ему показалось, что она теряет сознание, он собрался встать, чтобы помочь ей, но Веспер жестом остановила его, торопливо поднесла к губам бокал с вином и сделала большой глоток. Бокал стучал о зубы, и ей пришлось держать его обеими руками.
Поставив бокал на стол, она грустно взглянула на Бонда.
— Я знаю, что это тот человек.
Он попытался убедить ее рассуждать здраво, но она не обратила на его слова внимания. Еще несколько раз бросив полный обреченности взгляд на незнакомца, она сказала, что у нее невыносимо болит голова и что она останется у себя в комнате. Она вышла из-за стола и, не оборачиваясь, пошла в гостиницу.
Бонд надеялся, что она ошибается. Заказав кофе, он встал и незаметно прошел во двор. Черный фургон «пежо», стоявший там, тем не менее вполне мог быть именно тем фургоном, который они видели, но это могла быть и другая машина из миллиона подобных, ездящих по дорогам Франции. Бонд заглянул в кабину, но ничего необычного не увидел, попытался открыть заднюю дверцу, но она была заперта. Он запомнил номер, номер был парижский, зашел в туалет рядом с гостиницей, спустил воду и вернулся на террасу.
Незнакомец, занятый едой, казалось, не обратил на Бонда никакого внимания. Бонд сел на место Веспер, откуда мог видеть его столик.
Через некоторое время незнакомец попросил счет, расплатился и ушел. Бонд услышал, как заработал мотор, и «пежо» двинулся в сторону Руаяль-лез-О.
Хозяину, появившемуся на террасе. Бонд объяснил, что у мадам, к несчастью, случился легкий солнечный удар. Хозяин посочувствовал ей и заговорил о том, как небезобидна здешняя погода. Бонд между делом поинтересовался недавним посетителем:
— Он мне напоминает одного знакомого, тот тоже потерял глаз и носит такую же повязку.
Хозяин ответил, что он его никогда раньше не видел.
— Ему очень понравилось, как у нас готовят, и он сказал, что, возможно, дня через два-три он будет возвращаться назад — у него какие-то дела, связанные с продажей часов, — и заедет к нам пообедать. Судя по акценту, он швейцарец. Ужасно быть без глаза. Весь день носить эту повязку! Впрочем, — хозяин покачал головой, — к ней можно привыкнуть.
— Действительно, все это очень грустно. Вам ведь тоже, — прибавил Бонд, кивнув на пустой рукав хозяина, — не повезло. А меня Бог миловал.
Они поговорили немного о войне, и Бонд встал из-за стола.
— Да, не забыть бы заплатить, — сказал Бонд. — Сегодня рано утром мадам звонила по телефону в Париж. Кажется, на Елисейские поля?
— Благодарю вас, месье, все в порядке. Мне звонили утром из города со станции и сказали, что один из моих клиентов просил соединить с Парижем, но номер не отвечал. Телефонистка спрашивала, не нужно ли повторить вызов. Простите, месье, но у меня это вылетело из головы. Может быть, месье спросит у мадам? Только, по-моему, телефонистка назвала какой-то другой коммутатор...
26. «Теперь все будет хорошо»
Следующие два дня были похожи на предыдущий. На четвертый день рано утром Веспер вызвала такси и уехала в Руаяль. Ей нужно было купить лекарства.
Вечером она очень старалась быть веселой. Много пила, и когда они поднялись к себе, она увела его в свою комнату. Она была необыкновенно страстной в этот вечер. Но потом уткнулась в подушку и горько заплакала. Отчаявшись ее успокоить, Бонд ушел к себе. Он почти не спал. Рано утром он слышал, как Веспер тихо вышла из своей комнаты. Снизу до него донесся знакомый звук, он не сомневался, что она вошла в телефонную кабину. Чуть позже дверь в комнату Веспер осторожно закрылась. Он понял, что номер в Париже вновь не ответил. Это было в субботу.
В воскресенье человек с черной повязкой вновь появился в гостинице. Бонд первым заметил его машину. К этому времени он уже рассказал Веспер все, что услышал о нем от хозяина гостиницы, умолчав только (чтобы не волновать ее), что он, может быть, заедет еще раз.
Бонд также позвонил Матису и попросил его получить сведения о черном «пежо». Машина, оказалось, была взята напрокат две недели назад в дорогой фирме. Клиент предъявил швейцарский паспорт на имя Адольфа Геттлера и указал номер счета в одном из банков в Цюрихе.
