Борис Акунин - Смерть на брудершафт (фильма пятая и шестая)
– Предлагали уже. Отказался, – ответил Слива.
– Почему?
– Лучше быть умным среди унтеров, чем дураком среди офицеров.
Такой вот, в общем, Слива.
– Не иначе уснули они, – сурово сказал он, покосившись на Жилина.
Штабс-капитан понял, что отпираться бессмысленно.
На его несвежей физиономии расползлась сконфуженная улыбка.
– Может, и забылся на минутку, – признал он весело, словно речь шла о пустяке. – Многовато мы с вами, Романов, вчера горилки выпили. У Мавки-то, а?
И еще подмигнул, скотина.
Вчера вечером
Главное, пил-то он один. Сам и бутылку притащил. Романов к спиртному не притронулся, хозяйка тем более. Она была барышня строгая, держала дистанцию. С таким секретным агентом Алексей, пожалуй, сталкивался впервые.
Докладывая положение дел на вверенном ему участке, Жилин похвастал, что у него имеется особенно ценный сотрудник, вернее, сотрудница – двойной агент. Что он-де выследил австрийскую шпионку, припер ее к стенке и вынудил работать на нас, не порывая отношений с противником.
Романова этот контакт заинтересовал. Через двойного агента удобно заслать врагу ложную информацию. Среди прочих мер по прикрытию готовящегося наступления эта была, конечно, не первой и не второй степени важности, но пренебрегать подобным шансом не следовало.
Вчера вечером, покончив с общим устройством системы наблюдения, Алексей попросил штабс-капитана свести его с сотрудницей.
Та служила в Русиновке учительницей, жила одна в нарядном, чистом домике близ окраины местечка. От Жилина было известно, что это «щирая украинка», ведет в школе уроки исключительно на «мове», заручившись на то специальным разрешением от инспектора народных училищ. Собою, по выражению поручика, «прелестная бонбошка». Звать Мавка, что по-украински означает «русалка».
– Только уговор, – сказал Жилин, – вы к ней не подкатывайтесь. Я сам веду правильную осаду, давно уже. И имею успехи – она мне глазки строит.
Насчет глазок он наврал, это сразу стало ясно.
Учительница встретила нежданных гостей настороженно, а на развязного штабс-капитана смотрела, не скрывая неприязни.
Спутника Жилин представил стажером и своим младшим товарищем, болтал всякую чепуху, пил водку рюмку за рюмкой.
Хозяйка же говорила немного. Была она действительно очень хороша. Высокая, статная, полногрудая. Черные косы сложены на затылке в кольцо, густые брови прочерчены идеально ровными дугами, а кожа белая, чудесного молочного оттенка. Из-под длинных ресниц на офицеров поглядывали карие насмешливые глаза. Нет, на двойного шпиона, существо вороватое и затравленное, она была совсем не похожа.
Ей удивительно шел национальный наряд – юбка с узором, расшитая рубашка с широкими рукавами, серебряные мониста. Такую кралю хоть на сцену выпускай, в опере «Наталка-полтавка», думал Алеша.
Он старался не отставать от Жилина – если не в питье, то в нахальстве. Изображал глуповатого хлыща, который распускает перья перед смазливой девицей. Если штабс-капитана заносило и он начинал болтать лишнее, Алеша поминал грозного подполковника Козловского. Когда-то Жилин получил от князя хорошую взбучку за плохую работу и с тех пор боялся начальника управления как огня. Романов тоже делал вид, что страшнее Лавра Константиновича зверя нет. Мол, этот безжалостный сатрап может человека в пыль растереть. На поручика такие речи действовали правильно – он на время затыкался.
В середине вечера изрядно набравшийся болтун вышел на двор, и Романов подумал, что фанфарон-подпоручик непременно воспользовался бы этим, чтобы поприставать к хозяйке. Иначе не получится правды характера.
Он придвинул стул, словно ненароком положил руку учительнице на плечо.
– Прелестная Русалка, я хочу знать всех австрийцев, кто с вами работал, поименно.
Она спокойно отодвинулась, сбросив его ладонь.
– Я уже всех называла господину капитану. Но если вам тоже нужно, извольте…
И перечислила несколько имен (все они были Алексею известны). По-русски Мавка изъяснялась правильно, совершенно не вставляя малороссийских слов. Выговор был мягкий, певучий, производивший впечатление не провинциальности, а скорее легкого иностранного акцента.
С важным видом, посекундно кивая, он записал всё в блокнот. Снова придвинулся, потерся об нее коленом.
– Мне уж дальше ретироваться некуда. В стену уперлась, – сказала Мавка. – Отползайте обратно, господин подпоручик.
Он хихикнул – и с облегчением отодвинулся.
– Завидую Жилину, – игриво заметил Алексей. – Как это ему удалось подловить такую оборотистую паненку? На чем он вас поймал?
С этого момента началось любопытное.
– Жилин? Меня? – Чудесные брови поднялись еще круче. – С чего вы взяли? Да если б господин капитан поймал меня на шпионаже, он бы первым делом в постель меня затащил, а уж потом о вербовке подумал.
Черт, а ведь верно, подумал Романов.
– Значит, он вас не перевербовывал?
– Нет. Я сама явилась и сказала, что раньше работала на австрийцев, а ныне хочу им вредить.
Разговор принял интересное направление. Изображать болвана становилось все трудней.
– Не пойму я вас что-то. Красивая особа, могли бы составить блестящую партию. Зачем вам понадобилось связываться с австрийской разведкой? И почему потом решили предложить услуги нам? Не из-за денег же?
Серьезность вопроса Алеша компенсировал идиотским подмигиванием, плюс к тому еще икнул.
Ответила она так, будто перед ней сидел не наглый и глупый мальчишка, а равноценный собеседник. В этом тоже чувствовалось неподдельное внутреннее достоинство. Подпоручика всё больше начинала интриговать эта молодая женщина.
– Я украинка и люблю Украину, – сказала Мавка, глядя на офицера спокойными глазами. – А ваших не люблю. Истинные наследники киевской Руси – это мы, а не ваша угорско-татарская империя. С австрийцами я стала сотрудничать, потому что они обещали в случае победы создать украинское государство. Когда же я поняла, что они врут, выбрала из двух зол меньшее. По крайней мере, вы тоже славяне и тоже православные. Если самостийность невозможна, лучше уж быть под Романовыми, чем под Габсбургами.
Что-то здесь не так, внутренне насторожился Алексей. Двойные агенты так не разговаривают! А не устроить ли тебе, голубушка, маленькую проверку?
– Это очень существенно – то, что вы говорите, мадемуазель, – сказал он, приняв преувеличенно серьезный вид. – Я должен всё записать для отчета. В этот блокнот я записываю самое важное. Вы не думайте, что я просто стажер, и всё. Это я Жилину сказал, потому что он, извините, глуп, как пень. А на самом деле у меня особое задание. И с вами мы еще, ик, поработаем. Но тс-с-с!
Он приложил палец к губам – со двора шел штабс-капитан – и спрятал блокнот в карман кителя. Лихо запрокинул голову, делая вид, что осушает рюмку (на самом деле она была почти пуста), и жизнерадостно приветствовал возвращение товарища.
Сидели еще долго. Жилин совсем напился. Алексей, по-прежнему изображая хама, снял и повесил китель на спинку. Когда штабс-капитан сомлел и повесил голову, Романов сказал: «Пардон-с, отлучусь-ка и я». Вышел в одной рубашке, постоял во дворе минут пять, вернулся.
Потом, у себя на квартире, проверил. Блокнот открывали и перелистывали. Ничего важного там не было, но теперь можно было считать установленным фактом: Мавка действительно двойной агент, только истинными ее хозяевами являются австрийцы. Невысокого же она мнения о русских контрразведчиках, если работает так грубо. Но тем лучше.
Канал для передачи дезинформации оказался перспективней, чем думалось вначале. Нужно только аккуратно вести свою линию. Донесение шпионки о том, что в 74-ую дивизию прислан с каким-то заданием идиот-подпоручик, это, конечно, мелочь. Но пусть она станет лишней обманкой для австрийцев, которые изо всех сил сейчас пытаются угадать, на котором из двадцати пяти участков готовится удар. На каждый из управления прислан такой вот «стажер». И враги, естественно, постараются собрать максимум сведений об этих посланцах: чин, возраст, манера поведения. Резонно предположить, что болвану вроде подпоручика Романова сверхответственного дела не поручат.
Выходило, что минувший вечер проведен с пользой.
Находка для шпиона
Понравилась вам моя русалочка? – всё пробовал обратить происшествие в шутку Жилин. – Я приметил, как вы глазами на ее бюст постреливали.
– Кто был этот человек? – спросил Романов унтера, даже не повернувшись.
Слива не затруднился с ответом:
– Поручик Аничкин, интендант из хозяйственного отдела.
И скривил губы. К интендантам он относился с презрением.
Алеша длинно выругался. Не столь давно он обнаружил, что матерная брань – отличное средство разрядить излишнее нервное напряжение, а нервозности в службе контрразведчика хватало.
![Борис Акунин - Смерть на брудершафт (фильма пятая и шестая) [Странный человек + Гром победы, раздавайся]](/uploads/posts/books/243721/243721.jpg)
![Борис Акунин - Смерть на брудершафт (фильма пятая и шестая) [с иллюстрациями] [Странный человек + Гром победы, раздавайся]](/uploads/posts/books/243726/243726.jpg)
