Чингиз Абдуллаев - Последний синклит
— Миссис Бердсли также разведена с мужем, — заметил Хеккет.
— Она развелась гораздо раньше. У нее есть маленькая дочь. Но у меня, к сожалению, нет детей.
— Как вы считаете, Тиллих мог быть заинтересован в убийстве Роберта Чапмена? — спросил Дронго.
— Тиллих? — изумленно переспросила Элиза. — Нет, конечно, нет. Он вообще старался избегать Роберта. Хотя тот всячески над ним подсмеивался.
— Каким образом? — сразу заинтересовался Хеккет.
— По-моему, Тиллих несколько скованно чувствует себя в присутствии женщин. А Роберту нравилось его мучить. Он подбрасывал ему порнографические журналы, разного рода забавные вещицы. В общем, он дурачился, а Тиллиху это всегда было неприятно. Но он никогда не позволял себе злиться на Роберта.
Тиллих для этого слишком умен.
— Ну да, — тихо проговорил Хеккет, поворачиваясь к Дронго, чтобы их не услышала сидевшая напротив женщина, — он отомстил по-другому.
— Вы хорошо знали погибшего врача?
— Конечно, — кивнула она. — Он был прекрасным человеком и очень хорошим врачом.
— Как вы думаете, почему его убили? Он ведь не мог быть причастным к убийству, происшедшему в доме несколько лет назад.
— Конечно, не мог, — убежденно сказала она. — Я вообще полагаю, что мистер Доул ошибся. Я тогда была в доме, находилась в кабинете сэра Энтони. И я точно помню, что в доме не было никого, кроме несчастной женщины. Как она смогла пройти мимо охранников, трудно сказать. Но, очевидно, она каким-то образом сумела проскользнуть в дом и выстрелить. Я убеждена, что все так и было.
— Тогда чем вы объясните попытку отравления Энтони и смерть врача Эндерса?
— Не знаю. Может быть, Алан действительно был причастен к этой попытке и его просто мучила совесть? В последние дни он был сам не свой, все время ходил мрачный, хмурый. Может быть, он понял, что не сумеет больше скрываться, и решил покончить с собой. Хотя это только мое предположение. Повторяю, что я считала его очень хорошим человеком и прекрасным врачом.
— А сейчас так не считаете? — хмыкнул Хеккет.
— Не знаю. Мне кажется, что человека не могут убить просто так. Я не хочу никого судить, это не мое дело.
— Вы много времени проводите в доме, — напомнил Дронго. — Что вы можете сказать о прислуге? О вашем поваре?
— Арчибальд — изумительный повар. Мистер Чапмен сманил его из лучшего ресторана в Ливерпуле. Альма работает здесь уже много лет, она, как настоящая домашняя экономка, знает, где лежит каждая булавка. И наконец, Линда. Она немного неуравновешенная девушка, сказывается ее провинциальность, но исполнительная и добропорядочная. К счастью, с ее внешностью легко быть добропорядочной, — не удержалась от колкости Элиза Холдер.
— Какие у нее были отношения с Тиллихом?
— Никаких. Она — горничная, он — помощник. Я уже сказала, что его не очень интересовали женщины, а он вряд ли мог ей понравиться. Никаких, — повторила она, стряхивая пепел сигареты в пепельницу.
— Это вы готовили список экспертов, приглашенных в Дартфорд? — уточнил Хеккет.
— Вместе с миссис Бердсли и Тиллихом, — кивнула она. — Но мы не готовили список. Его нашли в бумагах Роберта. Я уже говорила, что готовила только письмо в наше посольство в Москве для сидящего здесь мистера… — Она посмотрела на Дронго и, чуть улыбнувшись, добавила:
— Мистера Дронго, ведь вас, кажется, так все называют?
— Получается, что вы посылали специальное приглашение для него в посольство Великобритании в Москве, — сразу встрепенулся Хеккет. — Это очень интересно, Дронго. Почему никому не посылали подтверждения в посольство, а вам посылали?
Дронго уже хотел ответить, но его опередила женщина:
— Вы все граждане стран Европейского сообщества. Даже мистер Важевский имеет еще и американское гражданство, а мистер Хашаб право постоянного проживания в Швейцарии, где у него дом. Только мистер Дронго и мистер Симура были не из Европы.
— Вы удовлетворены? — повернулся к нему Дронго.
— Почти да, — ответил Хеккет.
— Я могу идти? — спросила она, затушив третью сигарету.
— У меня к вам последний вопрос, — сказал Дронго.
— И у меня, — добавил Хеккет, — но я вам уступаю. Пожалуйста.
— Линда рассказала мне, что за несколько дней до попытки отравления мальчика она спрашивала у вас, куда должен был уехать мистер Тиллих. Она действительно об этом спрашивала?
— Да, — чуть подумав, ответила миссис Холдер, — кажется, спрашивала.
— Тогда я задам следующий вопрос. И вы уточнили у Тиллиха, где именно он был? Что он вам сказал?
— Не помню. Кажется, сказал, что выполнял поручение сэра Энтони. Я сейчас точно не помню. Но он выглядел тогда очень расстроенным.
— Спасибо. — Дронго посмотрел на Хеккета. Тот молчал.
Очевидно посчитав, что все вопросы уже исчерпаны, она поднялась и, кивнув на прощание, повернулась к двери. И в этот момент Хеккет задал свой последний Вопрос. Собственно, он специально разрешил ей подняться со стула, желая оторвать ее от привычной обстановки и заставляя расслабиться. Это был его «фирменный прием». В тот момент, когда человек полагал, что все вопросы уже позади, Хеккет задавал самый сложный и самый провокационный вопрос.
— Извините меня, миссис, — громко сказал он, — у меня последний вопрос.
У вас были интимные отношения с сэром Энтони или со Стивеном Чапменом?
Она повернулась к нему, и что-то мелькнуло в ее лице. Это была не растерянность и даже не ярость. Дронго не мог уловить, какое именно чувство отразилось на ее лице. Но она посмотрела на Хеккета и вдруг сказала ровным голосом:
— Я не спала ни с тем, ни с другим, в вашем понимании этого вопроса. Но с сэром Энтони у меня достаточно хорошие… близкие отношения. Детали вам может рассказать сам сэр Энтони, если сочтет нужным. Надеюсь, вы избавите меня от ваших следующих вопросов. До свидания, господа.
Она вышла, и стук ее каблуков еще несколько мгновений звучал в коридоре.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
— Сумасшедший дом, — прокомментировал ее уход Хеккет. — В этой семье все больные психопаты. Видимо, поэтому и девочку Роберт подобрал себе соответственно истеричку. Не завидую наследственности его сына. Может, мальчик сам положил себе яд, вы исключаете такую возможность?
— Трехлетний ребенок? — угрюмо спросил Дронго. — А как он убил своего папу, еще не родившись? И как отравил врача?
— Я пошутил, — мрачно заметил Хеккет. — У вас, кажется, начало исчезать ваше знаменитое чувство юмора.
— А у вас оно появилось? Зачем нужно было так грубить миссис Холдер? Вы же сами говорили, что она симпатичная женщина. Можно было быть и полюбезнее.
— У меня такая защитная реакция, — ответил Хеккет. — Вы не читаете Фрейда. Все из-за подсознания. Я понимаю, что объективно вы ей должны понравиться больше. Во-первых, вы выше меня ростом на целую голову. Во-вторых, немного моложе. И хотя на моей голове волосы растут гораздо лучше, чем на вашей, но женщины почему-то редко смотрят именно на это обстоятельство. Скорее наоборот, лысеющие мужчины им больше нравятся. Ну и, наконец, мои манеры. Вы работаете под доброго следователя. Я — под злого. Все правильно. И я никак не могу ей понравиться на вашем фоне. Приходится провоцировать ее такими вопросами.
— Только потому, что она вам понравилась?
— Не только, — возразил Хеккет. — Мне было важно узнать о ее взаимоотношениях с членами семьи. Кажется, Роберт не пропускал ни одной юбки рядом с собой и наверняка к ней приставал. Хотя она объяснила, что сумела его отшить, я в это не очень верю. Судя по рассказам, Роберт был достаточно настойчивым бабником.
— Зачем ей врать?
— Не знаю, может, она и говорит правду. А вот о характере ее отношений с более взрослыми членами семьи мне хочется разузнать поподробнее. Я не совсем понял, что значат близкие отношения, если они не спали. Это напоминает мне показания Билла Клинтона перед сенатской комиссией. Он уверял, что никогда не спал с Моникой, что, в общем, было правдой. Только при этом он умолчал, что у них был оральный секс и сигарета тоже путешествовала туда, куда ей не нужно было отправляться.
— Когда я вас слушаю, у меня всегда возникает ощущение, что меня облили грязными помоями, — поморщился Дронго. — А может, я должен сделать другие выводы, кроме вашего сексуального подсознания.
— Например? — нахмурился Хеккет.
— Вы договорились с кем-то из сотрудников семьи и теперь сознательно развиваете тему гиперсексуальности семьи, чтобы отвести подозрения от действительного убийцы.
— Вы так думаете? — Хеккет помолчал секунду, затем расхохотался. — Вообще-то гипотеза интересная. Только это не я, Дронго. Кто угодно, только не я. Никогда в жизни я бы не пошел на такую глупость и не стал бы травить ребенка.
— Об этом мы уже говорили. — Дронго посмотрел на часы. — Второй час дня. Я думаю, что сегодня мы успеем допросить еще одну пару.
