Чингиз Абдуллаев - Рассудок маньяка
По залу прокатился громкий смех.
— Нет, — сказал Климов, — тискать никого не будут. Просто осмотрят одежду. Каждого. И мужчин, и женщин. Но пять человек должны остаться в институте, пока мы не закончим допрос. У Михаила Михайловича есть их фамилии.
— Они уже наверху, в приемной, — шепотом сообщил Сыркин, — их здесь все равно нет. Никого, кроме Носова.
— Значит, оставите и его, — напомнил Климов. — До свидания, — громко попрощался он со всеми. А одного из своих сотрудников попросил:
— Встанете в проходной и будете тщательно проверять каждого выходящего. Каждого. Мужчину и женщину. Внимательно смотрите на их одежду. Если у кого-нибудь будет хотя бы маленькое красное пятнышко, сразу отсекай и не выпускай. Ты меня понял?
— Понял, — поспешил заверить подчиненный.
Климов был следователем по особо важным делам, а в состав его группы входило несколько сотрудников прокуратуры, которых прикрепили к нему на эту операцию.
— Привезли троих, которые успели выйти из института, — сказал Левитин, — они все в прежней одежде, — я пойду и поговорю с каждым. Может, убийца как раз среди них.
— Да, — вздохнул Климов, — если бы… Он повернулся к Дронго:
— Вы пойдете со мной или хотите помочь полковнику?
Дронго усмехнулся, поняв скрытую иронию.
— Нет, — сказал он, — помогать полковнику я не могу. Он такой опытный специалист. Лучше я пойду с вами. Да и вряд ли трое случайно вышедших в момент убийства людей были убийцами. Тот, судя по почерку, не стал бы себя так глупо выдавать, бросаясь к выходу сразу после убийства. Скорее всего убийца бросил халат в ведро и побежал к себе в кабинет, чтобы спрятаться и тщательно осмотреть одежду.
Они вошли в кабину лифта. Сыркин поспешил за ними.
— Пять человек, — Климов посмотрел на часы. — Если на каждого, еще по полчаса, то закончим не раньше полуночи. Я думаю, может, позвать их всех пятерых? В конце концов, вопросы мы всем задаем одни и те же. Иначе мы просто не успеем.
— Правильно, — согласился Дронго, — это разумно.
— Завтра все равно мы будем допрашивать их по одному, — устало сообщил следователь, — каждого.
Они вышли в коридор четвертого этажа и увидели, что дверь в приемной открыта. В приемной, кроме оставленных четверых мужчин, находилась и Моисеева, нервно курившая сигарету.
— Вы намерены по-прежнему чинить свой произвол? — спросила она.
— Нет. Мы уже отпустили всех ваших сотрудников.
— Это тоже наши сотрудники, — показала на задержанную четверку Елена Витальевна. — Вам не кажется, что нужно отпускать всех, а не проводить непонятную дискриминацию?
— Не кажется — решительно ответил Климов. — Кстати, вы тоже можете быть свободны. Остальные останутся здесь столько, сколько будут нужны нам в интересах следствия.
— Я замещаю Сергея Алексеевича на случай его болезни, — объяснила Моисеева, — и не уйду никуда, пока все наши сотрудники и ваша группа не покинут территории института. Здесь не полигон для ваших испытаний.
— Не будем спорить, — попросил Климов, — У вас в институте случилось два убийства, в ваших интересах, чтобы мы поскорее нашли убийцу. Неужели вам это не понятно? Или вы хотите, чтобы обязательно убили кого-то еще?
— Не нужно меня пугать, — нервно сказала Елена Витальевна, судорожным движением потушив сигарету.
Она явно нервничала. Второе убийство подряд выбило ее из колеи. Она не просто нервничает, подумал Дронго. Она боится, но не хочет признаваться в этом. И за ее напускной строгостью и злым голосом скрывается страх одинокой женщины. Она еще сегодня разговаривала с погибшей, и убийство Ольги вызвало у нее очевидный эмоциональный срыв.
В приемной Фортаков сидел на диване. Коренев пил воду, судорожно глотая и глядя на всех ошалелыми глазами. Алексанян мрачно ходил по ковролину, который покрывал приемную, стараясь соблюдать некую закономерность — обходил красную полосу. Шенько дымил сигаретой, стоя у окна, недалеко от Моисеевой.
— Господа, — обратился сразу ко всем Климов, — я прошу вас, всех четверых, пройти в кабинет Михаила Михайловича. Полагаю, мы вас долго не задержим.
Все молча вышли в коридор. Сыркин последовал за ними. Когда мужчины вышли, Климов посмотрел на Моисееву и, заметив ее замешательство, спросил:
— Вы хотите мне что-то сказать?
— Да, — чуть смутилась она, — то есть нет… Хотя, возможно, что сейчас лучшее время. Как она погибла?
— От удара острым предметом.
— Каким предметом?
— Предположительно скальпелем. Или ножом. Очень острым ножом, пока трудно судить.
— Я знаю, чем ее убили, — нервно произнесла она, снова доставая сигареты. — Знаете? — спокойно спросил Климов. — И чем же?
— Это такая удлиненная пика. У нас ее называют «ручкой». Она изготовлена из высокопрочной стали для работы в лаборатории технического отдела. Она пропала вчера в техническом отделе. «Ручка» использовалась для чистки печи. Очень острая и длинная палочка, вытянутая, чтобы проходить сквозь решетку. Как скальпель, только толще и длиннее. Мне сегодня сообщили о пропаже, но я не придала этому значения.
— У кого она обычно находилась? За кем-то конкретно была закреплена?
— Нет. Просто была в лаборатории. Обычно ею пользовался Алексанян, но случалось, брали и Другие. Мы еще вчьра посмеялись, кому она могла понадобиться. Вот и понадобилась, — вздохнула женщина.
— У вас есть еще один такой экземпляр?
— Есть еще один. Их сделали нам на заказ в прошлом году.
— Вы можете нам ее принести?
— Конечно. Она сейчас в техотделе. Мне нужно только взять ключи от лаборатории. Обычно они у Зинкова или у Григорьева, его заместителя.
— Как позвонить на проходную по внутреннему телефону? — быстро спросил Климов.
— Шесть двадцать три.
Он подошел к телефону, набрал номер, попросил позвать кого-то из сотрудников прокуратуры, стоявшего у проходной. Дождавшись, когда его сотрудник снимет трубку, он попросил взять у Зинкова ключи от лаборатории для Елены Витальевны. Затем положил трубку.
— Спасибо, — сказал он, — вы нам очень помогли.
— Она… как вы считаете, она мучилась?
— Не знаю. Но боль чувствовала. Однако наш эксперт считает, что она сразу умерла. Слишком тяжелые ранения.
— Какое несчастье, — пробормотала Моисеева, — вы знаете, ее не очень любили в институте. Красивая, длинноногая, вызывающе одевалась…
— И вы не любили? — спросил Климов.
— И я не любила, — согласилась профессор, — но такого… Мне казалось, что случившееся с Хохловой, этот тяжелый кошмар, этот ужас никогда не повторится. И вот сейчас опять. Не знаю, не знаю, что думать. Просто не знаю…
Она потушила вторую недокуренную сигарету. Жест был почти неврастенический. Убийство на нее сильно подействовало.
— Извините меня, — вдруг сказала она, — я иногда срываюсь.
— Ничего, — Климов понял ее состояние, — ничего страшного.
Он повернулся и вышел из комнаты. Дронго подошел к Моисеевой.
— Поезжайте домой, Елена Витальевна, — предложил он, — если хотите, я подвезу вас. Уже поздно.
— Нет, — слабо улыбнулась она, — у меня есть служебная машина. Спасибо вам.
Дронго кивнул на прощание профессору и вышел из приемной. Все вызванные на допрос расселись на стульях, стоявших в кабинете у стены. Носова пока не было. Но остальные четверо сидели, ожидая вопросов. Климов прошел к своему стулу. На место Сыркина, где сидел Левитин, он принципиально не стал садиться. Дронго устроился в углу, на своем обычном месте. Сыркин сел рядом с ним.
— Вы все знаете, что случилось, — сказал Климов. — Не стану скрывать, что положение очень сложное. Не буду также утаивать, что главные подозреваемые — сотрудники технического отдела, двух сотрудниц которого убили с такой жестокостью. Поэтому я прошу вас всех сосредоточиться и вспомнить все детали сегодняшнего дня. Может быть, есть нечто такое, что указывало бы на убийцу. Все, что вы слышали или видели. Убийца убивает. Убивает и безнаказанно ходит на свободе. У нас один выход — найти убийцу и пресечь страшную цепь преступлений. Все подавленно молчали.
— Что с вашей рукой? — спросил вдруг Климов у Шенько, увидев повязку на его руке. — Что случилось?
— Порезался, — объяснил тот, — еще днем. Оля и мне сделала перевязку. Вот ваш коллега сидит, он может подтвердить.
Климов посмотрел на Дронго, и тот кивнул, подтверждая сказанное.
— Где вы были, когда узнали об убийстве? — спросил следователь у Шенько.
— Пришел в главное здание, чтобы увидеть Елену Витальевну. Днем я приносил ей наши данные, и она осталась недовольна.
— Увидели?
— Нет. Я только поднялся на этаж, когда раздались крики и все побежали в сторону душевой. Я побежал вместе со всеми, а уж потом вернулся в технический отдел, где застал вашего коллегу и Алексаняна.
— Да, — подтвердил Алексанян, — все так и было.
— Ключи от лаборатории хранятся только у Зинкова и Григорьева?
