Шекли Роберт - ВРЕМЕНИ В ОБРЕЗ
После заката они забили всех верблюдов, разделав на мясо того, который показался Майиду и Мухаммеду самым молодым и нежным. Дэйну прожаренное на костре верблюжье мясо все равно показалось не мягче подметки. Но он был так голоден, что проглотил свой кусок, почти не разжевывая.
Они выпили остатки воды и зарыли в песок верблюжьи останки, фляги, седла и все остальное снаряжение. Это было необходимо: полиция искала группу из десяти-двенадцати всадников, и теперь такой группы просто не существовало. Не было даже просто группы - они решили пробираться в город по двое-трое и с разных сторон.
Дэйн настоял, чтобы винтовки тоже остались здесь, и Майид, поколебавшись, согласился с ним. Он объяснил, что в Джубаиле винтовки не более уместны, чем в Ракке. И полицейские, которые иногда закрывают глаза на подобные нарушения закона, на этот раз не станут церемониться, потому что они наверняка получили приказ о поимке беглецов. Кроме того, винтовки не помогут против хорошо организованной полиции, вооруженной автоматами.
Людям, которые привыкли к своим винтовкам и даже стали считать их чем-то вроде талисмана на счастье, было тяжело решиться на такое. Человек, сжимающий в руках оружие, чувствует себя гораздо увереннее обычного, и ракканцы прятали винтовки в песок с таким чувством, будто хоронят лучших друзей. Все, кроме Мухаммеда ибн-Хисса.
Посланец Бани Халиди, который до сих пор был самым тихим и покладистым, неожиданно проявил ослиное упрямство. Он наотрез отказывался бросить свою винтовку. Халиди сказал, что никогда в жизни, с самого детства, не выпускал оружие из рук, а во время редких визитов в какой-нибудь город прятал винтовку под плащом. Никогда! Бани Халиди - небольшой клан, заметил он, хотя и прославленный своими воинами, и с трех сторон их окружают земли сильных кланов - Мутаир, Авазим и Айман, а с четвертой - море. И потому каждый халиди всегда и везде готов к битве, готов защищать своих овец и верблюдов. Но это еще не все! У него ведь не простая винтовка, и даже не "ли энфилд", как у большинства бедуинов. Это "маузер", который достался ему от одного аймани, убитого в набеге. И этот "маузер" - такое чудесное оружие, что даже сам собой безошибочно находит цель. Кроме того, такая винтовка - предмет особой гордости самого Мухаммеда и всего его клана.
Халиди мог до скончания века распинаться относительно достоинств своей чудесной винтовки, так что Майид прервал его и снова разъяснил, почему нельзя сейчас появляться в Джубаиле с оружием, пусть даже и спрятанным под плащом или привязанным к телу и прикрытым одеждой. А Дэйн сунул упрямцу в руку солидную пачку денег, которых хватило бы на три таких "маузера" (хоть Мухаммед и хотел сохранить именно этот, свой собственный). Потом Майид процитировал государственный закон о статусе проводника-рафика (на это Мухаммед возразил, что в данном случае закон недействителен), потом - закон кусары, с которым Мухаммеду пришлось согласиться.
Несчастный халиди стоял с винтовкой в одной руке и деньгами Дэйна в другой. Наконец он спрятал серебряные реалы под рубашку и с совершенно потерянным лицом начал дрожащими руками зарывать свой любимый "маузер" в песок. Когда он поднялся, Майид, из глаз которого в два ручья текли слезы, подошел к нему обнял и провозгласил, что с этой минуты и до скончания века Мухаммед аль-Халид ибн-Хисса - его друг и брат и все, что только есть у Майида, теперь принадлежит и Хисса. Мухаммед, тоже не пряча слез, произнес такую же клятву.
Всех растрогало благородство и достоинство этих двух сынов пустыни, и ни один из беглецов не смог сдержать слез. Кроме Дэйна и Джабира.
Спустя десять минут Дэйн как можно тактичнее напомнил, что пора бы им двигаться. Все согласились, хотя никому и не хотелось, чтобы такая волнующая сцена закончилась так быстро.
***
Майид хорошо знал город: Джубаил-аль-Бахри был главным торговым центром для клана Авазим. Здесь жили друзья Майида и даже родственники - два дяди и трое двоюродных братьев. Конечно, это всего лишь городские арабы, но они все хорошей крови, из клана Авазим, и не забывают родства. Собственно, в городе прятаться даже безопаснее, потому что авазими-горожане не замешаны во всевозможных внутриклановых разборках.
Майид довел спутников до одиноко растущей пальмы у городских окраин и пошел дальше один. Не прошло и часа, как он вернулся, улыбаясь во весь рот, очень довольный собой.
- Лучше и быть не могло! - сообщил он. - Мой дядя Бандар, который любит меня, как родного сына, всего пять дней назад вернулся из деловой поездки в Мишааб. Он человек общительный, у него полно друзей, и он с радостью спрячет нас и позаботится о том, как нам лучше добраться до Катара. Он готов нам помочь исключительно из доброго ко мне отношения, однако неплохо бы тебе, Дэйн, дать ему немного денег - хотя бы пару горстей реалов, чтоб проявить почтительность к хозяину дома.
- Я заплачу. Его дом сможет вместить нас всех?
- Конечно, нет! Нас ведь девять, и, чтобы спрятать всех сразу, понадобились бы хоромы какого-нибудь принца! Дядя может принять четверых, но мы уже поговорили с его братом, и тот согласен спрятать еще троих. Остальные двое будут у моего двоюродного брата. Мне кажется, что разделиться на три небольшие группы для нас даже безопаснее. Да, Дэйн, второму дяде и кузену тоже неплохо бы дать немного денег в знак благодарности и уважения.
Дэйн великодушно согласился. В конце концов, он тратил не свои собственные деньги!
- Договорились. Но полегче с расценками, Майид! Нам надо еще как-то добираться до Катара. Твой дядя не в курсе, полиция нас ищет?
- Ищет! Это известно каждому! По всему Хаса саудовские солдаты и полицейские рыщут по улицам, приглядываются к прохожим и задают глупые вопросы. Но к нам они приглядываться не станут, потому что я проведу вас такими закоулками, в которые саудовцы стараются не соваться. А теперь - Дэйн, Джабир и мой дорогой Мухаммед ибн-Хисса, вы пойдете в первой группе. Пора!
***
Все девять путников благополучно пробрались в город и были надежно спрятаны у родственников Майида. Дэйна и Джабира поместили в какой-то кладовой, а Майиду с Мухаммедом досталась недостроенная комната на чердаке дома дядюшки Бадара. Трое ракканцев прятались в обширной кладовке брата Бадара, а оставшиеся двое попали в сарай к одному из Майидовых кузенов. Тайники были, конечно, не ахти какие, но саудовцы уже обшарили Джубаил, и теперь полицейские патрулировали улицы не слишком старательно, больше для виду. Незачем было особо усердствовать - ведь достоверно известно, что беглецы должны выйти к побережью где-то возле Абу-Хадрийя.
Но если бы даже до них дошло, что ракканцы скрываются в Джубаиле, полицейские только стали бы тщательнее осматривать корабли, уходящие из порта, чтоб не выпустить беглецов из Саудовской Аравии. А это довольно несложно даже в таком крупном порту, как Джубаил-аль-Бахри. Было второе сентября, разгар сезона добычи жемчуга. И все, что только могло держаться на плаву, сейчас отбыло в Персидский залив с ловцами жемчуга на борту. Корабли, слишком маленькие для того, чтоб выходить в открытое море с командой ловцов жемчуга, подвозили туда воду и провизию и находились сейчас на временных стоянках в портах ближе к устью залива. Так что в Джубаиле не осталось никаких судов, кроме разве что гребных лодок, но даже гребные лодки были сейчас нарасхват.
Время тянулось ужасно медленно. Дэйн и Джабир играли в шахматы, болтали, ели, пили и снова возвращались к бесконечным шахматным партиям. В их убежище было прохладно и влажно, что не могло не радовать после ужасной иссушающей жары и ночного холода в пустыне. Но, к удивлению американца, Джабира кладовая почему-то не устраивала. Может быть, из-за сырости, а может, по какой иной причине, но его стали мучить головные боли, потом поднялась температура, разладился желудок. Пришлось вызвать на дом врача. Доктор осмотрел беднягу и сообщил, что это может быть началом туберкулеза, а возможно, и нет. Симптомы вроде этих слишком неспецифичны, такое бывает в начальных стадиях и холеры, и амебной дизентерии, и гепатита, и малярии, и оспы, и даже бубонной чумы. Перепуганный Джабир подскочил на кровати, услышав такой устрашающий перечень недугов. Но врач уложил его обратно и сказал, что упомянуть об этих болезнях он был обязан как специалист. На самом же деле он считает (хотя и в этом нельзя быть совершенно уверенным), что Джабир попросту стал жертвой обычной пищевой токсикоинфекции, которые очень часто встречаются на побережье Персидского залива. Их даже так и называют - "заливные лихорадки". Эти заболевания очень разнообразны как по проявлениям, так и по тяжести течения, но доктор все же почти уверен, что у Джабира именно заливная лихорадка.
- Это серьезная болезнь? - встревожился больной. - Я могу умереть?
- Да нет, что вы! И не надейтесь! - рассмеялся доктор. - Правда, организм может ослабеть после лихорадки, и вы подхватите какую-нибудь более тяжелую инфекцию. Но такое случается нечасто, и вы - крепкий молодой мужчина, и в любом случае - все в воле Аллаха!
![Алан Эйкборн - Дверь в смежную комнату [=Тайна двери отеля «Риган»]](/uploads/posts/books/228832/228832.jpg)
