Джон Ле Карре - Звонок покойнику (Звонок мертвеца)
– Так чего же мы ждем? Почему бы не пойти туда и не арестовать их?
– Мы ждем; правда, я не знаю, чего. У нас нет никаких доказательств. Ни того, что они убийцы, ни того, что они шпионы. Да и Мастон ничего не знает. Но помните: Дитер не подозревает о наших колебаниях. Если Эльза нервничает, а Дитер обеспокоен, значит, они собираются что-то предпринять, это точно. Пока они думают, что игра окончена, у нас есть шанс на успех. Они начнут нервничать, попытаются убежать или еще что-нибудь. Главное – заставить их действовать.
Театр снова погрузился в темноту, но краешком глаза Смайли видел, как Дитер наклонился к Эльзе и что-то тихо сказал ей на ухо. Он держал ее за руку, как бы стараясь в чем-то убедить или успокоить.
А пьеса продолжалась. Рычание солдат и безумные крики короля наполняли зал; затем последовала тягостная сцена его ужасной смерти. Над рядами пронесся вздох. Дитер обнял Эльзу и набросил ей на плечи меховой воротник, поддерживая ее, как спящего ребенка. Так они и сидели до самого занавеса. Ни он, ни она не аплодировали. Дитер взял сумку Эльзы и, сказав ей что-то ободряющее, положил ей на колени. Она слегка наклонила голову. Раздалась барабанная дробь; все встали, зазвучал национальный гимн. Смайли тоже машинально встал, с удивлением отметив, что Мендель куда-то исчез. Дитер не спеша поднялся, и Смайли понял, что что-то произошло. Эльза осталась сидеть, хотя Дитер настойчиво теребил ее за рукав. В ее позе было что-то странное и неестественное.
Начался последний куплет гимна, когда Смайли бросился к дверям и, пробежав по коридору, спустился по каменным ступенькам, ведущим в фойе. Он пришел слишком поздно: у входа уже толпились зрители, чтобы поймать такси. Он растерянно посмотрел в толпу в надежде увидеть Дитера, но понял, что зря теряет время. Дитер сделал то, что сделал бы он сам: выскользнул в один из двенадцати запасных выходов.
Коренастая фигура Смайли несмело прокладывала себе путь в толпе, чтобы пробраться к выходу у сцены. Он увидел Гиллэма на краю человеческого потока как раз в то время, когда, лавируя, пробивал себе дорогу среди выходящих людей. Гиллэм тоже безуспешно искал Дитера и Эльзу. Смайли позвал его, и тот сразу же оглянулся.
Продолжая с трудом пробиваться, Смайли достиг низенькой перегородки и увидел Эльзу Феннан. Она сидела неподвижно, хотя все вокруг шевелилось. Мужчины вставали, женщины возились со своими пальто и сумочками.
И тут он услышал крик. Внезапный крик; крик ужаса и отвращения. Какая-то девушка, стоя в проходе, смотрела на Эльзу. Она была молодой и очень красивой. Она стояла, зажав рукой рот, и ее лицо было мертвенно бледным. За ней стоял ее отец, высокий хмурый мужчина. Он схватил ее за плечи и быстро увлек назад, увидев ужасную картину впереди. Воротник Эльзы упал с плеч, голова склонилась на грудь.
Смайли оказался прав. «Пусть они запаникуют, побегут, все, что угодно, лишь бы они раскрылись». И вот результат их паники: безобразное безжизненное тело.
– Будет лучше, если вы вызовете полицию, Питер. Я поеду к себе. Не впутывайте меня в эту историю. Вы знаете, где меня найти. (Он кивнул головой и как бы для себя добавил.) Я возвращаюсь к себе.
На Фулхэм Палас Роуд, куда Мендель ринулся в погоню за Дитером, был туман и мелкий дождь. Вдруг из сырого мрака в двадцати метрах от него вынырнули фары машины. То и дело раздавался визг тормозов: водители нервничали, двигаясь почти ощупью. Ему пришлось преследовать Дитера по пятам. Их разделяло не более десяти метров. Кафе и кинотеатры уже были закрыты, но у баров и варьете еще толпились люди. Дитер шел прихрамывая. Его фигура время от времени четко вырисовывалась в свете уличных фонарей. Он шел быстро, несмотря на больную ногу. Когда он ускорял шаг, его хромота становилась более заметной, и при этом казалось, что он выбрасывает левую ногу вперед, помогая себе всем телом.
На лице Менделя не было ненависти и непреклонной воли; лишь отвращение. Высокий профессионализм Дитера-разведчика его не интересовал. Перед ним был просто убийца во всей своей гнусности, трус, плативший другим, чтобы они убивали вместо него. Когда Дитер как бы невзначай отделился от толпы и направился к запасному выходу, Мендель увидел то, что и ожидал увидеть: повадки обычного преступника. Это было ему хорошо знакомо. Для Менделя все они были одинаковыми: от карманных воришек до крупных акул, жонглирующих капиталами акционерных обществ. Все они были вне закона, и Мендель считал своей задачей – неприятной, но необходимой – упрятать их в надежное местечко. По воле случая этот оказался немцем.
Туман сгущался, приобретая желтоватый оттенок. Оба были без пальто. Мендель задавался вопросом, что собирается делать Эльза Феннан. Гиллэм позаботится о ней. Она даже не посмотрела вслед уходящему Дитеру. Странная женщина. Только кожа да кости. Глядя на нее, можно подумать, что она питается сухарями и супом из порошка.
Внезапно Дитер повернул направо, в боковую улочку, а потом налево. Они шли уже около часа, но он, казалось, не чувствовал усталости. Улица была пустынной. Мендель слышал только их шаги, короткие и ясные, эхо которых тонуло в тумане. Они находились на узенькой улочке с домами в викторианском стиле, с массивным крытым входом и раздвижными рамами. Мендель догадался, что они где-то возле Фулхэм Бродвей. Может, даже дальше – по соседству с Кингз Роуд. Дитер не замедлял шаги, его несуразная тень все так же скользила в тумане. Он шел, как человек, который знает, куда идти, и который решил дойти туда во что бы то ни стало.
Когда они приблизились к магистрали, Мендель снова услышал шорох машин за пеленой тумана. Затем они прошли под фонарем, и бледно-желтый круг его света был четким и правильным, как радужный ореол вокруг зимнего солнца. Секунду Дитер в замешательстве стоял на тротуаре, затем, рискованно лавируя среди машин, которые, как призраки, появлялись из ниоткуда, он перешел дорогу и нырнул в один из многочисленных переулков. Мендель был уверен, что он идет к реке.
Одежда на Менделе промокла, мелкие капли дождя струились по лицу. Темза, похоже, была уже недалеко; он чувствовал запах гудрона и кокса и почти ощутил холод черной воды. Какое-то мгновение ему казалось, что Дитер исчез. Он зашагал быстрее, споткнулся о тротуар и увидел перед собой поручни набережной. Ступеньки привели к парапету с приоткрытой калиткой. Мендель подошел и, опустив голову, посмотрел на воду. Внизу виднелся массивный пешеходный мостик из дерева, и Мендель услышал беспорядочное эхо: это Дитер под прикрытием тумана шел вдоль реки, следуя одному ему известным путем. Мендель подождал, потом осторожно, не делая лишнего шума, ступил на мостик. Это была солидная конструкция с массивными перилами. Нижний край ее упирался в длинный паром, сделанный из досок и бочек из-под масла. Три полуразвалившиеся яхты сталкивались в тумане, спокойно покачиваясь на волнах. Мендель тихо проскользнул на паром и осмотрел каждую яхту. Две из них стояли совсем рядом и были соединены трапом. Третья стояла на якоре в пяти метрах; внутри нее горел свет. Мендель вернулся на набережную, аккуратно прикрыв за собой железную калитку. Он медленно спустился по улице, не осознавая, где находится. Через пять минут тротуар резко повернул направо, и дорога пошла в гору. Мендель догадался, что идет по мосту. Он зажег зажигалку, и длинное пламя осветило каменную стену справа. Он поводил зажигалкой и наконец увидел мокрую и грязную металлическую табличку с надписью «Бэттерси Бридж». Он снова вернулся к железной калитке и, постояв неподвижно, точно сориентировался благодаря этой находке.
Где-то справа от него возвышались четыре скрытые в тумане массивные трубы Фулхэмской электростанции. Слева был Чейнуок со своими элегантными рядами лодок, протянувшимися до Бэттерси Бридж. Место, где он находился, представляло собой демаркационную линию между фешенебельными и бедными кварталам. Место, где Чейнуок встречается с Лоте Роуд, одно из самых зловещих в Лондоне. Южная сторона состоит из обширных складов, вокзальных платформ и заводов, а северная представляет собой нескончаемые ряды серых типичных переулков Фулхэма.
Вот где, в тени труб, в каких-то двадцати метрах от Чейнуок, нашел себе убежище Дитер Фрей. Да, Мендель хорошо знал это место. Это было всего в двухстах метрах вверх по течению от места, где из цепких рук Темзы вырвали бренные останки Адама Скарра.
Глава шестнадцатая
Эхо в тумане
Было уже далеко за полночь, когда у Смайли зазвонил телефон. Он встал с кресла, стоящего возле газового отопителя, и тяжело поднялся по лестнице, крепко держась за поручни. Скорее всего это Питер или полиция, и тогда ему придется давать свидетельские показания. А может быть, это даже пресса. Преступление было совершено как раз в такое время, когда утренняя печать уже сможет о нем написать, но, к счастью, слишком поздно для последнего информационного выпуска. Какой же заголовок будет в газете? «Таинственное убийство в театре»? «Убийца затаился в зале»? Смайли ненавидел прессу так же, как ненавидел рекламу и телевидение. Он терпеть не мог «средства массовой информации», характерное для двадцатого века навязывание народу лозунгов и идей. Все, что он любил, что обожал, было порождено диким индивидуализмом. Вот почему сейчас он, как никогда, ненавидел Дитера и все то, что Дитер олицетворял: эту неслыханную дерзость, заключавшуюся в приношении индивидуума в жертву массе. Разве философия коллективизма когда-нибудь порождала мудрость или благодеяния? Дитера абсолютно не волновала человеческая жизнь; он мечтал только об армии людей без лиц, приведенных к самому низкому общему знаменателю. Он производил таких бездушных роботов, как Мундт. Мундт был безликим, как и вся армия Дитера, натренированным убийцей, олицетворяющим самую мерзкую расу убийц.
