Андрей Троицкий - Шпион особого назначения
Новое здание Национального театра, построенное в авангардном стиле, напоминает огромный плоский аквариум со скошенным верхом и мутными, давно не мытыми стеклами, за которыми не разглядеть цветных рыбок. Колчин побродил по театральной площади, почти пустой в этот неурочный час. Подойдя к витрине, стал разглядывать выставленные за стеклом афиши. Здесь отдавали предпочтение классике, вечером на старой сцене давали балет «Золушка». На новой сцене показывали современную вариацию легенды о Фаусте под озорным названием «Ублюдок».
Колчин прочитал рукописное объявление на дверях в кассовый зал. Оказывается, билеты на «Ублюдка» были распроданы еще за неделю, на «Золушку» в продаже остались самые дорогие места, по пятьдесят баксов. Невыразительный мужчина в серой куртке и клетчатой кепке подошел сзади, тронул Колчина за рукав. – Сегодня очень интересная постановка, – сказал он. – Не правда ли?
Колчин посмотрел на мужчину. Внешность невыразительная, из особых примет – только щеточка седых усов над верхней губой. Нет, этого человека раньше встречать не доводилось.
– Классику предпочитаю смотреть в Государственном театре, – сказал Колчин. – Кстати, там билеты дешевле.
– Когда речь об искусстве, цена не имеет значения.
Колчин протянул собеседнику руку.
– Здравствуйте, – сказал мужчина по-русски и тут же, словно спохватившись, перешел на чешский. – Называйте меня Войтехом. Я не связник, я приехал, чтобы курировать операцию на завершающей стадии. Помочь вам, если потребуется помощь. Пройдемся.
Спутники прошагали театральную площадь, прошли триста метров вверх по улице, свернули направо, переулком вышли на другую улицу, снова повернули. Видимо, Войтех хорошо знал центральную часть города. Путешествие завершилось в недорогой пивнушке с величественным названием «У золотого моста», занимавшей подвал ветхого дома. Сам Колчин никогда бы не рискнул провести встречу с агентом в пивной, но музыку заказывает не он. Если Войтех привел его именно сюда, значит, он уверен, что помещение «стерильно». Здесь нет «жучков» и других насекомых, а человек, обслуживающий столик, свой парень.
Интерьер пивной чем-то напоминал мрачное подземелье замка «Водичков». Здесь было сыро и неуютно. Свет проникал в подвал сквозь узкие зарешеченные окошки. Под сводчатыми потолками стояли небольшие бочки, на которых полагалось сидеть посетителям, словно на стульях. На большие бочки ставили кружки пива и закуску.
Посетителей было немного. В последний погожий денек люди предпочитали пройтись по улице, а не торчать в мрачном подвале в обнимку с пивной бочкой. Войтех выбрал удобное место за колонной в самом конце длинного зала, заказал пива и две мясные закуски. Колчин молча курил. Дождался, когда вернется официант, и уже хотел начать рассказ, но Войтех опередил Колчина своим вопросом.
– Почему пришли вы, а не Донцов?
– Он ранен, – сказал Колчин. – Легко ранен, в предплечье. Но мы долго добирались до врача. Донцов потерял много крови. Но сейчас он в порядке, приходит в себя.
– К какому врачу вы обратились? – нахмурился Войтех.
– Ну, разумеется, не к посольскому врачу, – улыбнулся Колчин. – По своему опыту знаю, что в наших посольствах очень плохие врачи. Сынки, дочки больших родителей. На эти должности попадают люди по блату, не по профессиональным качествам.
– Вы не ответили на вопрос.
– Врач свой человек, без пяти минут мой агент, – соврал Колчин, потому что сказать правду, значить, поставить Алеша под удар. – Я провожу с ним вербовочные мероприятия. У врача своя аптека в Новом городе. Донцов сейчас там. Это совершенно безопасное место.
– Допустим, – кивнул Войтех. – Что произошло в замке?
Колчин, понизив голос, пересказал все, что произошло вчера, и подвел неутешительный итог: – Пачек и Буфо убиты. Нам с Донцовым просто повезло. Это была ловушка, западня, в которую мы попались, словно дети. Они с самого начала знали, что мы русские. Продавцы ждали не американцев, не немцев, а нас. – Не американцев? – переспросил Войтех.
– Вот именно, они ждали нас, – повторил Колчин. – Я не могу понять причины провала, это сделают аналитики в Москве. Мы выполнили все предписания, но все кончилось плохо. Наши противники ушли. Однако мы выяснили важную штуку. Пан Петер или как там его, он – русский.
– Вы не ошибаетесь? – спросил Войтех. – Ну, в том, что Петер – русский.
– Я не ошибаюсь даже в мелочах, – ответил Колчин. – Точнее, стараюсь никогда не ошибаться. Если передо мной поставить ряд из десятка прикинутых по фирме мужиков, я определю того единственного из них, который русский. И сделаю это поздним вечером, при плохой видимости, с большого расстояния. И даже, если эти люди повернутся ко мне спиной. Вот так. А с паном Петером я беседовал долго, стоял он него в двух шагах. Я тянул время, чтобы подтвердить свою догадку. Петер косит под чеха, но он такой же чех, как я полинезиец.
– А что думает по этому поводу Донцов?
– Он того же мнения.
– М-да, это меняет все дело, – Войтех потер ладонью подбородок. – В корне меняет.
– Я прошу сообщить в центр, что Донцов и я готовы продолжить операцию, – сказал Колчин. – Мы доведем ее до конца.
Войтех усмехнулся и покачал головой.
– Я думаю, что все фигуранты этого дела уже выехали из страны, – сказал он. – И где их искать – большой вопрос. Возможно, Западной Европе. Или по другую сторону Атлантики.
– А я уверен в обратном. Они в Праге.
Он рассказал о сегодняшней встрече с женой Бареша, коротко изложил всю информацию, которую удалось вытянуть.
– У вас есть план? – спросил Войтех.
Колчин кивнул. Четкого плана у него, разумеется, не было. Какие к черту планы, когда ты стоишь на руинах, оглядываешь царящее вокруг запустение и хаос, видишь только кровь и свежие трупы. Но сказать правду – это означает немедленный отзыв в Москву, долгое, возможно, окончательное отстранение от оперативной работы. Придется долго объясняться, отписываться, проходить бесконечные проверки «на вшивость». Те люди, которые приедут на смену Колчину, не будут иметь и мизерного шанса докопаться до истины и закончить все так, как надо закончить.
– План есть, – сказал Колчин. – Я думаю уже сегодня выйти на Бареша через его секретаршу Милу Фабуш или через его любовницу Яну Стеглик. В крайнем случае перехвачу его завтра в аэропорту, но это плохой вариант. Слишком много вокруг людей, события могут выйти из-под контроля. Если все пойдет, как надо, через Бареша я выйду и на Петера, будь он проклят. Сообщите в центр, что мы с Донцовым сделаем это. Во что бы то ни стало.
– Сообщу, – пообещал Войтех. – Но, уверен, что ответ будет отрицательным. Операция «Холодный фронт» провалилась. Два агента убиты. Донцов ранен. Ваша жизнь висит на тонком волоске. Мы не можем обеспечить надежного силового прикрытия. В этих условиях шансы на успех ничтожны. Ждите меня завтра с семи до восьми вечера на том же месте, у театральной кассы. Думаю, что к этому времени ответ придет. В посольство больше не звоните. Обращайтесь напрямую ко мне.
Войтех назвал номер своего мобильного телефона, протянул Колчину руку.
– Теперь уходите. До завтра.
– Но помощь мне нужна именно сейчас. Пока центр на дал отрицательного ответа.
– Чем я могу помочь?
Колчин на минуту задумался. Наивно рассчитывать на то, что Бареш явился на квартиру своей любовницы, залез под ее длинную юбку и, дрожа от страха, считает минуты до мадридского рейса. Скорее всего, они с Яной Стеглик съедут с ее квартиры и переберутся в какое-то безопасное место, где их трудно найти. Скажем, в гостиницу или частный пансион.
– Это только предположение… Я думаю Бареш остановился в гостинице, в пансионе или на частной квартире. Ему деваться некуда. Мне нужно знать: где именно он залег на дно. Наведите справки. Можно это устроить?
– Можно, – кивнул Войтех. – Я позвоню по вашему мобильному телефону через два-три часа.
Часть вторая: Восемь шагов в темноте
Глава первая
Прага, район Жижков. 7 октября.
Дверь в квартиру Милы Фабуш долго не открывали, хотя на лестничной клетке слышались неясные шорохи, скрип рассохшегося паркета, тихие шаркающие шаги. Колчин, опустив руку в карман плаща, сжал рукоятку пистолета и вновь приложился пальцем к кнопке звонка. Наконец, замок повернулся, дверь приоткрылась. В проеме показалось сморщенное старушечье лицо. Два прищуренных глаза впились в лицо Колчина.
– Простите, вы кто? – спросил он.
– Нет, это вы кто? – спросила старуха. – Это ведь не я пришла к вам домой. Вы пришли ко мне.
– Я пришел к своей девушке, – если Колчин и удивился, то лишь на секунду. – В этой квартире живет моя подруга.
Старуха приоткрыла дверь пошире.
– В этой квартире живу я, – веско заявила она. – А вы что, иностранец? Русский?
Последнее слово старуха произнесла презрительно.
