Дональд Гамильтон - Инквизиторы
Я подал Франческе безмолвный знак. Выскользнув из кельи, мы юркнули за каменный выступ. Миновали мужской нужник, уже заполненный на треть и напропалую благоухавший. Недоступные для обозрения как с теокалли, так и с платформы, простершейся перед Богадельней, я и Франческа осторожно, чтобы не вызвать маленькой лавины, спустились по щебнистому противоположному скату. Ветер полностью заглушил шорохи потревоженной гальки.
Мы кинулись вдоль опушки, старась держаться поближе к деревьям, в густой тени. Черный джемпер-"водолазка" и темные брюки делали меня в сущности невидимым, а кумачовая блуза Франчески во мраке ночи тоже не могла привлечь постороннего взора.
Часовой, следивший за окрестностями с высот Цитадели стал совершенно безопасен, ибо на подобном расстоянии следовало обладать глазами орла, чтобы приметить потонувшие в темноте человеческие фигуры. Но еще наличествовал партизан, выставленный у мощеной тропы на Копальке...
Франческа схватила меня за руку, свернула в чащу. Прикрывая лицо ладонями и пытаясь не запнуться о какой-нибудь некстати подвернувшийся корень, я шагал ей вослед. По счастью, дорожка, прорубленная археологами, не успела чрезмерно зарасти; ползучие растения пытались, правда, вернуть себе утраченные права жительства, но не слишком успешно. Двадцатью минутами позже мы вынырнули на прогалину.
Караульный сидел, прислонившись к толстому древесному стволу с подветренной стороны и сладко спал, уложив штурмовую винтовку поперек выпрямленных ног и надвинув на глаза козырек армейского кепи. Мы проскользнули ярдах в пятидесяти, миновали Императорскую арку и уже вознамерились было углубиться в джунгли, где, по шепотом произнесенным словам Франчески, тропинка продолжалась, но я осмотрелся и увидел поблизости маячившую на фоне прерывисто освещаемых луной, летящих над самой землею облаков исполинский силуэт Монастыря.
- Ну-ка, погоди, велел я. - Я обернусь мигом.
- Ради Бога, опомнись, Мэтт! В келью могли прийти, могли обнаружить наше отсутствие! Бежим!
- Не бойся, говорю. Не задержусь. Обнаружить нужное место оказалось делом двух или трех минут. Запустив руку в щель под каменной глыбой, я нашарил и вытащил тридцативосьмикалиберный смит-и-вессон, терпеливо ждавший урочного часа. Огнестрельное оружие за поясом сразу же придает уверенности и смелости кому угодно. Я не составлял исключения. Коробка с десятью запасными патронами отправилась в карман брюк.
Франческа дожидалась подле устья лесной тропы, дрожала всем телом, словно ждала, что сквозь Императорскую арку вот-вот промчится размахивающая винтовками погоня. Вздрогнула, негромко ахнула, давая понять, что не слыхала моего приближения до последней секунды. Возможно, так и было в действительности.
Ветви раскачивались, листья шелестели, ветер негромко подвывал в доисторических руинах, точно сонмы древних индейских душ изливали свои жалобы живущим.
Тропа вилась по непроницаемо темной чащобе несколько сот ярдов, а затем Франческа опять вывела меня к мощеной дороге, по которой встарь никогда не катилось колесо - население Центральной и Южной Америки непостижимым образом обходилось без этого полезнейшего устройства - и копыто конское не цокало, ибо первая лошадь сошла на здешнюю почву с корабля испанских конкистадоров три тысячелетия спустя.
Позади затрещал кустарник.
Знакомый голос промолвил:
- Будьте любезны, сеньор Фельтон, подымите руки.
- Он отыскал револьвер! - поспешно сказала Франческа. - Рамиро, он отлучился на пять минут; уверена, что бегал за оружием. Припрятал в развалинах Монастыря, как и предполагалось. Полковник Санчес рассмеялся.
- Можно было и самим отыскать, но попотеть бы довелось изрядно. А теперь хитромудрый шпион-янки проделал нужную работу в два счета и не откажется вручить мне искомый ствол. Не нужно больше опасаться пули в спину из неизвестно куда подевавшейся пушки... Вы славно потрудились, госпожа Диллман, и это благотворно отразится на вашей собственной и мужниной участи. Заверяю честным словом. Рог favor, отберите у американца револьвер...
Партизаны явились втроем, что было для меня весьма лестно. Стоявшего прямо сзади полковника я, конечно же, не видел, однако смело мог предположить, что браунинг, символ начальственного превосходства, по-прежнему обретается в кобуре на поясе.
Справа скалил зубы старый добрый Эухенио, держа наизготовку М-16, с прикладом коей я дней десять назад познакомился довольно близко. Слева напряженно застыл худощавый смуглый мальчишка, стерегший пленных подле cenote и забеспокоившийся, когда мы с Эмили принялись обсуждать грядущие совместные деяния. Вторая М-16, получалось...
Франческа лихорадочно выдернула из-за моего пояса револьвер, запустила руку в карман, выхватила коробку зарядов. Тяжело дыша, подняла взгляд.
- Прости... Но я предупредила. Сказала, что ради Арчи готова на все!
- Оно и видно, - ядовито подхватил я. - Далила, форменная Далила. Только прядку волос отхватить не додумалась... Но, голубушка, лучше вынь револьвер из кобуры. Он самовзводный, не беспокойся, не выпалит ненароком. Отлично... А сейчас, пожалуйста, наберись отваги и окончи начатое. Что, кишка тонка, ваша ученость? Господи помилуй, а я-то, болван, уже начинал уважать эту дрянь за решительность... Жми на курок, стерва! Гадина, я заставлю тебя выстрелить!
Произнося эту невыносимо дурацкую, чисто голливудскую тираду, я продвигался вперед, упираясь животом в дуло смит-и-вессона, тесня Франческу. Яростно зарычал, попытался ухватить за горло доктора Диллман.
И удостоился желанной, почти немыслимой награды. Болезненного тычка в поясницу пистолетным стволом.
- А ну, хватит паясничать! - рявкнул Санчес. Конечно, я уповал на это. Но одно дело уповать, и совсем иное - видеть, что упование сбылось. В иное время, в иных моих записках уже говорилось: люди, склонные использовать винтовку, автомат или пистолет на манер биллиардного кия, чрезвычайно редко пополняют число долгожителей. Не верилось, что высокопоставленный командир геррильясов может явить подобную глупость. Я не ждал бы эдакого даже от мало-мальски обученного полицейского из глухой калифорнийской провинции; но здесь орудовали дилетанты.
На последнем соображении расчет мой и зиждился.
Пехотные офицеры весьма лихо управляются с неприятелем, отстоящим на тысячу ярдов. Достаточно сносно дерутся, отделяемые от супостатов сотней тех же ярдов. А вот вступать в непосредственную схватку, грудь с грудью, почти не умеют, полагая рукопашный бой пережитком прошлого, привилегией всяких "зеленых беретов", рэйнджеров, коммандос и прочей десантно-диверсионной шушеры, которая исключительно для мордобоя и существует.
Полковник Рамиро Санчес очень верно и расчетливо расположил бы стрелковые ячейки; безукоризненно сумел определить наиболее выгодное место для дзотов, безупречно и четко наладил противотанковую оборону. А вот управляться с задержанными полковника не обучали.
Дулом тыкать! О, божества греческие, римские и египетские! О, древние идолы индейские!..
Я крутнулся влево, одновременно отбивая согнутой в локте рукой упершееся в спину оружие. Долей мгновения позже ребро правой ладони треснуло Санчеса пониже уха - я хорошо помнил, какого полковник роста, и бил, почти не целясь.
Рамиро пошатнулся.
Оброненный им браунинг успел все же выпалить, и мне обожгло бок. Выяснять, получена смертельная рана или просто пороховые газы обуглили джемпер и кожу, было недосуг. Тело повиновалось безукоризненно, а ничего иного мне покуда и не требовалось.
Туповатый Эухенио не собирался невозмутимо наблюдать, как лупят командира. Он вмешался решительно и достойно смелого красного бойца. Я знал, что именно последует, и уже опрокидывался в сторону.
Рявкнула М-16.
Смуглый парнишка тоже вмешался в битву, но был и вовсе неопытен, а быть может, не успел разобраться в ходе свалки. Он палил на уровне груди, вместо того, чтобы опустить ствол и полить землю свинцом, точно водой из шланга.
По меньшей мере, три пули угодили в Санчеса: чавкающий звук попаданий не спутаешь ни с чем. Эухенио шлепнулся наземь, спасаясь от неприцельных, диких очередей, выпускаемых напарником.
Внезапно М-16 умолкла.
Катясь по траве, я мельком увидел меловое от ужаса лицо солдатика, опускавшего дуло и отвешивавшего челюсть. Бедолага внезапно понял, что изрешетил собственного командира.
Я зацепил его лодыжку напрягшейся левой ступней, а правой что было силы ударил чуть пониже колена. Партизан опрокинулся. Вскакивал я уже вооруженным, и до чего же приятно было держать в руках автоматическую штурмовую винтовку!
Вскидывавшего ствол Эухенио, я сумел опередить лишь потому, что положение у мерзавца было пренеудобнейшим: он рухнул на живот, ногами ко мне, и должен был сперва извернуться. Стрелять пришлось прямо с бедра, прикладываться и целиться я уже не успел бы, но из пяти выпущенных пуль по меньшей мере две попали точно.
![Дональд Гамильтон - Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]](/uploads/posts/books/247767/247767.jpg)
