Чингиз Абдуллаев - Тень Ирода
— Что с тобой случилось? — испугался Рогожин. — Может, ты пьяный?
— Мне нужно имя этого человека, — упрямо бубнил Славин, — и я не уйду, пока ты мне его не назовешь. Обещаю, никто, кроме меня и моих ребят, не будет знать об этом.
— Может, мне вообще наняться к вам информатора? — зло спросил Рогожин. — Из-за тебя сегодня спать уже не смогу.
— Матвей, что там происходит? — послышался женский голос из спальни.
— Ничего, ничего, все в порядке. Это ко мне, — крикнул Рогожин. — Доорался, — упрекнул он незваного гостя, — уже всех разбудил.
— Имя, — как заклинание, повторял Славин, — мне нужно имя.
Рогожин потер лицо. Потом посмотрел в глаза подполковнику.
— Ты можешь дать слово офицера, что это действительно необходимо?
— Это очень важно, Матвей, — сурово сказал Славин. — Даю слово офицера. Клянусь тебе своей честью. Своей совестью. Чем хочешь, наконец.
Рогожин молчал. Потом наконец решился.
— Он встречался с Мамонтовым, — сказал Матвей. Славин закрыл глаза, словно его оглушили дубиной. Егор Мамонтов был руководителем специальной группы особой инспекции Федеральной службы безопасности России. Теперь все вставало на свои места. И эта слежка, и эти «жучки», и эти машины, следившие за ним. И даже смерть самого Игоря Лысого. И чеченца Хаджи Абдуллы.
— Что с тобой? — услышал он взволнованный голос Рогожина. — Тебе плохо?
— Спасибо, — сказал Славин, выходя из квартиры. Внизу ждали его товарищи. Он сел в машину, проверил включение скеллера и негромко сказал:
— Игорь Лысый встречался месяц назад с Рогожиным. И назвал ему эти фамилии. Для Мамонтова. С которым тоже встречался.
В глаза своим сотрудникам он не смотрел. Просто не хотел выдавать своего волнения. Был третий час ночи. В пятистах метрах от них стояла черная «Волга», в которой сидело еще трое неизвестных.
18
В этот день подполковник Славин, проснувшись, вспомнил, что до назначенного числа осталось всего четыре дня.
В этот день Дронго проснулся с неясным ощущением вины, словно он чувствовал себя ответственным за все происходящее с группой Владимира Славина.
В этот день майор Орловский проснулся раньше обычного и долго лежал, глядя в потолок.
В этот день… Словом, в этот день было прекрасное весеннее утро, солнце, наконец показавшееся из-за туч, гулявших над городом в последнюю неделю. В этот день все обещало быть прекрасным. Но для одного из проснувшихся этот день стал последним днем в его жизни.
В девять часов утра, несмотря на вчерашние ночные визиты, все члены группы Славина собрались вместе. Технический отдел уже отобрал скеллеры, якобы мешавшие сотрудникам в соседних кабинетах нормально функционировать. Но докладная записка Светловой от имени всей группы была готова. Она еще не знала о случившемся вчера, и, по единодушному мнению сотрудников, решено было пока не вписывать этих сообщений в докладную. Подполковник намеревался лично поговорить с полковником Мамонтовым.
Он записался на прием к заместителю директора ФСБ, курирующему их вопросы, и теперь терпеливо ждал, когда наконец его позовут. По его предложению Агаев поехал в милицию еще раз посмотреть все документы, связанные со смертью Игоря Лысого, и заодно проверить все обстоятельства смерти чеченского «авторитета», погибшего так вовремя и потому не сумевшего стать важным свидетелем. Орловскому было приказано найти Семена Исаева, который и должен был, по запискам Лысого, отличиться двадцать третьего числа.
В десять часов двадцать минут Славина наконец позвали к руководству. Он привычно послал к черту пожелавшего ему успехов Диму Виноградова и с докладной запиской, подготовленной Светловой, пошел.
Заместитель директора принял его в своем большом светлом кабинете. Он был традиционно одет в светлый костюм и улыбнулся, когда появился подполковник.
— Какие результаты, Владимир Сергеевич? Надеюсь, ваша группа продвинулась в расследовании гораздо дальше, чем следователи Воробьева?
— В некотором роде да, — осторожно сказал Славин, положив на стол папку с докладной.
— Рассказывайте, — потребовал заместитель директора ФСБ, откидываясь на спинку удобного итальянского кресла.
— Мы вели расследование параллельно с группой Воробьева, — начал доклад Славин, — стараясь не привлекать к себе особого внимания. Нашей целью было выяснение причин, сопутствующих этим террористическим актам и происходящих в процессе этих событий. С самого начала мы скептически относились к версии чеченского заговора, и дальнейшее расследование подтвердило нашу правоту. Все сотрудники группы исходили из невозможности совершения чеченцами столь варварской акции, вина за которую тут же ляжет на всех представителей чеченской диаспоры в Москве.
— Интересно, — чуть напряженно улыбнулся заместитель директора. — А вот Воробьев и его группа считают по-другому.
Славин не стал возражать и продолжал свой доклад:
— Мы были уверены, что можно, задействовав наши внутренние резервы, попытаться выйти на лидеров преступных чеченских группировок в Москве и про — вести ряд неформальных переговоров. Наша тактика имела определенный успех, нам удалось выйти на лидеров достаточно крупной группы, имеющих определенный вес в городе.
— Вы хотите сказать, что вступили в сделку с преступниками? — нахмурился заместитель директора.
— Можно сказать и так, — довольно дерзко согласился Славин. — И даже не мы вступили с ними в контакт, а они захотели встретиться с нашим представителем. В переговорах с нашей стороны участвовал я лично.
— Прямо как лидеры государств. Переговоры, рауты, коктейли, — съехидничал заместитель директора.
— Чеченцы обещали поддержку, — продолжал подполковник. — На второй встрече, состоявшейся через несколько дней, они обратили наше внимание на очень важный факт. Группа преступника-рецидивиста Игоря Лысого знала о готовящихся взрывах. Их банк находится рядом с местом первого взрыва, и за день до взрыва оттуда были вывезены все деньги, якобы для проверки надежности хранилища банка. Причем договор был заключен также за день до этой операции. По свидетельству сотрудников банка, в течение одного дня были вывезены все деньги, а после взрыва возвращены обратно. Это дает нам основание утверждать, что преступники знали о готовящемся террористическом акте.
— Совпадения вы не допускаете?
— Практически нет. Все слишком сходится. Далее. После того как мы активизировали поиски этого рецидивиста, он был убит вместе со своими телохранителями. А указавший нам на него лидер чеченской группы Хаджи Абдулла также был застрелен через день, якобы в перестрелке.
— Ваше слово «якобы» говорит о том, что вы считаете все эти убийства спланированными и осуществленными одними и теми же людьми, — холодно заметил заместитель директора.
— Да. Но и это еще не все. В процессе расследования мы обнаружили слишком явное наблюдение за нашими сотрудниками. Прослушивались все наши телефоны, кабинеты в самом здании ФСБ. Мы поменяли кабинеты из-за специфики данной операции, тем не менее прослушивание продолжалось. Мы понимаем озабоченность особой инспекции подобными проявлениями террористов, но просили бы в дальнейшем избавить нас от столь плотной опеки. У меня все. Вот здесь написано то же самое, — Славин протянул папку с докладной.
Заместитель директора взял папку и, не раскрывая, положил на стол.
— Особая инспекция занимается своим делом, вы своим, — недовольным голосом заметил он. — Очевидно, ваши слишком тесные контакты с преступниками привлекли их внимание. Согласитесь, что для них это более чем веские основания.
— Согласен. Поэтому мы и решили прекратить всякие связи с лидерами преступных группировок и просим убрать прослушивание наших кабинетов со стороны особой инспекции.
— Я этого не знал. Очевидно, они взяли санкцию лично у директора, — сказал хозяин кабинета, глядя на лежавшую перед ним папку. — Я постараюсь разобраться, в чем дело. Так какие конкретные результаты мы имеем на сегодня?
Славин поколебался. Говорить про вчерашний разговор с Рогожиным и про записки, найденные в «дипломате», или не говорить? Все-таки ребята правы: нужно сначала все выяснить.
— У нас есть ряд наработок, и в ближайшие несколько дней будем иметь конкретные результаты, — твердо сказал он. — Уже не вызывает сомнения причастность группы Лысого к обоим террористическим актам.
— Ясно, — подвел итог заместитель директора. — Значит, у вас пока нет ничего конкретного. Только домыслы, слухи, основанные на непроверенной информации чеченцев, стремящихся любым путем отвести от себя подозрение. Плохо, подполковник. Очень плохо. Я думал, вы продвинулись гораздо дальше группы Воробьева, а вы топчетесь на месте.
