Валентин Иванов - По следу
Да, себя он не замечал. Все время он думал об одном и том же. Хотя Алонов все больше укреплялся в уверенности, что секрет бандитов им разгадан, каждый их шаг, запечатлевшийся в его сознании, давал пищу для работы мысли. И все больше Алонов убеждался, что бандиты ищут, находят и собирают какое-то редчайшее или совсем неизвестное растение.
В краеведческом музее маленького степного города Алонов как-то раз слышал, что в юго-восточном крае области кое-где сохранились представители флоры доледникового периода. Некогда вся обширная территория к востоку от Уральских гор была занята древним морем. В неглубокой воде были большие и малые острова. На некоторых из них, ставших теперь отдельными высотами, сохранилась особенная порода древнейших хвойных деревьев. Алонов видел рисунки и фотографии. Корявые, разлатые, с толстыми гнутыми ветвями, эти сосны имели странный и мрачный вид.
Ковыльное плато, на котором сейчас трудились враги, заметно возвышалось над уровнем степи. На нем не было древних сосен. Но почему же этому плато, тоже бывшему острову, не хранить каких-то растений, сверстников реликтовых сосен, единственных и чем-либо особенно замечательных, особенно ценных!
Обо всем этом должны рассказать бандиты! И для кого они работают, они тоже расскажут…
Покончив с едой, Алонов пробрался среди чахлых, голых кустов на откосе плато и вышел на край ковыльного барбаса. Четыре фигурки казались едва ли не точками. Бандиты отходили всё дальше, и следовало сократить расстояние – нехитрая задача: высокие травы пропускали согнувшегося человека и добросовестно маскировали его.
Алонов старался придерживаться дороги, пройденной бандитами. А когда они возвращались за своими мешками, он приметил место склада – недалеко от кучки низеньких ивовых кустиков, забредших в ковыль.
Степные травы не сохранили следов людей, шедших вразброд. Да и вообще недостаточно четырех пешеходов, чтобы пробить в траве стежку. Алонову хотелось найти след. Может быть, бандиты оставили если не разгадку, то хотя бы намек на цель своих настойчивых трудов. Алонов удовлетворился бы следом вырванных корней или срезанных стеблей. Но, как видно, для розыска не хватало слабых глаз человека, к тому же не знавшего, что он ищет.
Место, где лежали мешки, Алонов нашел без долгих поисков. Увесистый и объемистый груз, топтание людей на одном месте, падение – все это оставило след, хоть и не слишком ясный, но достаточно видный среди подсыхающих стеблей высоких трав.
Отсюда расстояние до бандитов опять сократилось километров до двух. Алонов присел в примятой траве. Фигуры врагов появлялись и исчезали с короткими, почти правильными интервалами: они работали сгибаясь и разгибаясь – по-прежнему рылись в бело-серых волнах ковыля.
Вдруг Алонов заметил что-то черное в траве у своих ног. Не вставая с колен, он протянул руку и поднял свой собственный бинокль в черном кожаном футляре.
«Откуда он? – спросил себя Алонов и ответил: – Его потерял один из воров, возвращаясь сюда за мешками».
Петля на ремешке для ношения бинокля через плечо была разорвана. Алонов прорезал новую петельку и зацепил ее за кнопку футляра – он проделал это с немалым удовольствием. Перекинув ремень через голову, Алонов с наслаждением вытащил бинокль, обтер полой куртки, пошлифовал стекла и навел на врагов. Будь он суеверен, находка ободрила бы его как хорошее предзнаменование.
Это не был дорогой, мощный призматический бинокль. Алонов довольствовался наследственным отцовским биноклем, кем-то подаренным леснику в незапамятные времена. Но у старенького друга, оклеенного порыжевшей кожей, стекла были чистые. Бинокль помог Алонову рассмотреть врагов, уловить их жесты. Бандиты по-прежнему ныряли в траву и разгибались, продолжая трудиться с замечательным упорством.
«Работают сдельно!» – съязвил про себя Алонов.
Но что они искали, что находили под травой, не могла бы рассказать и самая длинная подзорная труба…
Солнце переваливало на вторую половину дня – все такое же скучное, в тусклой, будто пыльной дымке.
2
Алонов переместился ближе к врагам. Они медленно отходили, и ему время от времени приходилось повторять этот несложный маневр. Бинокль был хорошим помощником. Алонов убедился, что бандиты перестали соблюдать осторожность, – никто не оглядывался, не осматривался. Дело поглотило их целиком.
Для бандитов выпал нелегкий день. Алонов же отдыхал. Он позволял себе курить, – вода была близко, и запас во фляге не казался последним ресурсом, как вчера. Алонов следовал по пути бандитов и нашел еще одно место, где оставленные ими мешки помяли траву. Он искал, но и на этом месте ничего не было потеряно или забыто.
По мере приближения вечера Алонов ограничивал свой дневной план одним заданием: установить место ночного привала врагов, чтобы больше от них не отрываться.
Он старался ориентироваться, определить точку своего стояния, как говорят топографы и солдаты. У Алонова было хорошо развито чувство направления местности. Еще ни разу в жизни ему не случалось заблудиться.
Возможно, что он умел ориентироваться по кривым. Горожанин привык к прямым линиям, к отрезкам прямых линий. И в воображении он невольно сводит свое движение к движению по прямым, а повороты – к поворотам под прямыми углами: результат ходьбы по городским кварталам. Алонов, как многие живущие вне городов, был способен воображать и запоминать более сложные сочетания неправильных линий.
Но сейчас ему были нужны прямые. Одну линию он мысленно направлял на север. Он знал, что она пересечет железную дорогу. Вторую прямую он представлял себе под острым углом к первой. Она отходила на северо-запад и должна была бы встретиться с железной дорогой в месте расположения знакомого разъезда.
Но длину этих линий Алонов не мог определить с достаточной уверенностью. Он предполагал, что находится от разъезда километрах в восьмидесяти – приблизительно. И не по прямой линии он вел отсчет.
Занимаясь преследованием, Алонов передвигался скачками. Его внимание было слишком отвлечено, он был взволнован. Иди он свободно – и длину каждого перехода можно было бы определить почти точно. С детства Алонов увлекался интересной игрой – определять любое расстояние на глаз. Уже мальчишкой он добился успеха – это не так трудно, как кажется человеку, впервые в жизни вышедшему в открытое поле.
От разъезда до рощи с болотцем – около тридцати одного километра: единственная бесспорно верная цифра. Алонов складывал все переходы второго дня и получал сорок километров. Здесь уже могла крыться ошибка, и немалая…
Что же касается расстояния до магистрали, если взять прямо на север, то оно могло оказаться и более чем вдвое короче. Ведь враги все время уклонялись к востоку, и сейчас их путь идет параллельно железнодорожным путям.
От вычислений Алонова отвлек дым, поднявшийся на линии, занятой четырьмя фигурками. Алонов приложил к глазам бинокль – и дым превратился в толстый столб. Внизу выскочил язык пламени. Алонов видел, как все четверо сбежались и старались сбить огонь. Вскоре дым исчез, и бандиты опять разошлись, встали цепочкой. Они настойчиво продолжали сбор.
Алонов не мог объяснить себе причину вспышки. Трава, по-видимому, загорелась случайно, не по воле бандитов. Однако степная трава загорается не так легко. Степь не имеет такого плотного ковра, такого толстого слоя мха, как северные леса. На севере в засушливое лето для пожара довольно одной искры из паровозной трубы… Алонов постарался приметить высокую залежь (так называют особенно густую траву), около которой появился дым.
Ему удалось побывать на этом месте. Огонь выжег неправильное пятно диаметром метров десять – двадцать. Пламя, как видно, вспыхнуло сразу и сильно, так как верхушки трав вокруг выгоревшего места были опалены. Пепел был истоптан, а трава кругом помята бандитами.
К вечеру враги оказались километрах в девяти от родника. И все это расстояние они прошли методическим, непрерывным поиском.
Наконец Алонов увидел, что бандиты повернули обратно. Вскоре все четверо остановились, подняли с земли мешки и стали приближаться. Было ясно, что они закончили свое занятие.
Алонов замаскировался метрах в четырехстах от пути, по которому они должны были пройти. Он спрятался с таким расчетом, чтобы заходящее солнце било врагам в глаза и чтобы он не выдал себя блеском стекол бинокля.
Бинокль сильно сократил расстояние. Теперь-то Алонов отлично рассмотрел всех четверых. Они шли гуськом – точно специально для наблюдения. Впереди брел человек среднего роста, полный, с большими усами. Кажется, он стрелял в Алонова около рощи. Вторым шагал высокий. Третий, тоже полный и такого же роста, как первый, едва плелся. Но и первые два имели вид людей, утомленных до крайности. Четвертым шел низкорослый. Он был, казалось, еще совсем бодрым.
