Лен Дейтон - Секретное досье
17
Водолей (20 января — 19 февраля). Это может быть неделя смешанных эмоций. Не упускайте ни одну из подвернувшихся возможностей и будьте готовы изменить свои планы.
На картотечном шкафу стоял кувшин с желтыми маргаритками, мой новый ковер был затоптан, а окно открыто впервые за многие месяцы. Внизу на улице двое молодых людей, схожих между собой одеждой от Сесила Джи, насиловали барабанные перепонки окрестностей своими мотороллерами. В диспетчерской грохотал шахтерский духовой оркестр с ксилофоном, от которого вздрагивали мои маргаритки. Элис услала Джин с каким-то поручением, затем принесла мне настоящее досье на Джин Тоннесен. Толстая папка, состоящая из отдельных листков, скрепленных коричневым шнурком с маленькой пронумерованной металлической печатью.
Досье в общих чертах повторяло карточку, хотя с нашими людьми не всегда так бывает. Упоминалась история в Цюрихе — роман с мужчиной по фамилии Мейдью, каким-то образом связанным с Государственным департаментом США. Ее брат в Йокогаме тревожил составителей этого досье — антиядерная деятельность, заявления, письма в японские газеты и т. п., но в наши дни это весьма обычное дело. Брат, пропавший в 1943 году в оккупированной немцами Норвегии. На последней странице резюме стояло слово «Норвегия» со знаком плюс. Это означало, что Джин не следует привлекать к работе, которая поставит под вопрос ее лояльность норвежскому правительству, но рекомендуется любая деятельность, касающаяся сотрудничества с Норвегией. Все прямо и недвусмысленно.
— Говорю… не хотите посмотреть на последние? Новая подборка цифр, на которую вы можете просто…
Я застонал:
— Сейчас нет времени, боюсь.
Мне еще очень долго не хотелось видеть Карсуэлла, но я не мог собраться с силами, чтобы перевести его. В любом случае, теряя его, мы потеряем Мюррея, а я желал бы удержать единственного крепкого интеллектуала из числа наших взрослых представителей мужского пола.
Карсуэлл подошел поближе и отряхнул от пыли старую бархатную подушку.
— Как дела? — спросил я, сдаваясь.
Похрустывая суставами, он устроился на моем плетеном стуле.
— Чувствую себя очень хорошо, на редкость хорошо. Значительная физическая нагрузка и свежий воздух, вот и весь секрет… на мой взгляд, и вам это не помешало бы. Слегка перерабатываете, старина. Это видно, синяки здесь! — Он провел пальцем под своими большими, широко раскрытыми, покрасневшими глазами.
Дверь бесшумно отворилась, и вошла Элис, чтобы забрать досье Джин. Я начал привыкать к тому, что у меня есть свой отдел. Мои исторические книги, записки и неоплаченные счета были в таком изобилии разбросаны по нашему единственному светлому чистому кабинету, что я почти забыл о строгом порядке, царившем здесь при Долби. Элис, однако, не забыла и постоянно выравнивала стопки папок и убирала вещи по местам, где «хранит их мистер Долби». Я обнаружил кроссворд, над которым все еще бился. Элис заполнила его. Десять по вертикали я угадал правильно. Это было «иго».
— Невеселая штука — ревматизм, — говорил Карсуэлл.
«Диферамб» оказался ошибкой. Не знаю, почему я вообще взял это слово…
— Намазать мазью «Белая лошадь», — говорил Карсуэлл, — и прямиком в постель.
Мне хотелось, чтобы Карсуэлл замолчал и отправился домой. Он курил свою сигарету, с нервной сосредоточенностью обязательно вынимая ее изо рта, но никогда не дальше чем на три дюйма. Элис наблюдала, как Карсуэлл почесывает лопатки о резную спинку гостевого стула. Она знала, как и я, что он устраивается надолго. Элис закатила глаза, изобразив сочувствие. Я притворился, что не видел решенного кроссворда.
В этот момент на кнопку «А» нажимал Чико.
Мой внешний телефон зазвонил. И все заговорили.
— Откуда ты? Да, где ты сейчас? Какого черта ты делаешь в Грэнтеме?
— Позвольте мне поговорить с ним, сэр. Нужны заявки на фильмы, он не составил их, а эти заявки нужно отправить сегодня.
— Тебе нечего делать в Грэнтеме. Кто подписал твою командировку? О, правда? Что ж, тогда она пойдет за твой счет.
— Мюррей, — безжалостно продолжал Карсуэлл, — отличный сотрудник, заметьте, но без вашей уверенности — ничто. Я это ценю. Работает очень тщательно, сдерживает стремление к поспешным выводам. Скрупулезность — суть статистического анализа.
— Ну а мне какую роль ты отводишь в этой драме твоей жизни?
— Да, сэр, понимаю, сэр, начальник, сэр, но когда я увидел…
— Правильно, Чико, это верно, хоть раз ты ответил правильно. Я именно начальник, и в данный момент — твой начальник. Но ведь тебя это не волнует, не так ли? Ты скрылся бы неведомо куда, если бы Долби по-прежнему руководил отделом… а?
— Я видел Долби, сэр, говорил с ним. Сегодня вечером я снова с ним увижусь.
Карсуэлл разложил на моем столе несколько листов бумаги и сказал:
— Эти цифры, которые я сюда принес, всего лишь кратчайшая возможная выжимка, я не хочу утруждать вас сутью. Вам нужен результат, а не причины невыполнения, как вы всегда говорите. Нужно проделать гораздо больше работы, чтобы придать им убедительности. Я имею в виду настоящей убедительности. На данном этапе это скорее аналитическое предчувствие.
— Ты не имеешь права встречаться с Долби.
— На открытой линии нельзя говорить «начальник», сэр.
— Не вмешивайтесь, Элис.
— Аналитическое предчувствие, но тем не менее предчувствие.
— Ты не имеешь права действовать через мою голову. Это крайняя низость и чертовски не по-военному.
— Не следует говорить «не по-военному»… это открытая линия. Он говорит по обычной телефонной линии.
Карсуэлл все еще бубнил:
— Мастерство приходит при чтении результатов, старина, я всегда говорю. Просто требует тренированного ума. Я знаю, что некоторые из наших причуд иногда кажутся вам странными. О, я знаю. Нет, нет, нет, конечно, вы человек действия. Патер такой же, точно такой же.
— Я узнал этого парня, сэр. В фильме в Военном министерстве, сэр. Друг, сэр, моего двоюродного брата и отлично соображает в химии. Правда, сэр. Сегодня вечером я снова увижусь с Долби. Он считает, что мне нужно несколько дней побыть здесь, сэр. Долби запретил мне сообщать о своем местоположении, но я знал, что вы поинтересуетесь, где я. К тому же мне нужно написать заявки на фильмы, сэр. Я пропустил уже несколько дней.
Карсуэлл собирал листки со статистическими данными и складывал в большую прошнурованную папку.
— Мюррей возьмет на себя всю деятельную сторону, звонки и ведение дела. Но я хочу, чтобы вы дали ему разрешение называться представителем Особого подразделения городской полиции. Я собирался прийти к вам на прошлой неделе, но Мюррей сказал, что без каких-либо отправных данных нечего и начинать. Нам придется проверить больницы, дома престарелых, санатории… дома умалишенных тоже, старина, сказал я, раз они ученые. Ха-ха. Но это убедительно, заметьте.
Дома умалишенных, размышлял я, интересно, что Карсуэлл придумает в следующий раз. А Чико тем временем говорил:
— Мне перезвонить вам завтра после разговора с Долби, сэр?
— Джин здесь, сэр, — сказала Элис, пытаясь спрятать личное дело Джин под розовато-лиловым кардиганом с голубыми пуговицами.
— Здравствуйте, моя дорогая юная леди.
— Нет, не вешайте трубку, я еще не закончил!
— У меня возникли большие трудности, Элис. Они сказали, что сводка будет готова только к утру.
— Сядьте на мое место, там не слишком удобно.
— Они ясно сказали: в четыре тридцать. Всегда одно и то же. Чем больше времени им даешь, тем меньше можно на них рассчитывать.
— Этот друг моего кузена, сэр, сотрудничает с разработчиками химического оружия. Я бы знал, если бы поговорил с ним.
— Нет, я целый день сидела.
— Как получилось, что ты виделся с Долби?
— Долби приходил после объявления в «Стейдж».
— Ну и почему вы мне не сказали, Элис?
— Я, правда, лучше постою.
— Нет, я говорю с Элис. Как ты встретился с Долби?
— Могу я тогда сказать Мюррею, чтобы он продолжал, сэр, действуя, разумеется, со всей осторожностью? Мы не должны огорчать стражей закона.
— Они сказали, в какое время утром, Джин?
— Совершенно случайно. В жуткой забегаловке. Там, где он обычно встречается с вами.
— Я в жизни не был в Грэнтеме, из поезда, во всяком случае, не выходил.
— Это очень меня подбадривает, моя дорогая. Когда вы состаритесь, солнце согреет ваши кости.
— Напомните ему о заявках, сэр. Только он в них разбирается.
— Нет, если мне понадобится стул, вот еще один стул, правда… м-м-м…
— Совершенно точно — где он обычно встречается с вами. Так он сказал.
— Я пройдусь по всем результатам вместе с вами, если захотите. Я знаю, они произведут на вас впечатление. Вы в два счета с ними разберетесь.
