Владимир Царицын - Уфолог
Женщину нельзя было назвать красивой. Даже, наоборот, на пер-вый взгляд она показалась Максу страшненькой – впалые бледные щеки, нос с горбинкой (Макс предпочитал курносых), тусклые волосы редкими прямыми прядями спадали на худые обнаженные плечи. Ко всему прочему, на щеках и носу женщины проступали веснушки, а для Макса это было уже слишком. Нет, возлюбленная Дановича не отве-чала эстетическим требованиям Макса. Проще говоря, она была не в его вкусе. Но чем внимательнее Макс вглядывался в грустное лицо на фотографии, тем все больше и больше оно его завораживало. Заво-раживали, гипнотизировали глаза, большие, глубокие и грустные. Они словно жили своей жизнью на лице женщины. Фотография была чер-но-белой, и Макс гадал, каким был цвет этих глаз. Не голубым и не серым. Скорей всего синим. Синим или зеленым…
Данович появился незаметно.
- Кофе.
Макс вернул фотографию на место и оглянулся. Данович смотрел на него пристально, с каким-то напряжением во взгляде, ставших вдруг холодными, глаз.
- Жена? – Макс не был в других комнатах, не был даже на кухне, но был уверен, что в этой квартире живет один человек.
Данович помешал кофе ложечкой, ответил, не глядя на Максима:
- Она умерла.
- Прости, - искренне произнес Макс. Данович молча кивнул.
Помолчали. Макс отхлебнул кофе. Кофе оказался горячим и креп-ким. Сахару было ровно столько, сколько Макс положил бы сам.
- Ты когда-нибудь курил такие? - Данович протянул Максу распеча-танную пачку сигарет.
Пачка была ядовито-желтого цвета и испещрена арабской вязью. Макс вытащил сигарету и с видом знатока, каким не являлся, вдохнул в себя незнакомый аромат – смесь крепкого табака и пряных трав.
- Джамалтарские, - пояснил Данович. – Таких в свободной продаже не встретишь. Только на черном рынке из контрабандных поставок, да в таможне можно приобрести, если знакомые имеются.
- А эти откуда? – спросил Макс, затягиваясь, и закашлялся, не рас-считав затяжку.
- Можешь считать контрабандой.
- Бывал в Джамалтаре?
- Приходилось. – Данович уже допил свой кофе, и подождав, когда Макс допьет свой, сказал: – Ну, что, по коням.
Регистрация на рейс шла полным ходом.
Данович, увлекая Макса за собой, подошел к узкой двери, стоящей в одном ряду с туалетами. Эту дверь Макс всегда считал входом в техническую комнату для уборщиков, но за ней оказался коридор, в конце которого была дверь с глазком посредине и кодовым замком. Данович набрал код. За дверью был еще один коридор и в конце его еще одна дверь, без замка, но с видеоглазом над ней. Данович достал из кармана пластиковую карточку и предъявил ее невидимому стражу. Потом карточку Макса.
Такую карточку Макс получил сразу после своего молниеносного увольнения из Бюро Спецрасследований и не менее молниеносного трудоустройства в Агентство Эффективных Технологий. Точнее в кан-целярии Агентства ему выдали обычное удостоверение – синее с се-ребряным гербом, но потом они с Дановичем поехали за город в ка-кой-то особняк с зеленой крышей, где Данович его оставил в машине, а сам исчез за забором, забрав с собой новенькие корочки Макса. Вернулся он через полчаса и вручил Максу пластиковую карточку, на которой был фотография Макса и под ней ряд цифр, больше ничего.
Дверь, сухо щелкнув скрытым за металлической обшивкой замком, открылась, и они оказались в маленькой комнатке, где кроме стола, табуретки и сейфа, занявшего полстены, ничего не было. Крупный, немного рыхловатый мужчина лет пятидесяти пяти с усталым лицом и отросшей за смену черной щетиной, стоял у порога. Одет он был в форму таможенника, но без фуражки. Мужчина молча протянул широ-кую, как лопата ладонь, и Данович так же молча положил на нее два удостоверения, свое и Макса, и две пластиковые карточки. Таможен-ник убрал документы в сейф с ячейками (Макс углядел, что большин-ство ячеек не пустовало), взял их иностранные паспорта, билеты, сделал необходимые пометки и, вернув их, нажал какую-то кнопку на столе. Слева отошла в сторону дверь, которую Макс сначала и не за-метил. Напарник потянул его за собой, и они запетляли по узкому ко-ридору, сворачивая то направо, то налево, иногда поднимаясь по ле-стнице, иногда спускаясь. Данович шел по коридору уверенно, было ясно, что он в этом лабиринте не впервые и ориентируется прекрасно. Вскоре они вышли из коридора в зал ожидания для VIP – клиентов.
- Вот мы и за границей, - сообщил Данович напарнику, усаживаясь за столик валютного кафе. - Приходилось бывать за рубежом?
- Не-а, - ответил Макс, оглядываясь по сторонам. – Даже в Турции не оттянулся ни разу. Море видел только Черное, да и то, с нашего берега. Хотел во Владике в Тихом океане окунуться, но куда там…, до океана доехать не удалось.
- К сожалению, в Лурпаке моря нет.
- Это плохо.
- Я срочную в морской пехоте служил, - сказал Данович. – А море полюбить не смог.
- Почему? – удивился Макс.
Данович улыбнулся:
- Мерзну.
В ожидании посадки они выпили по чашечке капуччино. Макс ощу-щал себя до неприличия богатым и хотел взять в дьюти-фри что-нибудь спиртного - коньяка или какого-нибудь рома, или виски. Ему не то чтобы хотелось выпить, не терпелось потратить немного команди-ровочных, но, решив, что Данович может расценить его порыв, как раннюю стадию алкоголизма нового напарника, подавил в себе это глупое желание.
Вместе с ощущением неожиданно свалившегося на него богатства, Макс чувствовал в себе еще кое-что – легкие угрызения совести. Ведь он был чуть-чуть предателем. Он предал людей, которые возлагали на него определенные надежды, предал Карачуна…
Если бы полковник попытался хоть как-то его задержать, если бы он просто сказал: «Останься Максим, ты мне нужен», Макс остался бы. Но Карачун не произнес этих слов. Наоборот, он сказал другое: «Ну и вали. На хер ты тут нужен! Пользы от тебя…», и махнул рукой. Макс обиделся. Дурак! Разве Карачун мог сказать иначе? «Я бедный, но гордый», частенько повторял Карачун. И еще одно его любимое из-речение: «Я плохо одет, но хорошо воспитан». Второе утверждение было настолько же спорным, насколько бесспорным первое. Карачун дослужился в БСР до должности начальника отдела «Корунд» и до звания полковника, отдав службе в органах более тридцати лет своей жизни. А начинал, так же, как и Макс, опером в ментуре. Полковника ему дали недавно, да и то, потому, что начальство стало относиться к нему, как к потенциальному пенсионеру. Карачун был им неудобен. Слишком своенравный и дерзкий, к тому же в последнее время стал злоупотреблять спиртным. Макс уже встречался с будущим руководи-телем «Корунда», молодым, не старше Макса, но уже подполковни-ком. Наверняка чей-то протеже. Встреча, которая произошла в прием-ной у шефа БВР, была мимолетной, познакомились, козырнули друг другу и - в разные стороны. Макс с Карачуном на ковер к генералу, подполковник с блестящими, только что прикрученными к погонам звездочками, дальше, делать карьеру. После накачки у генерала, ко-гда они в карачаевском кабинете зализывали душевные раны, держа в руках пластиковые стаканчики с «кофе», Карачун сказал Максу: «За-помнил этого гондона? Подполковника, что мы встретили в генераль-ской приемной? Скоро твоим шефом будет». «А вы, Анатолий Сергее-вич?», - удивился Макс. «А я, считай, без пяти минут пенсионер, - от-ветил Карачун.
Карачун намеренно послал Макса на три буквы, хотел обидеть. Ведь он желал Максу добра, знал, что с новым шефом тому будет не сладко. Что Макс – парень своенравный и дерзкий, а коли так, то на его дальнейшей карьере надо ставить крест…
- О чем задумался? Считаешь себя предателем? – Данович будто бы читал мысли напарника. – Не переживай. Ты не совершил ничего дурного. Чем ты занимался в Бюро?.. Служил Отечеству. А чем бу-дешь заниматься теперь?
- Служить Отечеству, - угрюмо произнес Макс.
- Вот именно. Главная задача не изменилась…
Максу не хотелось сейчас рассуждать о нравственности. Он решил поменять тему разговора и спросил:
- Тимур, а ты знаешь этого человека, того, кому ты отдал на хране-ние наши ксивы? Таможенника?
- Он не таможенник, - ответил Данович. - Он такой же сотрудник Агентства, как мы с тобой. Его имя Вепрь. Я не знаком с ним лично, в том смысле, что мы не дружим, но знаю о нем многое. Вепрь – лич-ность легендарная. Сколько, думаешь, ему лет?
- Лет пятьдесят пять. Ну…, может, шестьдесят.
- Почти угадал… Вепрю за семьдесят, он в Конторе уже полвека. А в аэропорту стал работать после того, как врачи порекомендовали ему вести менее активный образ жизни.
- А до аэропорта?
- Об этом не принято говорить. Но все говорят. Часть этих разгово-ров легенды. Кое-что соответствует действительности, кое-что - вы-думка или приукрашивание. Людям нужны герои, вот и придумывают всякое… Но Вепрь на самом деле герой. Впрочем, каждому из нас, спецагентов, за годы службы возможность погеройствовать не раз представится. И про тебя тоже лет эдак через десять молодые со-трудники начнут легенды складывать.
