Джозеф Файндер - Дьявольская сила
– Это чертово устройство фиксирует, как вы знаете, только эмоциональную реакцию, а она очень и очень различна в зависимости от темперамента человека. И, тем не менее, детектор лжи остается пока главным инструментом всех проверок людей, участвующих в наших разведывательных операциях. Причем не только в системе ЦРУ, но и в разведуправлении министерства обороны, в Агентстве национальной безопасности и еще в ряде разведывательных учреждений и спецслужб. Вся безопасность их оперативных мероприятий покоится на этой аппаратуре, обеспечивая якобы точность и надежность данных и применяясь даже при проверках поступающих на службу новобранцев.
– Но ведь детектор лжи легко обмануть, – напомнил я.
– Удивительно легко, – согласился Росси. – И не только из-за социальных накладок или из-за людей, которые не замечают нормальные отклонения в человеческих чувствах, не учитывают переживания, связанные с чувством вины или озабоченности, муки раскаяния и прочие эмоциональные возбуждения. Ведь любой подготовленный соответствующим образом профессионал может обвести детектор вокруг пальца, приняв наркотики. Даже с помощью самых простых способов, к примеру, причинив себе во время теста физическую боль, можно добиться отклонений от действительности. Господи! Да просто уколите себя чертежной кнопкой.
– Ладно, уколю, – подстегнул я Росси.
– Итак, с вашего позволения, я хотел бы начать проверку, а потом отвезти вас обратно к мистеру Траслоу.
11
– Еще полчасика, – предупредил Росси, – и вам можно уходить по своим делам.
Мы стояли около застекленной камеры с магнитно-резонансным имиджером внутри и смотрели, как при помощи компьютера 3-Д воспроизводится в цвете человеческий мозг. Впереди на экране вырисовывался мозг человека, а затем его полушария и составные части отделялись друг от друга и расходились, будто дольки розоватого грейпфрута.
За монитором компьютера сидела одна из лаборанток Росси, выпускница Массачусетского технологического института, невысокая черноволосая девушка по имени Энн, и набирала различные изображения мозга. Кора головного мозга, объяснила она мне мягким, каким-то детским голоском, состоит из шести слоев.
– Мы открыли, что внешний вид головного мозга человека, говорящего правду, заметно отличается от мозга того, кто умышленно лжет, – сказала она и добавила с доверительным видом: – Я, разумеется, пока еще понятия не имею, порождаются ли такие отличия в нейронах или в глиальных клетках, но мы исследуем и этот процесс.
Она набрала на экране изображение мозга лжеца, который явно был потемнее и этим отличался от мозга говорящего правду.
– Если вас не затруднит, снимите, пожалуйста, пиджак, – предложил Росси, – так вам будет удобнее.
Я снял пиджак и галстук и повесил их на спинку стула. Тем временем Энн вошла во внутреннюю камеру и принялась настраивать аппаратуру.
– А теперь вытаскивайте все металлические предметы, – скомандовал Росси. – Ключи, ремни с пряжками, подтяжки, монеты. Часы тоже снимите. Поскольку магнит здесь мощный, железяки всякие вылетают из карманов, а часы могут встать или же собьются с хода. И бумажник выкладывайте сюда, – приговаривал он с юмором и сдавленным смешком.
– А бумажник-то зачем?
– А затем, что эта магнитная штука может размагнитить намагниченные предметы, такие как банковская кредитная карточка, магнитные записи на лентах и микродисках и все такое прочее. Нет ли у вас на голове стальной пластины или еще чего-то вроде этого? Нет?
– Нет ничего. – Я вынул все из карманов и положил на лабораторный столик.
– Ну что ж, хорошо, – заметил он и повел внутрь стеклянной камеры. – Может, вам неловко в замкнутом пространстве? Не беспокоит вас это чувство?
– Да вроде нет.
– Прекрасно. Внутри тут есть зеркало, так что можете любоваться собой, но большинство людей не любит пялить на себя глаза, распластавшись в этом аппарате. По-видимому, некоторые думают, что видят себя в своем гробу, – подметил он опять со смешком.
Я улегся на белый с колесиками стол, вроде операционного, а Энн обвязала меня ремнями. Ремни мягкой губчатой подкладкой удобно обхватили голову, удерживая ее неподвижной. Но все же ощущать себя привязанным не очень-то приятно.
Затем Энн медленно вкатила стол внутрь аппарата. Внутри него, как и предупреждали, оказалось зеркало, в котором отражались мои голова и грудь.
Откуда-то из глубины бокса послышался голос Энн:
– Включаю магнит.
И тут же из динамика, установленного рядом, я услышал, как спросил Росси:
– Ну как там, все у вас в порядке?
– Все нормально, – ответил я. – Сколько мне здесь торчать?
– Шесть часов, – послышался насмешливый голос. – Шучу, шучу. Минут десять-пятнадцать.
– Непривычно как-то.
– Все готово?
– Дайте немного освоиться.
– Вы услышите глухие стуки, – доносился голос Росси, – но они не заглушат мои команды. Понятно?
– Понятно, – в нетерпении подтвердил я.
Ремни не позволяли мне поворачивать голову, отчего я чувствовал себя неловко, поэтому еще раз попросил:
– Дайте немного обвыкнуть.
Тут вдруг раздался стук, дробный и ритмичный. Он сопровождался другим ритмичным звуком.
– Бен, – отчетливо раздался в динамике звенящий голос Росси. – Я собираюсь задать вам ряд вопросов. Отвечайте на них только «да» или «нет».
– Знаю, не впервые прохожу проверку на детекторе.
– Вас зовут Бенджамин Эллисон? – послышался дребезжащий голос.
– Да, – ответил я.
– Вас зовут Джон Доу?
– Нет.
– Вы врач?
– Нет.
– У вас были любовные связи на стороне?
– Что такое? – сердито спросил я.
– Пожалуйста, следите за моими вопросами. Да или нет?
Я заколебался. Как и у Джимми Картера, у меня некогда была одна сердечная привязанность, но не больше.
– Нет, – твердо решил я.
– Вы работали в Центральном разведывательном управлении?
– Да.
– Вы проживаете в Бостоне?
– Да.
Тут я услышал женский голос из глубины бокса, по-видимому, голос Энн, а затем и мужской откуда-то рядом. Вновь в динамике раздался вопрос Росси:
– Вы были агентом советской разведки?
Я быстро залопотал что-то несуразное, отрицая.
– Да или нет, Бен. Вы знаете, что эти вопросы задаются для того, чтобы определить параметры уровней при вашем беспокойстве. Вы были агентом советской разведки?
– Нет, – резко ответил я.
– Вы женаты на Марте Синклер?
– Да.
– Нормально себя чувствуете там, а, Бен?
– Прекрасно, продолжайте.
– Вы родились в Нью-Йорке?
– Нет.
– Вы родились в Филадельфии?
– Да.
– Вам тридцать восемь лет?
– Нет.
– Вам тридцать девять лет?
– Да.
– Вас зовут Бенджамин Эллисон?
– Да.
– Ну а теперь, Бен, мне нужно, чтобы вы неправильно ответили бы на пару следующих вопросов. Ваша юридическая специальность право недвижимости?
– Да.
– Вы когда-нибудь занимались мастурбацией?
– Нет.
– Ну а теперь говорите правду. Когда вы служили в американской разведке, вы в то же время работали на разведслужбу какого-нибудь другого государства?
– Нет.
– После ухода из Центрального разведуправления у вас когда-либо были контакты с каким-нибудь разведчиком из бывшего Советского Союза или из страны Восточного блока?
– Нет.
Наступила долгая пауза, а затем опять послышался голос Росси:
– Спасибо, Бен. На этом все.
– Тогда вытаскивайте меня отсюда.
– Энн вас извлечет через минутку.
Ритмичный стук прекратился так же внезапно, как и возник. В тишине стало как-то полегче. Уши у меня заложило. Вновь раздались откуда-то издали голоса: «…лаборатория… техники… разумеется…»
– Все готово, мистер Эллисон, – донесся до меня голос Энн, когда она выкатывала стол наружу. – Уповаю на Бога, что с ним все в порядке.
– Извините, не понял? – переспросил я.
– Я сказала, что все готово, – повторила она и, наклонившись, отстегнула сперва головные ремни, а потом сняла ремни с ног и пояса.
– Со мной все нормально, – заверил я. – Только вот уши немного заложило, но, думаю, и это пройдет через пару дней.
Энн пристально посмотрела на меня, нахмурила брови и, сказав: «Все пройдет», – помогла мне слезть со стола.
– Все прошло не так уж плохо, – заметила она, когда я вставал на ноги, и сердито добавила: – Не сработало, не сработало.
– Что не сработало?
Она озадаченно взглянула на меня и опять замолчала. Потом, поколебавшись немного, пояснила:
– Все прошло очень хорошо.
Я пошел вслед за ней в соседнюю комнату, где нас, отдыхая, ждал Росси, засунув руки в карманы пиджака.
