Росс Томас - Обмен времен «Холодной войны»
— Мы же мастера своего дела, — поддакнул я.
— Не просто мастера — асы. За вышками проходит дорожка постоянного патрулирования. Пограничники ходят с собаками, доберманами. Если мы разминемся с патрулем, то без труда преодолеем забор из колючей проволоки. А после него — минное поле, ширина которого не превышает восьмидесяти футов. Но удача на нашей стороне. Мы не подорвемся. За полем — второй забор, там, насколько я помню, проволока под напряжением. Потом полоса вспаханной земли шириной сто тридцать футов, на которой остается любой отпечаток ноги или лапы. И, наконец, тридцатитрехфутовая полоса смерти, где стреляют по всему, что движется. После сего остается сущий пустяк — перелезть через пятнадцатифутовый забор, на который нельзя дунуть, не подняв тревоги. И все это время нам придется помогать двум нашим новым приятелям.
— А что дальше?
— Ничего особенного. Сто десять миль по территории Восточной Германии и та же последовательность операции, но в обратном порядке, на западной границе.
— Знаешь, что я тебе скажу. У меня есть обратный билет в Дюссельдорф. Пожалуй, я им воспользуюсь.
— Я не думаю, что нам придется прорываться через границу. Мы, конечно, полетим. Может, зафрахтуем самолет, — размечтался Падильо.
— У меня такое ощущение, что нас скорее всего будут искать. Я имею в виду твое учреждение.
Падильо почесал подбородок.
— Наверное, ты прав. Мы обсудим это позднее.
Макс, как и обещал, вернулся через час. Принес сигарет, водку, колбасу.
— Узнал что-нибудь? — спросил Падильо.
Макс пожал плечами.
— Полицейские и пограничники подняты по тревоге. Они полагают, что сегодня, завтра или послезавтра кто-то попытается прорваться через Стену. Мой осведомитель оказался не слишком разговорчивым.
— Едва ли он мог сказать что-нибудь конкретное, — резонно заметил Падильо.
— Но им надо перекрыть двадцать семь миль. Сегодняшний вечер ничем не хуже завтрашнего. Может, и лучше. Они не ждут от нас такой прыти.
— У Курта все на мази?
Макс кивнул.
— Они готовы. И сообщили об этом по обычным каналам.
Мы поели, дали бутерброды и кофе Симмсу и Бурчвуду. Они вновь сидели на одной кровати. Жадно съели бутерброды и начали шептаться.
Мы молчали. Макс разглядывал кофе в своей чашке.
Падильо заменил табуретку на стул. Откинулся на спинку, положил ноги на стол, уставился в потолок. Я положил на стол руки, на них — голову. От еды и водки меня сморило. Я заснул.
Падильо разбудил меня, тряхнув за плечо.
— Уходим через пятнадцать минут.
Я кивнул, встал, прошел к раковине. Умылся холодной водой. Падильо тем временем разбудил Бурчвуда и Симмса.
— Идите к столу. Я скажу, что вы будете делать.
Макс уже расстелил карту.
— Вы двое спуститесь с нами вниз и тихонько залезете на заднее сиденье. С вами сядет Маккоркл. Макс поведет машину, я сяду рядом с ним. Ехать нам двадцать минут, возможно, двадцать пять. Если нас остановят, молчите. Одно слово, и Мак или я пристрелим вас.
Они кивнули. Поверили ему. Я, пожалуй, тоже.
— Мы остановимся здесь, — он ткнул пальцем в карту. — Вы выйдете из машины и пойдете за мной. Мак — за вами. Вчетвером мы войдем в подъезд. По моему сигналу вы побежите (не пойдете!) к Стене. Подниметесь по одной лестнице и спуститесь по другой. Потом побежите вот к тому подъезду. Оба раза будете бежать изо всех сил. Если вы сбавите скорость, вас, возможно, пристрелят немцы. Если вы попытаетесь выкинуть какой-нибудь фортель, я убью вас сам. Надеюсь, вы мне верите.
— Что будет после того, как мы окажемся по другую сторону Стены? — спросил Симмс.
— Еще не время говорить об этом. Но с вами не случится ничего плохого, если вы сами не накликаете на себя беду.
Симмс и Бурчвуд хмуро переглянулись.
Падильо повернулся к Максу.
— Ты знаешь, что делать?
Макс разглядывал ногти на правой руке.
— Я отъезжаю, ставлю машину и жду три минуты. Если вы не возвращаетесь, сматываюсь.
Падильо посмотрел на часы.
— У нас еще есть пять минут. Давайте выпьем.
Водку он разлил в пять стаканов. Порция получилась приличная. Симмс и Бурчвуд жадно выпили. Не отстал от них и я. Оглядел комнату. То, что лежало в углу под одеялом, напоминало кучу тряпья. Я не испытывал ни жалости, ни ненависти. Все во мне закаменело.
Макс вывернул обе шестидесятиваттные лампочки, и мы спустились по лестнице в свете его фонаря. В гараже Макс осветил машину.
— Это «вартбург». В «ситроене» ехать слишком опасно. Его ищут.
Я сел на заднее сиденье за водителем. Падильо встал у другой задней дверцы, Дожидаясь, пока Симмс и Бурчвуд залезут в кабину. Затем захлопнул дверцу, прошел к воротам, откатил створку. Макс выехал из гаража, развернулся. Падильо закрыл ворота, запер на ключ и сел рядом с Максом. Посмотрел на Симмса и Бурчвуда, показал им пистолет.
— Это вам напоминание. Такой же есть и у Маккоркла.
Я тут же вытащил «смит-вессон» и продемонстрировал парочке.
— Он стреляет настоящими пулями.
Макс выехал из проулка, и мы направились на запад. До половины восьмого оставалось еще несколько минут. Макс не превышал разрешенной скорости. По мере приближения к району Миттс машин все прибывало.
Падильо сидел вполоборота, переводя взгляд с Симмса и Бурчвуда то на заднее, то на переднее стекло. Симмс и Бурчвуд обратились в статуи, держа друг друга за руки. Мне тоже хотелось опереться на дружескую руку.
Макс включил подфарники. Наступило то время суток, для которого эксперты никак не могут дать рекомендаций: предпочтительно ли ездить с освещением или без оного. Через пятнадцать минут после выезда из гаража мы остановились на красный свет. А десять секунд спустя сбоку подкатил патрульный «трабант» с четырьмя фопо. Двое пристально посмотрели в наше заднее стекло. Один что-то сказал водителю. Красный свет сменился зеленым, и Макс тронулся с места. «Трабант» тут же пристроился сзади.
— Они едут за нами, — процедил Макс.
— Не оглядывайтесь, — предупредил Симмса и Бурчвуда Падильо. — Поговорите друг с другом. Все равно о чем. Хоть читайте молитвы. Просто говорите, создайте видимость, что увлечены беседой. Дай мне сигарету, Мак, и огонька.
Симмс и Бурчвуд заговорили. Сейчас мне не вспомнить ни слова из сказанного, но едва ли они сказали что-то дельное. Я достал из пачки последнюю сигарету и похлопал Падильо по плечу. Тот повернулся ко мне, улыбнувшись, взял сигарету.
— Они все еще за нами.
— Я знаю. — Макс вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев. — Через квартал нам поворачивать.
— Как у нас со временем? — спросил Падильо.
— Три или четыре минуты в запасе.
— Проезжай три квартала, а потом сворачивай. Если они последуют за нами, придется принимать меры, чтобы отвязаться от них.
Наша скорость не превышала сорока миль. Макс проехал два светофора на зеленый свет, на третьем подал сигнал правого поворота. Свернул на правую полосу, притормозил, перешел на вторую передачу, наблюдая в зеркало заднего обзора за патрульным «трабантом». Облегченно вздохнул.
— Они едут прямо.
Я шумно выдохнул воздух. Только теперь до меня дошло, что все это время я не дышал. Падильо покосился на часы.
— Мы должны прибыть вовремя.
Еще два поворота, и Макс доставил нас на боковую улицу, куда мы свернули бы сразу же, если б не полицейские. Остановил машину, заглушил двигатель. Сумерки уже сгустились.
— Все из кабины, — скомандовал Падильо.
Я показал Симмсу и Бурчвуду пистолет, прежде чем сунуть его в карман плаща. Предупредил:
— Буду стрелять через ткань.
Падильо выскочил первым и уже поджидал их у дверцы. Я вылез следом за ним.
— Я иду впереди, — напомнил он. — Симмс и Бурчвуд за мной. Ты — последним, Мак.
Мы нырнули в узкий проход между двумя домами. Левая моя рука временами касалась кирпичной стены, правая, с пистолетом, оставалась в кармане. Ночь еще не наступила, поэтому я легко различал перед собой три силуэта. Падильо свернул направо. Тот же маневр повторили Симмс, Бурчвуд и я. Мы оказались в глухой нише, на месте которой в обычном доме была бы дверь подъезда. Здесь же дверь заложили кирпичной кладкой. Прямо перед нами темнела стена, сложенная понизу из бетонных, метр на метр, кубов, с несколькими рядами шлакоблоков. Поверху тянулись три или четыре ряда колючей проволоки. Увидел я и тусклый блеск бутылочных стекол, вмурованных в верхний слой цемента. Симмс и Бурчвуд жались друг к другу в уголке ниши. Падильо не отрывал глаз от семиэтажного жилого дома напротив нас, уже в Западном Берлине.
— Третий этаж сверху, — прошептал он. — Четвертое окно слева. Видишь?
— Да.
— Когда жалюзи откроются, мы должны быть готовы. Когда закроются, ставим рекорд в беге по пересеченной местности на дистанции шестьдесят футов. Колючая проволока, натянутая между нами и Стеной, перерезана. Просто отведи ее в стороны. На этот раз ты пойдешь первым, потом Симмс и Бурчвуд, — он повернулся к ним. — Вы поняли?
