Чингиз Абдуллаев - Смерть под аплодисменты
Подъехала машина. Дронго терпеливо ждал. Прошло пять минут, шесть, семь, десять. Наконец, не выдержав, он вошел в зал ресторана. Ее нигде не было. Он подошел к женскому туалету, замер. Нужно найти какую-нибудь женщину, чтобы она вошла в туалет и поискала там Рогаткину. Но никого рядом не было. Дронго посмотрел на часы. Почему так долго? Черт возьми! Что она может там делать? Может, ей стало плохо и она упала? Ждать больше нельзя. Он неуверенно постучал, но никто ему не ответил. Он постучал сильнее. Снова молчание. Он чуть приоткрыл дверь. Никого. Он нахмурился. Вошел в туалет. Здесь были три кабинки. Две были открыты, третья закрыта. Он снова постучал. И снова молчание.
– Если ее убили, то это будет идеальный сценарий для криминального фильма, – зло подумал Дронго.
– Светлана, вы меня слышите? – нетерпеливо спросил он.
Она не ответила. Он постучал сильнее. Затем вошел в соседнюю кабинку и еще раз позвал ее. Что она там делает? Ждать больше нельзя – может, что-то случилось. Стенки в этих кабинках не доходили до потолка. Он вошел в соседнюю, опустил крышку унитаза, встал на нее и посмотрел сверху. Она сидела и спала. Просто, опустив крышку, уселась прямо в одежде, не снимая брюк, и заснула. Очевидно, коньяк крепко ударил ей в голову. Он тихо, чтобы не напугать молодую женщину, окликнул ее. Никакого результата. Он позвал громче. Рогаткина вяло подняла голову.
– Как вы туда попали? – спросила она.
– Искал вас, – сообщил он.
– Здесь? – удивилась она, оглядываясь. – Это ведь женский туалет… Вы вошли в женский туалет?
– Выходите. Я жду вас уже двадцать минут, – сказал Дронго.
– Странно, – удивилась она, – почему я заснула? Извините. Я прямо так села и заснула?
Она вышла из кабины, вымыла руки. Он помыл руки рядом с ней.
– Кажется, у меня кружится голова. Извините, пожалуйста, – попросила она, – я никогда не пила столько коньяка. Честное слово. Он ударил мне в голову. Слишком хороший коньяк, – пробормотала она.
– Ничего страшного. Это я виноват.
Дронго помог ей выйти из туалета. Уже в дверях они столкнулись с полной женщиной, спешившей в туалет. Увидев выходившую пару, она неодобрительно покачала головой.
– Совсем совесть потеряли, – убежденно произнесла незнакомка. – Как вам не стыдно!
Дронго пожал плечами. Кажется, в этом ресторане ему больше нельзя появляться. Он довел молодую актрису до машины. В дороге она снова заснула.
– Ей нельзя столько пить, – заметил Эдгар, глядя на спящую попутчицу.
– Не забывай, что это мы ее напоили, – напомнил Дронго.
– Что ты думаешь делать завтра?
– Остались Сказкин, Полуяров и Морозов.
– Предположим, что нашли всех троих и поговорили. Что потом?
– Если ничего не сумеем найти, придется идти к следователю, – признался Дронго.
– В каком смысле?
– Начнем проверять рапиру, если ее еще не уничтожили. Другого выхода у нас просто нет.
– Тогда арестуют Аствацатурова, – напомнил Вейдеманис.
– Необязательно указывать на него. Скажем, что мы были на том спектакле и нам не понравилась эта рапира. Что-нибудь придумаем, необязательно выдавать старика.
Вейдеманис согласно кивнул.
– Кого ты больше подозреваешь? – поинтересовался он.
– Пока не знаю. Но Семен Ильич показался мне отвратительным типом, а Шунков довольно скользкая личность, ему я бы не доверял.
– И теперь прибавь к ним сына Зайделя. Ты слышал, как он ненавидел своего отца? Только за то, что мы пытаемся установить истину, он готов был избить тебя до полусмерти. А если это он организовал замену рапиры?
– Не думаю. Но пока не уверен. Он бы изобрел нечто более определенное. Смерть была слишком театральной, такую смерть мог придумать только актер или режиссер, но никак не бизнесмен.
– Похоже, ты прав, – снова согласился Эдгар.
К дому, где жила Рогаткина, они подъехали уже в двенадцатом часу ночи. Светлана наконец открыла глаза.
– Куда вы меня привезли? – жалобно спросила она. – Куда… вы…
– Выходите, – предложил Дронго, – мы уже приехали.
– Не нужно, – попросила она, забиваясь в угол салона, – только не нужно вдвоем. Я так не могу, честное слово.
Дронго шумно вздохнул. Похоже, Догель был прав. Оставлять девочку одну в Москве в семнадцатилетнем возрасте не всегда безопасно. Через какие тернии она прошла, если может предполагать подобное? С другой стороны, и ее «достижения» были более чем очевидны. Уже через несколько лет после того как она окончила училище, у нее была собственная однокомнатная квартира в Москве и своя машина. Не говоря уже о том, что она была актрисой в театре Эйхвальда.
– Мы подъехали к вашему дому, – пояснил Дронго, – и вы можете выйти.
– Ой, простите, я не поняла. – Она улыбнулась и быстро вылезла из автомобиля. Огляделась по сторонам. Дронго вышел следом. Она обернулась к нему и спросила:
– Вы подниметесь ко мне пить кофе?
– Обязательно, – кивнул Дронго, – только давайте сначала найдем ваш подъезд и вашу квартиру.
– Не нужно искать. Вот мой подъезд, – показала она на дверь, рядом с которой они притормозили.
Он помог ей войти в подъезд. Они поднялись на второй этаж. Рогаткина достала ключи, открыла дверь.
– Входите, – пригласила она, обернувшись и глядя на Дронго, – я сейчас сделаю вам кофе.
– Лучше выпейте его сами, – посоветовал Дронго, – и закройте за мной дверь. Спокойной ночи.
– Вы не останетесь у меня на ночь? – удивленно спросила Светлана.
Опыт общения с незнакомыми продюсерами у нее явно был. И по большей части очень негативный.
– Нет, – он хотел закрыть за собой дверь, – до свидания.
– Я поняла, – неожиданно сказала она.
– Что? – не расслышал он.
– Я поняла, – повторила Рогаткина. – Вы не продюсер, – тихо сказала она.
– Почему вы так решили? Только потому, что я не хочу оставаться в вашей квартире на ночь? Обычно все продюсеры остаются?
– Часто, – призналась она. – Никакой продюсер не стал бы заказывать для меня такой коньяк. Я ведь не Ольга Шахова. И весь вечер вы расспрашивали меня только о Зайделе, а не о моих ролях. А потом пришли за мной в туалет. Другой продюсер просто уехал бы, а вы пришли и вытащили меня. И привезли домой. Вы, наверное, журналист? Или нет. Скорее вы из милиции. Хотя откуда у нашей милиции деньги на такой дорогой коньяк? Даже если есть деньги, они не будут их тратить на меня. Значит, вы из другого ведомства. Где есть интеллигентные, воспитанные, хорошо оплачиваемые сотрудники. Такие, как вы. Я не знаю, как называется сейчас такое ведомство? ФБР?
– Это в Америке, – ответил Дронго. – В России схожая организация называется ФСБ, но я и к ним не имею никакого отношения.
– И все равно вы шпион, – вздохнула Рогаткина. – Так мне и надо. Поверила, что вы продюсер, а вы оказались шпионом. Но шпионы тоже не отказываются остаться на ночь. Не хотите остаться?
– Я думаю, что любой нормальный мужчина хотел бы с вами остаться. Но это будет не совсем порядочно.
– Ничего не поняла. Вы женаты?
– Начнем с того, что да. И это тоже немаловажное обстоятельство, не позволяющее мне здесь остаться. Но главное в другом. Нельзя спаивать молодую женщину коньяком, а потом, пользуясь ее состоянием, оставаться у нее в квартире. Нельзя и вам быть столь неразборчивой, иначе можно нарваться на маньяка или подлеца.
– Все мужчины одинаковые, – убежденно произнесла Светлана. – Вот вы говорите правильные слова, а сами, наверное, хотите остаться со мной. Неужели не хотите?
– Хочу. Но именно поэтому не останусь. Спокойной ночи.
– Ладно, идите, – махнула она рукой, – а то ваш друг-режиссер будет волноваться. До свидания, мистер Шпион.
– До свидания.
Он закрыл дверь и спустился вниз. Сел в машину и долго молчал.
– Что-нибудь не так? – спросил Эдгар.
– Она нас вычислила, – сообщил Дронго, – кажется, мы ведем себя не совсем адекватно. Нужно будет учесть это на будущее.
Глава 11
Рано утром раздался телефонный звонок. Дронго посмотрел на часы. Было около девяти. В это время ему обычно никто не звонил. Он прислушался. Включился автоответчик, сообщивший, что готов записать разговор на пленку. И раздался тревожный голос Дениса Крушанова, завхоза театра на Остоженке:
– Доброе утро. Я хотел позвонить вам вчера, но не знал номера вашего телефона. Вчера вечером мне позвонил Зиновий Эммануилович. Он беспокоится за вас. Дело в том, что Ольга Сигизмундовна рассказала сыну о вашей встрече с ней, и выяснилось, что тот слышал о вас и знает, что вы известный эксперт по расследованию преступлений. Господин Шахов позвонил и в очень резкой форме выразил свое недовольство тем, что наш главреж невольно способствовал этой встрече. Он откуда-то узнал, что вас послала вдова Натана Леонидовича. Но Эйхвальд ему об этом не говорил. И просил меня предупредить вас.
Раздался щелчок, и телефон отключился. Дронго тяжело вздохнул. Нужно так сильно ненавидеть своего родного отца, чтобы не испытывать желания даже встречаться с ним и не успокаиваться после его смерти! Как же воспитывала своего сына Ольга Шахова? Какую ненависть к отцу она внушила мальчику, не понимая, что эта ненависть разрушит душу ее сына? Вот Эдуард и вырос эгоистом, привыкшим решать свои проблемы с помощью денег и телохранителей.
