Иван Неручев - Особо сложные дела
— Э, нет, товарищ капитан, не пойдет, категорически против; я выиграл пари, а ты сел в галошу со своим знаменитым кораблем и со всей своей техникой…
Приятели встали и в обнимку поплелись к дому, где жил Василий. По пути продолжали болтать. Из слов Василия можно было понять его настойчивое желание встретиться в ближайшие дни на том же самом месте, где состоялось их счастливое знакомство. Он тогда непременно докажет правоту своих слов, наповал сразит Антона Ивановича, в пух и в прах разнесет его неверие в силу теперешнего рабочего человека… Впрочем, если Антон Иванович забил отбой, боится проиграть пари, тогда не надо, не надо, не надо. И за то спасибо, что было, — за доброе угощение, за совместное времяпрепровождение, за лекцию против пьянства и тому подобные удовольствия. Антон Иванович снова жаловался на тоску по морю, по кораблю, по флотским товарищам, что-то упомянул о своей семье: о жене, назвав ее испытанной, чуткой подругой, и о двух сыновьях студентах, собирался куда-то выехать из города на два-три дня, — он свободный человек и ему это удовольствие вполне доступно. Очередную встречу с Василием брал под большое сомнение: видимо, он, Антон Иванович, бросит пить совершенно…
Подошли к дому Василия.
— Пойдем ко мне, — душевно предложил Василий.
— Жены твоей боюсь, — пошутил Антон Иванович.
— На жену плевать, а потом она у меня морских, кажется, уважает… Брата тоже не бойся: милиция — это явление безобидное, надо лишь уметь ее понимать.
— Нас, флотских, с ними примирить трудненько: походка у нас разная. Но мне никакая милиция не страшна. А вот твой кот — его я боюсь: с детства не выношу черных кошек… Истребить бы их поголовно.
Минуты три они поговорили о черных кошках и закончили беседу тем, что Василий Иванович пообещал завтра же изничтожить своего кота, как носителя многих бед и несчастий для человека…
3
Василий вырос в здоровых бытовых условиях. Его отец, Иван Петрович Антипов, потомственный рабочий, пил по рюмке водки 5–6 раз в год по большим праздникам и по случаю семейных торжеств; мать в рот не брала спиртного. Вообще в роду Антиповых не было пьяниц, а род давнишний, могучий, каждая, семья отличалась многодетностью и строгими моральными устоями. У Ивана Петровича тоже было семеро детей, троих отняла война — двух сыновей и дочь; две дочери замужем, трудятся в текстильной промышленности; с ним вместе жили два сына: Василий и Иван, оба работали с отцом на судостроительном заводе. Сыновья ни в чем не подводили старика — ни в труде, ни поведением. По дружной, хотя уже и пострадавшей, но крепкой семье неожиданно был нанесен удар.
Однажды Иван Петрович возвращался с женой поздно вечером из гостей. На улицах было безлюдно. Послышался крик женщины, она с отчаянием просила о спасении. Антиповы быстро направились к месту происшествия. Какой-то по виду невзрачный парень подмял под себя женщину. Иван Петрович схватил его за шиворот и отшвырнул в сторону. Парень вскочил на ноги, выхватил нож и ринулся на Антипова. Между ними встала Авдотья Александровна, — хотела защитить мужа. Нож пронзил ей сердце. Потом, после непродолжительной борьбы, той же участи подвергся и Антипов. Девушка была спасена от изнасилования слишком дорогой ценой.
Этим, однако, беды в семье Антиповых не кончились: Василий стал глушить горе водкой. Теперь он не в силах был остановиться без основательной помощи со стороны, может быть даже медицинской, но все попытки в этом направлении кончались крахом, — Василий сердился и просил оставить его в покое. Однако болезнь не затрагивала его рабочей дисциплины — прогулов он не допускал, хотя качество его работы было уже не то, не по возможностям этого отличного мастера, которого в прошлом заслуженно назвали человеком с золотыми руками.
Если как-то еще можно было мириться с Василием на работе, то в быту он стал совершенно несносным человеком. Пьяный, он придирался к жене, ругался и даже дрался. То, что он рассказал об экспериментах с «Чернышом», — это дела уже минувших дней, когда жена еще надеялась спасти близкого ей человека, но у нее из этого благого намерения ничего не вышло. Не помог ей и Иван. Он тоже тяжко воспринял трагическую гибель родителей. Пришел в отдел кадров управления милиции города и попросил взять его на работу рядовым милиционером. Он, квалифицированный рабочий, решил покинуть завод и посвятить свою дальнейшую жизнь борьбе против язв, которые еще мешают нашим людям жить и работать нормально. Нет, не мстить он будет за отца. Тому, кому хотел бы отомстить, мстить поздно — преступник получил свое. Иван в своей новой работе будет добиваться другого: чутко и заботливо охранять жизнь и здоровье, труд и отдых советского человека.
Антипов-младший отлично нес сложную и напряженную службу постового. Он получил уже несколько благодарностей и звание сержанта милиции, среди товарищей слыл чутким и находчивым человеком, с ним часто советовались и по работе и даже по личным делам, всегда находя поддержку. Не поэтому ли ему было вдвойне обидно за домашние нелады? Василий почти не считался с младшим братом и к его новой работе относился по меньшей мере иронически Иван долго бился с пороком брата; Василий давал слово, но оставался верен себе. Тогда Иван с болью в сердце махнул на брата рукой…
Вернемся к Василию. С трудом передвигая ноги, он подошел к двери, открыл ее своим ключом и, важно войдя в квартиру, напыщенно сказал:
— Уважаемые граждане: супруга Ира, брат Иван и кот «Черныш»! Сегодня я — не я, сегодня перед вами… Вы понятия не имеете, кто сейчас перед вами, нет, не имеете…
В квартире спали, кот притаился в ванной комнате…
— «Василь Ванч — золотые руки» и «Антон Ванч — золотое сердце» — здорово получается, лучше не сказать… Капитан первого ранга и рабочий — друзья, пьют, едят вместе, а скоро, словно настоящие братья, спать будут вместе, под одной крышей, да, будут… Ира! Иван! «Черныш»! Айда ко мне! Сегодня, я объявляю вам амнистию, хотя своему другу и обещал истребить тебя, «Черныш»… Он не любит черных котов… Ну и пусть его!
Ирина, накинув халат, вышла в коридор, где куролесил супруг, мягко попросила его лечь спать — уже поздно. Василий с гордостью рассказал ей о новом своем знакомстве. На этот раз ему повезло, весь вечер пил почти целиком на чужой счет. И не просто нагло примазался — большой человек влюбился в него, так прямо и сказал об этом: пей, ешь, сколько душа примет, а деньги… Фи, ерунда! А как рассуждает!.. Давай, говорит, дорогой, философствовать… И пошли, пошли! Капитан первого ранга — пять слов; он, Василий Иванович, — десять; капитан — двадцать, он — сорок… Дело дошло до «американки», пари есть такое. Правда, тут он, Василий, сплоховал, малость перехватил, язык подвел. Ничего, ничего, беда не велика, в следующий раз всё будет как надо…
Ирина еще раз попросила мужа лечь спать, притворно похвалив ею за удачное знакомство. Василий пообещал уважить жену при условии, если она сейчас же, не сходя с места, даст слово принять по всем правилам русского гостеприимства нового его друга. Это будет великая честь для всех их, в том числе и для «Ваньки-сухаря», который и не подозревает, какое счастье привалило в их дом…
Ирина пообещала исполнить просьбу мужа. Очень хорошо, что на этот раз не буйствует. Может быть, он в самом деле напал на приличного человека и тот благотворно повлиял на него. Что ж, такого человека она не прочь принять в своем доме… До чего же она исстрадалась, и что бы она ни отдала, лишь бы спасти мужа, вернуть его к прежней жизни!
4
Что, собственно, произошло с Василием? Заурядная встреча в пивной с каким-то отставным военным, какой-то пьяный разговор, которого он как следует и не запомнил, но Василия не узнать, словно его подменили. Не понимают его теперешнего поведения ни жена, ни брат, ни товарищи по работе, ни собутыльники по пивной, куда он продолжает заходить через день-два неизвестно зачем: он совершенно перестал пить водку. В пивной он занимал всё тот же угловой, с серой мраморной крышкой столик, брал пол-литровую кружку пива и, как сыч, мрачно сидел над нею весь вечер. Если к нему кто и подсаживался, он был нелюбезен и неразговорчив. В цехе тоже вел себя замкнуто, заметно, однако, улучшив качество работы. Дома же был теперь образцовым семьянином, словно хотел восполнить то, что упустил в дни пьяного угара. Ирина проявляла к мужу подчеркнутую заботу, не зная, как угодить ему, чтобы закрепить его выздоровление от страшного, всё опустошающего недуга. Иван и Ирина как бы по молчаливому сговору не напоминали Василию о его недавнем прошлом, боялись они говорить об этом даже между собой: пусть проклятое зло тихо канет в вечность.
Что же произошло с Василием? Как после выяснилось, он и сам толком не мог ответить на этот вопрос, если, конечно, верить в искренность его слов следователю и суду (ему в этом поверили — он был правдив во всем с начала и до конца)…
