Ян Флеминг - Бриллианты вечны
Еще четверть часа. Бонд устроился поудобнее и закурил, вновь прокручивая в уме слова Лейтера и пытаясь прикинуть, сбудутся ли планы его друга.
Лейтер рассказал ему, что он выследил, где живет жокей, пришел к нему, размахивая своим удостоверением детектива, и начал профессионально шантажировать его. Если «Застенчивая улыбка» выиграет, сказал Лейтер Беллу, то о подставке будет сообщено куда следует, и Белл будет пожизненно дисквалифицирован. Но у него есть шанс выйти сухим из воды. В случае, если Белл согласится проиграть заезд, Лейтер пообещал никому не говорить о том, что лошадь подставная. «Застенчивая улыбка» должна выиграть скачки, но так, чтобы ее дисквалифицировали. Сделать это можно так. На последней минуте Белл должен помешать бегу ближайшей к нему лошади, тем самым не давая ей стать победителем. Наверняка будет подана апелляция, и наверняка она будет удовлетворена. Проделать все это Беллу будет совсем нетрудно, да и хозяевам своим он сможет все легко объяснить излишним усердием со своей стороны, тем, что соседняя лошадь чуть прижала его или что споткнулась его собственная. Ведь у него не было какой-либо веской причины стремиться проиграть заезд, тем более, что Писсаро посулил ему за выигрыш лишнюю тысячу монет. Так что, мол, это просто досадная случайность, со всеми, мол, бывает на скачках. На этих условиях Белл получит от Лейтера тысячу до заезда и две — после, если сделает все, как надо.
Белл клюнул. Без колебаний. Он даже попросил передать ему эти две тысячи вечером того же дня в зале грязевых процедур, куда он ходит ежедневно сгонять вес. В шесть часов вечера Лейтер дал слово. Теперь эти две тысячи лежали у Бонда в кармане, так как он согласился, хоть и с неохотой, передать их жокею, если «Застенчивой улыбке» не удастся выиграть заезд.
Получится ли все, как он хочет?
Бонд взял бинокль и прошелся взглядом по ипподрому. Он обратил внимание на укрепленные на каждом из четырех столбиков, отмечавших четверть мили, автоматические кинокамеры, фиксировавшие все заезды. Уже через несколько минут после каждого финиша устроители состязаний получали проявленные кадры. То, что возможно произойдет у последнего поворота перед финишной прямой, будет заснято камерой, стоящей неподалеку от линии финиша. Бонд ощутил волнение. До заезда оставалось пять минут, и метрах в ста слева от него уже устанавливали стартовый барьер. Лошади должны пройти полный круг плюс еще четверть мили. Финишная черта находилась прямо под ним. Он направил бинокль на табло. Никаких изменений не произошло. И вот появились, направляясь к старту, участники заезда. Первым шел номер 1-й, считавшийся вторым фаворитом: большая вороная лошадь. Жокей был одет в коричневый с голубым костюм — цвета конюшни Уитнея. Зрители устроили овацию фавориту — подвижной на вид лошади серой масти, несущей цвета Вудварда: белый с красным. Замыкающей шла крупная гнедая с белой звездочкой на лбу. Сидевший на ней бледный жокей был одет в шелковый казакин цвета лаванды с большими черными нашивками в форме алмаза на груди и на спине.
«Застенчивая улыбка» шла столь грациозно и так хорошо смотрелась, что Бонд вовсе не удивился, взглянув на табло: ее шансы увеличивались — 17 к 1, 16 к 1... Бонд продолжал наблюдать за табло. Через минуту в дело пойдут большие деньги (за исключением лежавшей у него в кармане тысячи долларов, которая там так и останется), и ставки моментально возрастут. По громкоговорителю объявили о начале заезда.
Лошадей уже вводили в стартовые загоны. Щелк, щелк, щелк — огоньки на табло против номера 10 продолжали мигать: 15, 14, 12, 11 к 1 и, наконец, 9 к 1. Но вот кассы закрылись, и табло замерло. А сколько еще тысяч ушло по телефонным линиям «Вестерн Юнион» по безобидным на первый взгляд абонентам в Детройте, Чикаго, Нью-Йорке, Майами, Сан-Франциско и дюжине других городов в разных штатах?...
Резко ударил колокол. Воздух как бы наэлектризовался, приглушил шум на трибунах. С грохотом откинулся преграждавший путь лошадям барьер и разом ударили в землю копыта, поднимая тучи пыли и опилок. Замелькали наполовину скрытые очками лица жокеев, лошадиные ноги и крупы, бешеные белые глазные яблоки, зарябили цифры номеров, среди которых Бонду удалось разглядеть десятый номер, несущийся в первой группе ближе к центру трека. Пыль постепенно улеглась, а черно-коричневая живая масса уже огибала первый поворот и вытягивалась вдоль дальней прямой. Бонд неожиданно почувствовал, что окуляры бинокля мокры от пота.
Впереди, выигрывая целый корпус, шел пятый номер, явный аутсайдер. Неужели эта «темная лошадка» победит? Но сразу же за нею, в через несколько мгновений — уже рядом с нею шли первый и третий номера, которым «десятка» проигрывала всего пол-корпуса. Впереди были только четверо. Остальные отстали почти на три корпуса. Поворот был пройден, и вел скачку сейчас первый номер, вороная из конюшни Уитнея. «Десятка» шла четвертой. На прямой к лидеру. Вот уже пройден предпоследний поворот, и лошади вышли на прямую. Впереди — третий номер, за ним — «Застенчивая улыбка» и на корпус отставший первый номер. И вот «десятка» достала лидера. Последний поворот! Бонд замер, затаив дыхание. Вот сейчас! Вот сейчас! Ему казалось, что он слышит жужжание кинокамеры, прикрепленной к белому столбику. На повороте «десятка» была чуть впереди. Но третий номер шел к ближе к центру, ближе к ограждению. Толпа ревела, подбадривая фаворита. Белл начал сантиметр за сантиметром подсекать серую «тройку», склонив голову к холке своей лошади и повернув лицо к трибунам, чтобы иметь потом возможность сказать, что он не видел несущуюся слева от него серую. Лошади все сближались, и вот голова «Застенчивой улыбки» уже поравнялась с головой соперницы, ее ноги коснулись ног третьего номера и, вот оно! Наездник неожиданно встал на стременах и поднял свою лошадь на дыбы, чтобы избежать столкновения. «Десятка» сразу же вышла на корпус вперед.
На трибунах раздались гневные крики. Бонд опустил бинокль и увидел, как покрытая потом, с пеной у рта, гнедая под номером «10» молнией промчалась через финиш. Ее соперницы отстали на пять корпусов. Вторым был номер третий, третьим — отставший от него на какую-то секунду номер первый.
«Неплохо, — подумал Бонд, — свист и рев озлобленной толпы. Совсем неплохо. И как великолепно этот жокей все проделал! Он наклонил голову так низко, что даже Писсаро должен будет признать, что Белл просто не мог видеть соседнюю лошадь. Вполне естественная попытка приблизиться к внутренней части дорожки перед выходом на финишную прямую. Белл не поднял головы вплоть до финиша и продолжал подгонять лошадь хлыстом так, как будто думал, что соперники отстали от него не больше, чем на полкорпуса».
Бонд подождал, пока на табло появились результаты заезда, встреченные зрителями свистом и издевательскими выкриками: «Номер 10 „Застенчивая улыбка“ пять корпусов. Номер 3, полкорпуса. Номер 1, три корпуса. Номер 7, „Пиранделло“, три корпуса».
Лошадей уже выстраивали, чтобы вести на взвешивание, но толпа по-прежнему требовала крови, видя, как «Трезвонящий» Белл, улыбаясь во весь рот, бросил хлыст помощнику, соскочил с «Застенчивой улыбки», которая все еще не могла успокоиться, снял седло и поволок его на весы.
Внезапно настроение толпы изменилось. Теперь возгласы выражали одобрение. На табло, напротив номера 10, появилась белая табличка с надписью «Протест». Из громкоговорителей раздалось: "Прошу внимания! В этом заезде жокей номера 3, Т.Лакки заявил протест по поводу поведения жокея номера 10 «Застенчивая улыбка», Т.Белла. Не выбрасывайте свои билеты. Повторяю, не выбрасывайте свои билеты.
Бонд достал платок и вытер вспотевшие руки. Он представил себе, что происходит сейчас в просмотровом зале, за судейской ложей. Должно быть они просматривают фильм. Белл наверняка стоит с обиженным видом, а рядом с ним — жокей третьего номера, еще более обиженный. Присутствуют ли при разбирательстве владельцы лошадей? Если да, то, наверное, по жирной морде Писсаро ручьями течет пот за воротник? Может там и хозяева остальных лошадей, бледные и злые?
Загремел громкоговоритель:
— Внимание, внимание. Информация по предыдущему забегу. Номер 10, «Застенчивая улыбка», дисквалифицирована. Победителем заезда стал номер 3. Решение обжалованию не подлежит.
В раздавшемся радостном реве толпы Бонд поднялся, слегка размял затекшие ноги и руки и отправился в бар. Теперь за «бурбоном» с родниковой водой надо поразмыслить о том, как передать Беллу обещанные деньги. Процедура эта Бонду не нравилась, но грязевые ванны были местом людным, а в Саратоге его никто не знал. Но после передачи денег он не сможет больше помогать агентству Пинкертонов. Надо будет еще позвонить «Тенистому» и пожаловаться, что получить свои кровные пять тысяч ему не удалось: пусть у того голова поболит и по этому вопросу. Забавно было помогать Лейтеру обвести этих людишек вокруг пальца, но теперь — его очередь поработать.
