Михаил Прудников - Операция «Феникс»
— Когда прикажете подать машину? — спросил Рудник.
— Часок-полтора я здесь побуду. Вы, Пауль, покажете тем временем товарищу Москву. Он здесь новичок.
Советник помахал молодому человеку и скрылся в дверях посольства. Рудник нажал акселератор.
— Так вам, значит, аптеку? — спросил он, когда машина выехала из тесноты переулков на Суворовский бульвар.
— Мгм… — промычал молодой человек с заднего сиденья.
«Вот пижон, — подумал Рудник, — зелёный совсем, а уже зубы болят… Хиляк».
— Советую анальгин, — сказал Рудник. — Как рукой снимет. Проверил на себе. — Он сделал сложный разворот у Арбатской площади и выехал на Старый Арбат. — Одну минутку, сейчас принесу, — бросил он, притормозив у аптеки и выскакивая из машины.
Минуты через три он вернулся с двумя пакетиками анальгина.
— Вот, пожалуйста, верное средство. Советую проглотить сразу пару таблеток.
Молодой человек взял пакетик, поблагодарил шофёра и достал деньги.
— Ну что вы, — запротестовал Рудник. — Пустяки. Мелочь. Куда сейчас?
— На Ленинские горы, — ответил молодой человек после небольшой паузы. — Говорят, оттуда красивый вид на Москву.
— Ну что же, можно и на Ленинские…
На Комсомольском проспекте ревел густой автомобильный поток. Но «Волга» с дипломатическим номером шла по резервной зоне. Минут через пятнадцать они оказались на зелёных аллеях Ленинских гор. Воздух здесь был чище, свежей. Рудник остановил машину у обочины, неподалёку от смотровой площадки с балюстрадой. Здесь уже стояло несколько машин иностранных марок.
— Приехали, — сказал он пассажиру.
— Тут где-то есть маленькая церковь, — сказал молодой человек, выйдя из машины. — Вы не проводите меня?
Зубная боль у него, видимо, прошла (он уже не кривился и не держался за щеку), хотя Рудник не заметил, чтобы по дороге его пассажир глотал таблетки. Что-то вроде смутного беспокойства шевельнулось в душе Рудника. Он пристально посмотрел на пассажира: светлые, гладко зачёсанные волосы, небольшие серые глаза, широкий раздвоенный подбородок. Неужели этот?
— Так проводите? — Молодой человек, как показалось Руднику, тоже изучал его.
Они вышли на смотровую площадку. Внизу за изгибом Москвы-реки лежала гигантская подкова стадиона. Дальше утопали в вечерней дымке трубы многоэтажных домов. Отсюда не слышно было уличного шума и оттого казалось, что город погрузился в тишину и покой. На площадке прогуливалось много туристов. Щёлкали фотоаппараты. Сухопарая старушка, по всей вероятности американка, прицеливалась в подёрнутую дымкой панораму Москвы крохотным «кодаком».
— О, какой прекрасный вид! — то и дело восклицала она, обращаясь к своему спутнику, долговязому, розоволицему старику, обвешанному кино- и фотоаппаратурой.
Сопровождаемый молодым человеком, Рудник спустился к прикорнувшей у обрыва церквушке. Был канун какого-то религиозного праздника: на паперти скучало несколько старушек, из открытых дверей доносилось пение. Рудник и молодой человек вошли в церковь. С полдюжины старушек в чёрном у амвона отвешивали поклоны. У бокового притвора перед иконой Иверской богородицы теплилась лампада. В высоких подсвечниках потрескивала свечи. На вошедших никто не обратил внимания. Глядя в толстую книгу на пюпитре, краснощёкий, толстый священник с густой окладистой бородой читал ектенью. Голубоватый чад стлался над низкими сводами, с которых святые угодники, укоризненно подняв тонкий костлявый указательный перст, строго взирали огромными впалыми глазами на двух стоявших в углу у притвора грешников.
— Не знаете, где можно купить гвоздики? — спросил вдруг молодой человек, глядя прямо перед собой на царские врата.
Рудник замер. Все эти дни он ждал этого вопроса. А вот теперь растерялся. Ладони его вдруг стали влажными.
— Можно достать у знакомого, — еле слышно проговорил он наконец, вспомнив записку, которую две недели назад он изъял из тайника на Новодевичьем.
— Павел Рудник?
— Да.
— Меня зовут Ганс… Ганс Кушниц… — Молодой человек по-прежнему смотрел прямо перед собой. Лицо его было непроницаемо. — Вам привет от Кларка. Он вами доволен.
Дрожащей рукой Рудник достал из кармана пачку о Явы».
— Вы что! — сердито шепнул ему Кушниц. — Забыли, что мы в церкви. Возьмите себя в руки…
— Ах да… виноват, — пробормотал Рудник, поспешно пряча пачку.
Речитатив священника оборвался. Возникшую тишину нарушил хор. Плавное печальное многоголосье полилось под сводами. Высокие женские голоса улетали куда-то ввысь. Тоскливо и вместе с тем торжественно жаловались на тщету жизни басы. На мгновение Руднику показалось, что всё это происходит с ним не наяву. Кушниц, лики святых, выворачивающий душу хор. Какой-то дурной малярийный кошмар.
— Ваша информация о работе русских над новой ракетой оценена в Лондоне очень высоко, — продолжал вполголоса Кушниц. — Оплачена тоже. На ваш счёт в Цюрихе переведено двадцать пять тысяч долларов.
— Передайте от меня спасибо. — Рудник стал приходить в себя. Двадцать пять тысяч! Дали ровно столько, сколько он запросил. Пожалуй, он дал маху — нужно было бы запросить больше.
— Кларк интересуется, как вам удалось добыть эту ценную информацию?
Губы Рудника скривились в подобие усмешки.
— Очень просто. Двое учёных после приёма на улице, ожидая «Волгу», темпераментно спорили около моей машины, где я вроде спал, и они меня не видели. Мол, скоро Советский Союз станет недосягаемым… Сейчас ведутся работы над новым оборонительным антиракетным… Ну, я весь этот спор записал на свой аппарат.
— Любопытно… Дело в том, что англичане давно догадывались, что русские ведут испытания какого-то нового, вида ракетного оружия. Об этом они имели информацию из других источников. Предстоит узнать как можно больше об этом. Проводятся специальные мероприятия с вашим активным участием. После окончания операции вас перебросят на Запад…
На Запад!.. Это была давнишняя мечта Рудника. Запад! Конец страхам, постоянному риску. Против воли руки у Рудника затряслись. Наконец он мог бы воспользоваться, заработанными деньгами… А их накопилось немало.
— Нам необходимо как можно скорее приблизиться к тайне этой ракеты, — продолжал Кушниц. — У вас есть какие-нибудь соображения?
— Кое-что… немного. Правда, я сделал главное — узнал адрес института, где ведутся работы.
— Так… Это уже немало.
— Главное сейчас — найти в этом институте людей, которые согласились бы нам помочь…
— Согласен, — кивнул головой Кушниц. — По-моему, нужно действовать в двух направлениях. Первое — искать подступы к главе фирмы. Второе — нужных людей в его фирме. Впрочем, обе части задачи взаимосвязаны. — Он помолчал, разглядывая росписи на степах. — Значит, так. Прежде всего вам нужно почаще наведываться к институту. К самому зданию не подъезжайте. Впрочем, такие элементарные вещи вы должны знать. Ваша задача сейчас сблизиться с кем-нибудь из сотрудников института. Начнёте с того, что подвезёте кого-нибудь из института домой или в гости. Завяжете беседу. Может быть, пообещаете достать какую-нибудь дефицитную вещь. Впрочем, что вас учить: вы ведь знаете местные условия лучше меня.
— Да уж не первый год здесь живу, — пробормотал Рудник.
— Только никаких разговоров о деле. Прежде всего нам необходимо тщательно проверить нового знакомого. Без моего ведома не предпринимайте рискованных шагов. — Он помолчал, потом, искоса взглянув на Рудника, спросил вполголоса:
— Вам, конечно, понадобятся деньги… Сколько вам нужно?
— Тысяч пять в советской валюте.
— Получите в машине… О связи… Не пытайтесь вступать со мной в контакт по собственной инициативе. Если нужно, разыщу вас сам. А теперь пойдёмте…
Вот уже месяц, как Полонски прибыл в Москву и приступил к выполнению секретного задания. В Берлине с дедом настоящего Кушница ему пришлось туговато. Полонски, например, часто забывал, где лежат его вещи. И порой ему казалось, что дед смотрит на него уж слишком пристально. Но возможно, что это ему только казалось.
И в Берлине, и особенно здесь, в Москве, Полонски-Кушниц не мог избавиться от постоянно гнетущего страха. Ему казалось, что в Берлине дед Кушница догадывается, что имеет дело не с настоящим внуком, и если не показывает виду, наверняка по чьей-то подсказке. Каждую минуту Полонски ждал разоблачения. Он купил билет, распрощался с дедом и сел в поезд Берлин—Москва. Почему-то он был уверен, что возьмут его при проверке документов на границе. Он прочитал немало отчётов о мастерстве советских пограничников и границы ждал с ужасом.
Но и на границе всё обошлось благополучно. По прибытии в Москву тоже ничего не произошло. Полонски-Кушниц поселился в новом здании гостиницы «Националь», без особой необходимости старался не покидать номера. Ему всё казалось, что на улице он обязательно натолкнётся на знакомого настоящего Кушница, растеряется и наведёт на себя подозрение.
