Джон Ле Карре - Звонок мертвецу
— Ясно. Таким образом, если член клуба не придет, то его место в плане будет вычеркнуто.
— Только в случае, если оно будет продано.
— Так-так.
— Новый спектакль после первой недели показа не всегда имеет аншлаг. Неплохо бы ставить новый спектакль каждую неделю, но, видите ли, нам не хватает… гм-гм… мощностей.
— Я вас понимаю. Использованные планы сдаете в архив?
— Иногда, для отчета и бухгалтерии.
— А как бы нам найти план за третье января, вторник?
Она открыла ящик стола и вынула кипу отпечатанных типографским способом планов.
— Это, должно быть, вторая неделя представлений нашей пантомимы. Традиция, знаете ли.
— Да-да… к-х, традиция — это серьезно.
— Ну, а кто конкретно вас интересует? — спросила миссис Ориел, вынимая из того же стола гроссбух.
— Знаете ли, такая невысокая блондинка, хрупкая, лет этак сорока. Фамилия Феннан, Эльза Феннан.
Миссис Ориел открыла свой гроссбух. Мендель без всякого смущения, перегнувшись, заглядывал ей через плечо в записи. Имена членов клуба были аккуратно вписаны слева в колонку, как в классном журнале. Красная галочка еще левее означала, что член клуба заплатил свой взнос. С правой стороны страницы были отметки о текущих заказах на год. Всего было около восьмидесяти членов.
— Имя мне что-то ничего не говорит. Где она обычно сидит?
— Не знаю.
— Ага, вот она. Мерридейл Лэйн, Уоллистон. Мерридейл! Ведь это надо же. Так, теперь давайте поглядим. Ну вот: заднее кресло в партере, конец ряда. Очень странный выбор, не правда ли? Место № Р2. Но кто же может знать, купила ли она билет на это место третьего января? Сомнительно, чтобы у нас сохранился план за это число, хотя — Бог свидетель — я ничего просто так в жизни своей не выбрасывала. Вещи испаряются сами по себе, правда? — Она поглядывала на него искоса, пытаясь определить, наговорила ли на пять фунтов или еще нет: — Знаете что, пойдемте спросим Недотрогу.
Она поднялась и направилась к двери. «Феннан… Феннан… — бормотала она. — Секундочку, что-то мне это напоминает. Только что? Черт побери, ну, конечно… Феннан… папка для нот». Она открыла дверь.
— Где Недотрога? — спросила она кого-то, стоявшего на сцене.
— Бог ее знает, где она.
— Экая свинья, дождешься от него помощи, как же! — голосом циркулярки коротко провизжала миссис Ориел и снова захлопнула дверь. — Недотрога — наша с вами светлая надежда, — запела, вспомнив о пяти фунтах, местная Сара Бернар. — Английская Роза, дочка местного стряпчего, вся такая из себя: фильдеперсовые чулки и вид «поймай-меня-если-сможешь». Мы ее все обожаем. Изредка получает роль, поскольку ее папаша платит за обучение актерскому ремеслу. А уж она-то, ну, просто без ума от театра! Иногда, когда большой наплыв публики, она сидит и продает билеты… вместе с миссис Торр, нашей уборщицей и гардеробщицей одновременно. А когда тихо, миссис Торр управляется одна, а Недотрога шныряет за кулисами в ожидании случая, когда главная женская роль достанется ей. Ну, хотя бы, например, потому, что актриса, исполняющая эту роль, вдруг упадет в обморок или еще там что-нибудь случится — да мало ли о чем они в этом возрасте мечтают. — Она на секунду остановила поток своего красноречия, чтобы перевести дыхание. — Да, я уверена, я помню это имя… Феннан. Помню, точно. Господи, куда же подевалась эта корова?
Она исчезла на пару минут и вернулась назад уже не одна. Миссис Ориел привела с собой высокую и довольно симпатичную девушку со светлыми кудряшками и розовыми щечками — явно занимается плаванием и теннисом.
— Это Элизабет Пиджен. Она, возможно, будет вам полезна. Дорогая, мы хотим тут отыскать некую миссис Феннан, члена нашего клуба. Как будто ты мне что-то о ней рассказывала?
— О да, Лудо, да! Она безумно музыкальная или, как мне кажется, должна быть музыкальной, потому что всегда приносит с собой свою папку. Она безумно худая и странная. Она иностранка, ведь правда, Лудо?
— Почему же странная? — спросил Мендель.
— Видите ли, когда она приходила в последний раз, она вдруг такую бучу подняла по поводу соседнего места. Оно тоже было зарезервировано, конечно, но столько времени уже прошло тогда после восьми. Миллион народу рвался на премьеру, ну, я и продала это место. А она все твердила, что этот человек обязательно придет. Он, видите ли, всегда приходит.
— И что же, он пришел?
— Нет. Я продала бронь. Она, должно быть, так расстроилась по этому поводу, что ушла после второго акта, даже свою папку для нот забыла в гардеробе.
— Этот человек, которого она ждала, о котором говорила, что он обязательно придет… — осторожно спросил Мендель. — Они, что, были друзья?
Лудо Ориел многозначительно подмигнула Менделю.
— Ах, Боже мой, ну, конечно, они же были муж и жена, разве нет?
Мендель с минуту смотрел на нее, а потом улыбнулся:
— Где бы нам раздобыть стул для Элизабет?
— Ах, благодарю вас, — сказала жеманным голосом Недотрога и присела на краешек старого с облупленной позолотой стула, близнеца того кресла для суфлера. Она положила себе на колени красные большие руки и наклонилась, не переставая улыбаться, вперед, счастливая оттого, что является центром внимания присутствующих. Миссис Ориел глядела на нее с нескрываемой злобой.
— Из чего вы заключили, Элизабет, что этот человек был ее мужем? — В его голосе появилась жесткая нотка, которой раньше там не было.
— Знаете, появляются они каждый в отдельности, врозь то есть, но, как мне кажется, они выбрали места в отдалении от других членов клуба не случайно, потому что они муж и жена. И он тоже всегда приходит с папкой для нот.
— Понятно. Что еще вы можете припомнить о том вечере, Элизабет?
— Ну, много чего. Понимаете, мне было так неловко, я так переживала из-за того, что она ушла расстроенная, не досмотрев представление до конца. Потом, позднее, она позвонила. То есть, я хочу сказать, эта миссис Феннан нам позвонила. Она назвалась, сказала, что забыла у нас свою папку для нот. Она и номерок на нее потеряла и была в ужасном состоянии, то есть волновалась безумно. Вроде даже плакала — так мне показалось. С ней там еще кто-то был: я слышала чей-то голос. А потом она сказала, что за папкой заедут, если, конечно, можно получить ее так — без номерка. Я сказала, что можно, разумеется, пусть приезжают, и через полчаса приехал мужчина. Такой мужчина, ну просто супер! Высокий блондин.
— Так-так, — сказал Мендель, — большое вам спасибо, Элизабет. Вы нам очень помогли.
— Ах, я рада, всегда рада помочь. — Она встала со стула.
— Кстати, — сказал Мендель, — не был ли заехавший за ее папкой тем самым человеком, что раньше сидел с ней вместе во время спектаклей, а?
— Да, это был он. Ой, простите, я забыла сказать об этом.
— Вы с ним разговаривали?
— Да нет, ну что-нибудь вроде «а вот и вы», больше ничего.
— Не помните случайно, как он говорил, какие-нибудь особенности голоса?
— Ну, выговор такой… иностранный, как у миссис Феннан — она ведь иностранка. Я думаю, отсюда и все ее странности, беспокойство, слезы, возмущение — все от иностранного темперамента.
Она улыбнулась Менделю и, задержавшись на мгновение, вышла из комнатки походкой Алисы из сказки Кэррола.
— Корова, — еще раз отрекомендовала ее миссис Ориел, глядя на закрывшуюся за девушкой дверь. Она повернулась к Менделю. — Что ж, надеюсь, вы получили достаточно сведений на ваши пять фунтов.
— Я тоже так думаю, — ответил Мендель.
11. Малореспектабельный клуб
Мендель застал Смайли сидящим в кресле и полностью одетым. А Питер Гиллэм вольготно расположился на кровати. В руках у него была бледно-зеленая папка. За окном угрожающе чернело небо.
— На сцене появился третий убийца, — прокомментировал Гиллэм появление Менделя.
Тот присел на уголок кровати и улыбнулся Смайли смущенно и счастливо. Хотя толстяк, по правде говоря, выглядел бледным и озабоченным.
— Мои поздравления. Приятно видеть вас снова на ногах.
— Благодарю. Боюсь, правда, вы не стали бы приносить мне поздравления, если бы увидели меня в стоячем положении. Я чувствую себя слабым, как котенок.
— Когда вас выписывают?
— Уж не знаю, что они там думают на этот счет…
— А разве вы не спрашивали?
— Нет.
— Вообще-то знать бы не мешало. Я тут притащил кое-что. Еще не знаю, что бы это значило, но что-то за этим есть.
— Ну-ну, — заметил Гиллэм, — у каждого из нас есть, что сообщить друг другу. Разве это не замечательно? Джордж тут разглядывал мой семейный альбом, — он слегка приподнял бледно-зеленую папку, — и, представьте, увидел немало старых знакомых.
Мендель почувствовал себя озадаченным и, видимо, несколько отставшим от развития событий. Смайли высказался по этому поводу так:
