Кен Фоллетт - Игольное ушко
Блогс по праву гордился своей женой. Люди, которые с ней работали, говорили, что Кристина одна стоит двух крепких мужчин. Она носилась по затемненному Лондону, машину вела, как заправский водитель, насвистывая и отпуская шутки, даже когда вокруг были одни пожары. Ее прозвали Бесстрашная, но Блогс знал Кристину лучше других. Она, несомненно, боялась, хотя никогда этого не показывала. Блогс видел все – ее усталые глаза утром, когда вставал, а она, наоборот, ложилась на несколько часов после своей ночной смены, видел, что это не бесстрашие, не безрассудство, а мужество, и он гордился ею.
Когда Блогс соскочил с автобуса на остановке, дождь усилился. Он надвинул шляпу и приподнял воротник. В табачной лавке купил Кристине сигарет – жена недавно закурила, как и многие другие женщины. Ему всегда давали только пять штук – сигарет не хватало. Блогс положил их в свой бакелитовый портсигар.
Его остановил полицейский и попросил предъявить документы – еще две минуты потеряны. Мимо проехала санитарная машина – на такой же ездит его Кристина – затем реквизированный военными грузовик для перевозки фруктов, выкрашенный в серый цвет.
По мере приближения к дому Блогс почему-то начал нервничать. Взрывы раздавались все ближе, в небе ясно слышался гул самолетов. Ист-Энд опять лупят с воздуха – черт, придется спать в убежище, ужинать тоже будут там. Убежище было совсем рядом, и он ускорил шаг.
Блогс свернул на свою улицу, увидел санитарные машины, пожарных и побежал.
Бомба попала как раз на их сторону, где-то в центре. Должно быть, около дома. «Боже милостивый, только не в наш, только…»
Прямое попадание – точно в крышу. Дом буквально развалился, как карточный домик. Он подбежал к толпе, где были его соседи, пожарники, добровольцы.
– Где моя жена? С ней все в порядке? Она вышла или там?
Старый пожарный посмотрел на него.
– Сынок, вся беда в том, что оттуда никто не выходил.
Спасатели разбирали обломки. Вдруг один из них закричал:
– Идите скорее сюда! Боже, да это Бесстрашная Блогс.
Фредерик сразу бросился к нему. Кристина лежала под большим обломком кирпичной стены. Сверху можно было увидеть ее лицо, закрытые глаза. Спасатель крикнул:
– Ребята, кран сюда, быстро.
Кристина застонала и пошевельнулась.
– Она жива! – сказал Блогс скорее самому себе. Он наклонился, стал на колени и снизу ухватился руками за край кирпичной плиты, пытаясь ее приподнять.
– Не надо, так просто ее не сдвинуть, – сказал спасатель.
Тем не менее, плита чуть подалась.
– Да ты сам убьешься! – Спасатель стал ему помогать. Когда удалось оторвать плиту от земли фута на два, они смогли навалиться на нее плечом. Сейчас Кристина была свободна от тяжести. К ним подбежал еще один, за ним еще… Пот градом стекал с их лиц.
– Вы держите, я ее вытащу, – крикнул Блогс. Он подполз под плиту и дотянулся до Кристины.
– Вот сволочь, соскальзывает, – прокричал кто-то рядом.
Крепко прижав жену к груди, Блогс уже почти вылез, но зацепился и на секунду выпустил ее из рук. Мгновение оказалось роковым. Соскользнув, плита с грохотом упала, спасатели отпрыгнули. Когда Блогс увидел, что жена осталась внизу и на нее опустилась плита, он понял, что это конец.
Чуть удалось разобрать обломки, Блогс бережно отнес ее в машину, и «скорая» моментально тронулась. Перед тем, как умереть, Кристина на миг открыла глаза и прошептала:
– Придется тебе побеждать в этой войне без меня, малыш.
Сейчас, уже более чем год спустя после той трагедии, он шагал вниз по Хайгейт, слезы и капли дождя смешались на его щеках. Та женщина, хозяйка дома, сказала сущую правду. Он понимал, откуда берется ненависть.
* * *На войне мальчишки становятся мужчинами, мужчины – рядовыми, затем рядовые продвигаются по службе и получают новые звания. Так случилось и с Билли Паркином, который ушел в армию прямо из того дома на Хайгейт. Ему было восемнадцать лет, и, в принципе, по возрасту он должен бы сейчас быть подмастерьем на кожевенной фабрике своего отца в Скарборо. Однако в армии он сумел всех убедить, что ему двадцать один; Паркину присвоили звание сержанта и сделали командиром отделения. Союзники наступали, и он вел своих людей вперед в жару, через сухой лес к пыльной итальянской деревне с домами из белого известняка.
Итальянцы капитулировали, но немцы продолжали сражаться и оказывать сопротивление. Большей частью именно с ними приходилось иметь дело англо-американским войскам в Италии. Союзники наступали на Рим, и отделению сержанта Паркина предстояло пройти долгий путь.
Они вышли из леса на вершину холма и залегли, тесно прижавшись телами к земле. Внизу находилась деревня. Паркин оторвался от бинокля и сказал:
– Мать твою, сейчас все отдал бы за долбаную кружку чая. – В армии он быстро узнал вкус спиртного, сигарет, женщин. Он во всем, даже в выборе крепких словечек, старался не отстать от бывалых солдат. На проповеди Билли больше не ходил.
В одних из этих деревень была организована оборона, в других – нет. Паркин по достоинству оценил такую тактику – пробираешься к деревне и не знаешь, что тебя ждет, поэтому приходится идти очень осторожно, а на это уходит время.
У подножия холма почти не за что спрятаться – только несколько одиноких кустов, и сразу же за ними начиналась деревня. Сначала несколько белых домов и речка с перекинутым через нее деревянным мостом, далее еще дома, небольшая деревенская площадь, ратуша и часовня. Все пространство от часовни к мосту хорошо простреливалось, и здесь вполне могли притаиться немцы. Несколько человек работали в поле рядом с деревней. Одному Богу известно, кто они на самом деле. Это могли быть крестьяне, в принципе, кто угодно из итальянцев: фашисты, мафиози, корсиканцы, партизаны, коммунисты; возможно, даже переодетые немцы. Не знаешь, на чьей стороне эти люди, пока не начинается стрельба.
– Давай, капрал, – сказал Паркин.
Капрал Уоткинс скрылся в лесу и через пять минут появился на грязной дороге, ведущей в деревню, в широкополой крестьянской шляпе и старом ветхом одеяле поверх формы. Он медленно брел по дороге, шаркая ногами, за плечом висела котомка. Вот капрал добрел до окраины деревни и скрылся в темном проеме одного из близлежащих домов.
Через минуту он вышел. Прижавшись к боковой стене дома, капрал, как и было условлено, три раза помахал рукой ребятам, в напряжении ждавшим на холме.
Отделение спустилось с холма в деревню.
– Все чисто, сержант, – доложил Уоткинс.
Паркин кивнул. Это еще ничего не значило, впереди была река.
– Теперь ты, Веселый! Вот твоя Миссисипи, действуй.
Рядовой Хадсон, которого в отделении звали Веселым, снял с себя каску, оружие, всю амуницию, форму и аккуратно сложил на траве, затем нырнул в узкую речушку и пропал. Вот он появился на другой стороне, вскарабкался на берег и скрылся меж домов. На этот раз разведчика ждали дольше – необходимо было все проверить. Наконец, Хадсон вернулся.
– Ничего. Если они и здесь, то где-то прячутся, командир, – сказал он.
Солдат быстро оделся, отделение переправилось по мосту в деревню. Они прижимались к домам, когда входили на площадь. Птица слетела с крыши, и это заставило Паркина вздрогнуть. Ударом ноги солдаты резко распахивали двери – вокруг не было ни души.
Они стояли уже на краю площади. Паркин показал на ратушу.
– Ты туда входил, Веселый?
– Да, сэр.
– Тогда, похоже, деревня наша.
– Так точно, сэр.
Паркин сделал шаг – и тут началось. Захлопали выстрелы из винтовок, вокруг засвистели пули, кто-то кричал. Отделение бросилось врассыпную. Паркин побежал, петляя и пригибаясь. Уоткинс, который вырвался чуть вперед, вдруг дико закричал и схватился за ногу, Паркин подхватил капрала. Пуля царапнула его по каске. Он добежал до ближайшего дома, пнул дверь и рухнул на пол.
Выстрелы стихли. Паркин осторожно выглянул наружу. На площади лежал только раненый Хадсон. Солдат пошевелился – в ответ прогремел выстрел. Хадсон затих.
– Суки! – выругался Паркин.
Уоткинс возился в углу со своей ногой и ругался.
– Пуля там? – спросил Паркин. Уоткинс взвыл от боли и, морщась, показал ему что-то в руке.
– Уже нет.
Паркин опять выглянул.
– Боши в часовне. Как они там уместились? Должно быть, их немного.
– Но стреляют они неплохо.
– Да уж, прижали нас. – Паркин нахмурился. – У тебя остался динамит?
– Ага.
– Лежи, я сам взгляну. – Паркин открыл его полевую сумку и вытащил динамитные шашки. – Вот, бери. Установи взрыватель на десять секунд.
Остальные находились в доме напротив.
– Эй! – крикнул Паркин.
В проеме двери показалось лицо.
– Это вы, сержант?
– Я сейчас брошу «помидор». Когда закричу, прикройте меня огнем.
