Росс Макдональд - Беда идет по следу
Сделав глоток, Эрик продолжал рассуждать:
– Допустим, исключены. Но я убежден, что умный агент найдет способ.
– О чем это ты, Эрик? У тебя становится глупый вид, когда ты начинаешь говорить загадками.
– Сэм полагает, что ни одному агенту не удастся передать информацию с этих островов. А как по-твоему? Ты ведь работаешь на радиостанции.
– Смешно задавать такие вопросы девушке. Я об этом никогда не задумывалась. Кажется, в шпионских историях секретный передатчик всегда прячут в горах?
– С этим покончено, – сказал я. – Сейчас у нас есть определители направления, а с ними мы засечем любой нелегальный передатчик через два часа после установки. Даже самые ближние японские острова слишком далеко отсюда. Чтобы достать до них, требуется огромная мощность.
– Вовсе не обязательно доставать до ближайшего острова, – пояснил Эрик. – В здешних водах есть японские подлодки. По ночам они всплывают на поверхность. Так вот они-то и могут уловить сигнал передатчика и ретранслировать затем в Токио.
– Так мы ведь услышим оба сигнала, – возразил я. – И, естественно, прервем. Здесь полно японцев, ясно, что кое-кто из них втайне по-прежнему предан родине. Только не представляю, чем они могут ей помочь?
– Кому? – поинтересовался хриплый голос у меня за спиной. Это оказался Джин Халфорд. Они с Мери Томпсон вернулись, украсив себя желтыми гирляндами.
Мы с Эриком снова встали, и они сели с нами, причем Мери оказалась между мной и Халфордом. Желтая гирлянда подчеркивала синеву ее глаз, сделавшихся теперь васильковыми. Волосы у нее были душистыми и блестящими, будто леденцы. От льняного костюма веяло свежестью. Взгляд темных глаз Сью Шолто был обращен внутрь, казалось, она пытается заглянуть в себя, словно за закрытый занавес.
– Мы обсуждали, сумеет ли противник передать секретную информацию с островов, – объяснила она с неохотой.
– Я думаю, можно отправить письмо в нейтральную страну, – сказала Мери. – Разумеется, шифрованное. Помните: «У дядюшки Гарри насморк» означает «У американцев в Перл-Харбор новый военный корабль».
– Это шутка с бородой, – усмехнулся я. – Не забывайте, что цензура у нас весьма дотошная.
– Интересно, сможет ли маленькая лодочка подплыть к японской подводной лодке, – размышлял вслух Эрик.
– Ни в коем случае, – возразил я. – Ты лучше меня знаешь, как тут строго с лодками.
Серовато-зеленые глаза Халфорда настороженно наблюдали за нами. Затем он с силой шлепнул по столу своими ручищами, заставив меня нервно вздрогнуть. Он был из тех, кто всегда сумеет стать хозяином положения и втолковать остальным, что к чему.
– А не лукавим ли мы слегка, – поинтересовался он строго, – насчет того, что из Перл-Харбор нет утечки?
– А разве есть? – задал я идиотский вопрос.
– Ребята, вы же военные моряки! Я думал, уж вы-то знаете все. Представители министерства обороны по связям с общественностью и цензура долбят день и ночь корреспондентам, что нам, гражданским, не положено знать секреты военно-морского флота. Не думал, что все наоборот.
– И откуда же вы черпаете свою информацию? – спросил я.
– У меня свои источники. Я знаю много такого, что не имею возможности публиковать. Только попросил бы вас держать язык за зубами.
– У меня-то язык за зубами. А вот у вас – без костей.
Багровый румянец, особенно яркий на фоне светло-желтой гирлянды, поднимаясь с шеи, заливал нижнюю часть лица Халфорда, подбираясь к припухшим скулам. Я подумал, будет ли у меня случай врезать ему. Год на передовой обостряет воинственные инстинкты, и когда видишь человека, который тебе неприятен, руки так и чешутся – до того охота расквасить ему рожу.
Однако Халфорд сказал мне всего лишь:
– По-моему, болтать о чем не положено начал не я.
– Что значит «болтать»? Черт возьми! – возмутился Эрик. – Мы рассуждали, и притом сугубо гипотетически.
– Может, и дальше будем рассуждать гипотетически? – предложила Сью. – Атмосфера не накалялась до такой степени, пока здесь выдвигались гипотезы.
– Лучше вовсе оставить пустые разговоры, – сказал я. – Вполне допускаю, что мистер Халфорд сам не понимает, о чем толкует.
Халфорд свирепо покосился на меня. Однако если бы он заспорил, то вынужден был бы признать, что наболтал лишнего.
Спорить он не захотел.
– Здесь стало так душно, – беззаботно заметила Мери. – Наверху в буфете, наверное, уже подают ужин. Я проголодалась.
Мы решили пойти поужинать. Я прихватил одну из бутылок, опустошенную нами на две трети. Распорядитель заведения в пыльном смокинге стоял на площадке лестницы навытяжку, словно часовой в форме. На его желтоватом лице с европейско-азиатскими чертами застыла подобострастная улыбка.
– Пожалуйста, сэр, спрячьте бутылку, – попросил он меня. – Уже восьмой час, нам бы не хотелось неприятностей.
– Ладно, мы обдурим сборщиков налогов.
– Давайте мне, – предложила Мери. Она убрала бутылку в большую соломенную сумку. Сью забрала бутылку у Эрика.
Мы нашли свободный столик на той веранде, что была дальше всего от улицы. Моря оттуда почти не было видно. Пока я пытался его разглядеть, ночь, спустившись с гор одним гигантским прыжком, вобрала в себя остатки сероватого света с поверхности воды.
Мери оказалась рядом со мной.
– Вы с Халфордом? – деловито поинтересовался я. – Если да, то я исчезаю.
– Нет. Мы с ним едва знакомы. – Она легонько коснулась моей руки. – Не исчезайте.
Халфорд с Эриком пошли занимать очередь в буфет, и я последовал за ними. К счастью, неожиданно оказав мне таким образом любезность, Халфорда по дороге перехватила некая миссис Мерривел, дама неопределенных лет, чей возраст, впрочем, можно было без труда определить. Крутые завитки челки прикрывали морщины на ее лбу. Две глубокие складки, пролегавшие между уныло-длинным носом и ярко накрашенными губами, замаскировать не удалось. Беспокойные карие глазки буквально впивались в собеседника. Пронзительный от природы голос смягчали тягучие интонации уроженки Южной Каролины.
– А, Джин Халфорд, – обрадовалась она. – Я ищу вас полдня.
Миссис Мерривел окинула взглядом меня и Эрика, и Халфорд представил нас. Конечно же она была счастлива познакомиться с «нами-со-всеми». И «все-мы» выстроились в очередь к буфету, где стюарды из офицерской кают-компании Эрикова эсминца подавали ужин. Миссис Мерривел решила съесть «самую чуточку салата с курицей и совсем малюсенький сэндвич». Халфорд смотрел на нее, почти не скрывая злости, но был не настолько пьян, чтобы отшить. Мы вчетвером вернулись на веранду. Я принес тарелку для Мери и устроился рядом с ней. Мы все по очереди выпили виски, которое Эрик разливал под столом.
– Да здравствуют контрабандисты! – провозгласил он. – Как, по-вашему, вечеринка удалась?
Для Эрика вечеринка явно началась удачно. Его светло-голубые глаза влажно поблескивали. Он сидел вполоборота к Сью Шолто, и их колени, должно быть, соприкасались под столом.
– Мне нравится, – сказал я и взглянул на Мери.
Халфорд снисходительно улыбнулся, собрав остатки сил, не растраченных на миссис Мерривел.
– По-моему, чудесно, просто чудесно! – прощебетала миссис Мерривел. – Вы, такие молодые и красивые в форме. Стюарды в белых кителях. Знаете, все это напоминает наш прежний клуб, в те дни, когда мой дорогой покойный супруг… но я не должна говорить об этом, я даже думать об этом не имею права!
Она опустила глаза, взглянула на свой стакан и сделала изрядный глоток.
– Немного напоминает старый Юг, правда? – с серьезным видом спросил Эрик, обращаясь к ней. – Я часто размышляю о том, хорошо это или плохо.
– Хорошо? – переспросила своим детским голоском Сью. – Что – хорошо?
– Не уверен, правильно ли мы поступаем, держа негров только на подсобной работе. В прошлом квартале я был казначеем офицерской столовой и, в числе прочих обязанностей, отвечал за стюардов. Я часто думал, что они были бы куда ответственней и относились бы к делу сознательней, если бы мы оказывали им большее доверие и давали больше свободы.
– Я с вами согласна! – воскликнула миссис Мерривел. – Согласна целиком и полностью! Все должны иметь равные возможности, даже негры. Естественно, ни один из них не сумеет добиться одинакового положения с белым. Но я повторяю: дайте всем равные возможности, по крайней мере тем, кто этого заслуживает.
– Разве могут черные иметь равные возможности с представителями англо-саксонской расы? – тихо спросила Сью.
Взгляд ее карих глаз сделался недобрым и насмешливым, но миссис Мерривел этого не заметила.
– Знаете, иногда мне тоже хочется так думать. В черной коже есть что-то отталкивающее. А как взглянул на меня черномазый, который подавал мне салат, – я просто вздрогнула!
– Гектор Ленд? – удивился Эрик. – Здоровяк боксер со сломанным носом?
– Да, он. Радикалы в Вашингтоне говорят о социальном равенстве, и все это хорошо и правильно, но я бы не смогла сидеть за одним столом с черным. Мне бы все время казалось, что я грязная.
