Джеймс Сигел - Кружным путем
– Что это за запах? – спросила Джоанна.
Пол потянул воздух и чуть не ответил: «Бензин и дизельное топливо». Но Джоанна обладала невероятно острым обонянием, и он промолчал.
– Ну вот… Подождите здесь… – Пабло поставил чемоданы на растрескавшийся асфальт и отошел ярдов на двадцать – к какой-то будочке, которая отсюда казалась чем-то вроде билетной кассы. Но это была не касса.
Пабло вернулся с двумя плотно упакованными свертками, из которых исходили тонкие струйки пара.
– Empanadas,[3] – сказал он, передавая свертки Полу и Джоанне. – Polio.[4]
– Цыплята, – шепнул Пол на ухо Джоанне.
– Спасибо за подсказку, – поблагодарила она. – Я такие ела в «Тако Белл».[5] – И, повернувшись к Пабло, спросила: – Сколько мы вам должны?
– Nada,[6] – мотнул головой тот.
– Благодарю вас, вы очень щедры. – Она откусила кусок и слизнула потекший по губе сок. – М-м-м… очень вкусно.
Пабло улыбнулся, и Пол решил, что лицо у него одновременно и мягкое, и грубое. Во всяком случае, обветренное.
– Ждите здесь, я схожу за машиной. – Провожатый явно отдавал должное их слабому телосложению.
– Приятный человек, – проговорила Джоанна, когда Пабло скрылся за шеренгами «фольксвагенов», «рено» и «мини-куперов».
– Может, его и усыновим? – Пол взял жену за руку и почувствовал, что ее ладонь мокрая от пота. – Волнуешься?
– Да, – кивнула она.
– В масштабе один к десяти?
– К шестьсот одиннадцати.
– Всего-то?
Через несколько мгновений появился Пабло за рулем допотопного синего «пежо».
Глава 2
Их адвокат заказал им гостиницу в лучшем районе Боготы, с французским названием и американскими удобствами. Место именовалось Калле-93 и было набито модными бутиками, первоклассными отелями и хипповыми ресторанами с затемненными стеклами, отливающими синевой.
Гостиница называлась «Эспланада». Слово отдавало французским шиком, но в меню закусочной при входе значились техасские бургеры и филадельфийское жаркое.
Из окна номера на десятом этаже открывался вольный вид на окрестные зеленые горы. Когда Джоанна открыла жалюзи и показала их Полу, тот не мог отделаться от чувства, что с вершин на него смотрят партизаны. Но он решил не делиться своими ощущениями с женой.
Их, разумеется, предостерегали против поездки в Колумбию.
Их личный адвокат советовал попытать счастья где-нибудь еще.
Где угодно.
Например, в Корее, предложил он. Или в Венгрии. «А что скажете насчет Китая?» Колумбия – слишком нестабильная страна, уверял юрист и добавил: «Самая перспективная отрасль промышленности там – производство пуленепробиваемого стекла».
Но в Корее, Венгрии или Китае это может занять до четырех лет.
В Колумбии на все уходит два месяца. Самое большее.
Прождав пять долгих изнурительных лет, они считали, что еще четыре года им не вынести. Отчаяние взяло верх и положило благоразумие на лопатки.
Их немедленно отправили к другому адвокату, который занимался Латинской Америкой.
Его звали Майлз Гольдштейн, и, судя по всему, он оказался настоящим энтузиастом. Был страстным, импульсивным, абсолютно неутомимым и беззаветно преданным своему делу. Он стремился свести две разъединенные страдающие стороны. Были дети, которым требовался дом, и были супружеские пары, которые хотели детей. Его миссия заключалась в том, чтобы сделать и тех и других счастливыми. И прямо над его головой висело вытканное от руки изречение: «Тот, кто спас одного ребенка, спас целый мир».
Трудно не симпатизировать адвокату, который подписывается под высказываниями такого рода.
Майлз уверил их, что, хотя Колумбию нельзя назвать оазисом спокойствия, в столице нет каких-либо особых проблем. Борьба между левыми и правыми идет уже тридцать лет – она превратилась в одну из деталей пейзажа. Но этот пейзаж раскинулся где-то на севере, в горах, вдали от Боготы. Более того, исследование, проведенное журналом «Дестинейшнз», ксерокопию которого Майлз немедленно извлек из ящика стола, доказывало, что обстановка в Боготе не опаснее, чем в Швейцарии.
– Вот в Швейцарии-то как раз и надо опасаться за свою спину, – заметил Майлз.
* * *Пабло держал слово.
Довез их до самых дверей, впорхнул внутрь с чемоданами и отказался от предложенной помощи явно разъяренного коридорного. Когда Пол и Джоанна вошли за ним в вестибюль, отделанный в стиле арт-деко, их встретила льстивая консьержка с выцветшими светлыми волосами и, слегка шепелявя, вызвалась проводить в номер.
Пабло пообещал вернуться за ними через три часа и отвезти в сиротский дом. После его ухода Пол развалился на кровати изрядных размеров и проговорил:
– Хорошо бы заснуть, но не могу. – А проснувшись через два часа, спросил: – Сколько времени?
Джоанна сидела поодаль у окна и читала номер журнала «Мать и дитя». Пол невольно вспомнил, что она начала подписываться на это издание четыре года назад.
– Сочувствую, что тебе никак не удается заснуть, – съязвила жена.
– Кажется, все-таки сморило.
– Вроде того.
– А ты так и не вздремнула?
– Не получается. Слишком взбудоражена.
– Так сколько сейчас времени?
– Час до возвращения Пабло.
– Час… Так-так…
Джоанна положила журнал разворотом вниз и улыбнулась. На обложке была поразительно крупная фотография детских глаз: младенчески-голубых.
– Все как-то очень нереально, – сказала она.
– «Нереально» – хорошее слово.
– Только подумай, через час мы ее увидим.
– Да… Может, пуститься в пляс или выкинуть еще что-нибудь?
– Лучше «еще что-нибудь».
– Я бы сплясал, но здесь маловато места. Так что считай, что я пляшу мысленно.
– Пол…
– Что?
– Я так счастлива. Мне кажется, счастлива.
– Почему «кажется»?
– Потому что я боюсь.
Бояться было не в духе Джоанны – бояться всегда было его прерогативой. И одного этого хватило, чтобы поднять его с кровати. Пол подошел к жене, слегка размял ноги, чтобы избавиться от онемения и колотья, и наклонился обнять ее. Джоанна положила голову ему на плечо, и он различил смесь запахов: аромат шампуня, «Шанели» № 5 и, что греха таить, легкий, но острый запах страха.
– Ты прекрасно со всем справишься, – успокоил он ее. – Великолепно.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, потому что ты десять лет нянчила меня и у меня нет на тебя никаких жалоб.
– Ну, раз ты знаешь…
Джоанна подняла голову, и Пол поцеловал ее в губы. Милые губы. Красивые губы, подумал он. Джоанна была из тех женщин, которые хорошо выглядят, только что поднявшись с постели, – наверное, даже лучше, чем в остальное время, поскольку косметика скорее скрывала, чем подчеркивала ее черты. Бледную, слегка веснушчатую кожу и зеленовато-голубые глаза, какие обычно рисуют у хрупких фарфоровых кукол. Хотя определение «хрупкая» вовсе не подходило жене. Пол назвал бы ее сильной, умной и целенаправленной. А иногда ему хотелось окрестить ее Зеной, королевой воинов, но, разумеется, про себя. Через две недели Джоанне исполнялось тридцать семь, но она все еще выглядела на двадцать семь. Пол иногда задумывался: может, она навсегда останется для него такой? Может быть, счастливые пары видят супругов такими, какими они были раньше, пока однажды не просыпаются лет в шестьдесят и не спрашивают удивленно: «Кто этот пожилой человек, что спит со мной рядом?»
– А если я не справлюсь? – заволновалась Джоанна. – Я же этому никогда не училась.
– Я слышал, что это приходит естественным образом.
– Сразу видно, ты не читал «Мать и дитя».
– Зато ты читала.
– Все… Сейчас соберусь и перестану паниковать.
– Вот и отлично.
– Успокаивай меня, когда я в следующий раз начну мандражировать.
– Договорились.
– Пойду приму душ. Мне кажется, я двое суток провела в самолете.
– Именно столько ты в нем и провела.
– Но понимаешь, я уверена, что игра стоила свеч.
* * *Пабло явился на двадцать минут раньше. Для него-то во всей этой истории не было ничего необычного.
Он постучал и вежливо остался за дверью даже после того, как Джоанна пригласила его войти и присесть.
Пол не успел до конца одеться и поспешно натянул на себя недостающее: черные полотняные брюки и слегка помятую белую рубашку, которую он так и не удосужился заранее вынуть из чемодана. Бросил быстрый взгляд на свое отражение в зеркале и увидел именно то, что ожидал: лицо застряло где-то между мальчишеством и подбирающимся средним возрастом, а сам он представлял собой некую сумму отдельных составляющих, каждая из которых нисколько не выделяла его из толпы. Что ж, мужчину делает одежда. Пол дополнил свой наряд эффектным красным галстуком. В конце концов, он готовился к главной встрече в своей жизни.
«Пежо» приткнулся перед входом в отель.
Пол заметил: когда Пабло наклонился, чтобы усадить их на заднее сиденье, швейцар что-то шепнул ему на ухо. По радио звучала похожая на румбу мелодия.
