Казимеж Коркозович - Тайна старого замка
— Ежи Кушар — инженер-архитектор, также из Вроцлава, — продолжала знакомить Колярская.
Пан Анзельм пожал руку красивому молодому человеку, одетому в спортивный пиджак, из-под которого выглядывала цветная рубашка в клетку.
— Ну и наконец Петр Брона. — Колярская повернулась к широкоплечему среднего роста мужчине, который стоял сбоку, заложив руки за спину. — Брона ухаживает за нашим садом и парниками: у нас тут есть небольшое подсобное хозяйство.
У Броны было гладко выбритое лицо с сухими чертами. На висках поблескивала седина. Пан Анзельм встретился с его спокойным, как будто немного сонным взглядом. Рукопожатие было коротким, но сильным.
Колярская дружеским жестом взяла под руку пана Анзельма:
— Ну вот, видите, из-за непогоды все сидят дома, так что вам удалось сразу узнать все общество. А теперь я вас забираю на полдник.
Войдя в столовую, Шаротка застал там за столом двух мужчин, занятых оживленной беседой. Одному из них было на вид уже за шестьдесят. Это был худощавый мужчина с седыми, довольно густыми волосами и сморщенным красным лицом. Другому, одетому в белый свитер, можно было дать лет сорок. У него были вьющиеся, с проседью волосы и выразительное лицо с большими карими глазами.
— Станек — наш администратор. А это Оскар Хемпель — журналист из Варшавы, — представила их Колярская.
Мужчина средних лет поднялся и молча пожал руку Шаротке.
Когда Шаротка возвращался из столовой, гроза уже разошлась вовсю. Дождь ударял в стекла и стучал по железным подоконникам. На улице сгущалась тьма, разрезаемая вспышками фиолетовых молний.
В салоне все разделились на группы. Обе пожилые женщины и Станек расположились в креслах вокруг круглого стола посреди комнаты и о чем-то тихо беседовали. Болеша уговаривал Хемпеля и Кушара сыграть в бридж, и, как всегда, им не хватало четвертого партнера. Велень, Сосин и Проца окружили Иоланту. Брона уселся в кресло в углу около торшера, обложившись газетами.
Пан Анзельм подошел к молодежи. Здесь рассказывали разные «страшные» истории.
— Вот у меня раз было интересное приключение, — говорил Кушар, который только что присоединился к группе. — Могу вам о нем рассказать. Только я бы посоветовал расположиться поудобнее.
— Это было во время оккупации, — начал он. — Судьба забросила меня на несколько месяцев в маленький провинциальный городок. Я завязал там знакомства и старался в компании скрасить медленно тянувшееся время. Однажды я узнал, что в одном старом доме, расположенном на тихой боковой уличке, происходит что-то загадочное. Домик был двухэтажный, небольшой — всего четыре квартиры. Речь шла об одной квартире наверху, которая была пустой с того времени, как там произошел трагический случай. Поскольку об этой квартире пошли разные слухи, находились любители, которые хотели провести там ночь. Рассказывали о молодом подпоручике из довоенного местного гарнизона. Этот парень, поспорив с приятелями, решил там переночевать. Утром его нашли мертвым, хотя он был вооружен...
— Что-то невероятное! — воскликнул пан Анзельм, будучи не в силах сдержать волнение.
Иоланта украдкой подмигнула Веленю, который ответил ей понимающей улыбкой.
— Я отправился туда не один, — продолжал Кушар. — Договорился с тремя друзьями, что мы вместе проведем там ночь. По словам людей, которые знали эту квартиру, таинственные явления происходили только в одной комнате — кабинете последнего жильца. Я решил остаться там, а в соседней комнате разместить своих друзей.
Вскоре мы прибыли туда. Наружные двери были еще открыты, и на первом этаже в нескольких окнах горел свет. Мы поднялись по старой лестнице, зажгли взятые с собой свечи и очутились в квартире.
В одиннадцать часов я отправился на свой «пост».
В этом месте Шаротка, который все чаще вертелся в кресле, не выдержал:
— Я вам удивляюсь! Я... я бы, наверное... Нет, право, не знаю...
Слушатели обменялись взглядами, а Иоланта толкнула Веленя в бок.
— Я был возбужден, но страха не чувствовал. Может, потому, что не очень верил в басни, которые рассказывали.
— Ну и что дальше? Дальше что? — заторопил рассказчика пан Анзельм, вытянув к нему худую шею.
— Я расположился с книжкой в руках на кушетке, а свечу поставил около себя на стул. Рядом положил спички.
Стояла мертвая тишина. Из-за плотно закрытых дверей до меня не доходили голоса друзей, и лишь время от времени долетал приглушенный собачий лай. Я начал читать, но через минуту отложил книжку. Так прошел час, затем другой. Меня стало клонить ко сну, и в то же время, признаюсь вам открыто, на меня все более угнетающе действовало это место... Мне казалось, что там есть кто-то еще, кроме меня. Что-то или кто-то притаился во мраке. Оттуда исходила таинственная угроза. Чувство близкой и в то же время неизвестной опасности начало все более нарастать. Я должен был собрать всю силу воли, чтобы не сорваться с места и не убежать из комнаты.
Одновременно голос здравого рассудка говорил мне, что я попросту поддаюсь настроениям, вызванным игрой воображения и взвинченными нервами.
Внезапно я заметил, что густые тени на стенах дрогнули. Я посмотрел на свечу. Верхняя часть пламени отклонилась в сторону, а весь язычок чуть-чуть трепетал. Казалось, что кто-то невидимый слегка дунул на свечу. Однако не было ничего слышно, и я не чувствовал ни малейшего дуновения.
С удивлением я наблюдал за непонятным явлением. Спустя минуту я протянул руку и закрыл ладонью пламя. Оно выпрямилось, но тут же начало изгибаться в другом направлении. Я заслонял его рукой то с одной, то с другой стороны, но явление неизменно повторялось. Поэтому я перестал закрывать огонь и, полный внутреннего напряжения, ждал, что будет дальше.
Спустя некоторое время я заметил, что дуновение как будто усилилось. Пламя изгибалось все сильнее и сильнее и, наконец, внезапно погасло.
В этот момент страх сдавил мне горло. Я не мог произнести ни звука. Схватил спички и трясущимися руками снова зажег свечу. Она горела ровно и спокойно.
Так прошло минут десять. Я немного пришел в себя и уже хотел было взяться за книжку, когда все начало повторяться.
Я уже не заслонял пламени, а взял в руки коробок спичек, вынул одну из них, чтобы быть готовым моментально зажечь свечу.
Когда она вскоре погасла, я тут же зажег спичку. И снова свеча горела спокойно, но время до того, как она погасла опять, значительно сократилось. Наконец дошло до того, что свеча гасла тотчас же, как я ее зажигал, а во мне начал нарастать страх. Когда я почувствовал, что в коробке осталось всего несколько спичек, а очередная погасла прямо у меня в руке, я сорвался с кушетки, чувствуя, что опасность рядом, она нависла надо мной и что мне угрожает что-то неизвестное и страшное.
Наверняка причиной были мои взвинченные нервы и страх, туманивший рассудок, но его сила была так велика, что я одним прыжком очутился у дверей.
Увидев меня, мои товарищи сорвались с мест. Прошло некоторое время, прежде чем я пришел в себя и рассказал им о своих переживаниях.
Остаток ночи мы провели вместе в столовой.
Шаротка упал на стул, так как во время рассказа Кушара он наполовину приподнялся в его сторону.
— Вы были на один шаг от смерти! Наверняка! Что за невероятная история! Я не пережил бы подобного!
Тут Иоланта не выдержала.
— Ну знаете! — бросила она резко. — Вы себя ведете, как истеричная старая дева! Не пережили бы? Я бы хотела, чтобы вас кто-нибудь как следует напугал. Интересно, так ли легко вы бы расстались с этим миром?
— Меня напугать?! — возмутился пан Анзельм, забывая о том, что он говорил минуту назад. — Я совершенно ничего не боюсь! А если я проявляю некоторый интерес, то только потому, что верю в существование какого-то неизвестного круга явлений, которые...
— Ерунда! — коротко и бесцеремонно оборвал его Сосин. Шаротка, рассердившись уже всерьез, повернулся к новому противнику:
— А как же вы тогда объясните эту историю?
— Я думаю, — спокойно ответил Сосин, — что в такой старой квартире и вдобавок пустой уже долгое время не было стекол в окнах, а в дверях полно щелей и дыр. Это и вызвало сквозняки, а остальное — плод разыгравшегося воображения рассказчика и состояния его нервов. Повлияли и услышанные ранее истории.
— Сквозняки! Дыры и щели! — насмешливо произнес Шаротка. — А ведь Кушар не чувствовал ветра! Как вы это объясните?
— Не хочу вас лишать прелести иллюзий. — Сосин улыбнулся примирительно, хотя и немного с иронией.
— Если уж мы разговорились на тему о духах, то и я внесу свою лепту, — включился Проца. — Правда, после моего духа не осталось мокрого пятна, но случай стоит, чтобы о нем рассказать.
— Слушаем, слушаем, — обрадовалась Иоланта.
— Да, да, рассказывайте! Хотя, может быть, некоторые скептики и вас обидят своими фальшивыми толкованиями, — тон этой реплики пана Анзельма был полон ядовитого сарказма.
