Юрий Горюнов - Удача не бывает случайной
Километров через пять, грунтовая дорога вывела на шоссейную. Куда и откуда она шла я не знал. Свернув вновь направо, я пошел вдоль обочины, но не прошел и две-три сотни метров, как услышал шум приближающейся машины, которая шла сзади в моем, же направлении. Встав за дерево, я стал дожидаться ее появления, и вскоре увидел армейский открытый джип, в котором было два солдата в форме солдат американской армии.
Я решил рискнуть. Выбор был не велик, либо выйти к ним, либо самостоятельно искать выход. Повесив автомат на ладонь и, подняв руки, показывая мирные намерения, я вышел из-за дерева, когда машина была уже метрах пятидесяти от меня. Я не хотел получить пулю, напугав их своим неожиданным появлением с автоматом на шее, вот и повесил его на руку. В глухом лесу легче сначала выстрелить, а потом разбираться. Во всяком случае, в таком глухом месте это было бы нормально.
Увидев меня, водитель стал притормаживать, а сидящий рядом мгновенно достал автомат и направил на меня. Джип остановился.
— Положи автомат и подойди, — приказал тот, что с автоматом. Я медленно положил его на землю и приблизился.
— Руки не опускать, — снова приказал он, и, увидев мою реакцию, сообразил, что я понимаю его.
Тот, что с автоматом был в звании сержанта. Он вышел из машины, это был крупный мужчина лет тридцати, ростом выше ста восьмидесяти сантиметров, широк в плечах. Короткие волосы выглядывали из-под широкополой шляпы, защищая лицо, от жаркого солнца, и встал напротив меня, разглядывая, и было что. Одежда моя была испачкана, руки тоже. Его глубоко посаженные глаза внимательно изучали меня.
— Кто такой и как здесь оказался?
— Я Жан Марше, журналист, — ответил я по-английски. — Заблудился, вышел к какому-то полю, где меня обстреляли и отправились в погоню, но мне удалось убежать.
— А автомат тебе подарили преследователи? В догонялки играли или в войну? — иронично спросил он. — Дик, — обратился он к водителю, — посмотри у него документы.
Дик вышел из машины. Этот был помельче, но все равно достойный экземпляр американской армии. Контрактники, — решил я.
Дик, подойдя ко мне, обыскал, достал паспорт, полистал его и подтвердил: — Он именно тот, как себя назвал, а уж журналист или нет, не известно.
— Возможно, только я не слышал, чтобы журналистам выдавали оружие. Ладно, позвони майору, сообщи ему о встрече. Пусть разбирается.
Дик залез в машину и по рации сообщил обо мне, а затем крикнул: — Джо, майор приказал привезти его к нему.
— Поехали, хоть нам и не по пути, оказывается, — известил он меня. — Достань веревку и свяжи ему руки, — приказал он водителю. — Так на всякий случай, — сообщил он, обращаясь ко мне, — а то кто тебя знает, что ты умеешь, кроме того, как таскать автомат по лесу, пугая зверей.
Дик выполнил его указание, связав мне за спиной руки, а Джо, подобрав автомат с земли, сел со мной на заднее сиденье. Машина развернулась и поехала в обратном направлении. Вскоре мы проехали поворот, откуда я пришел, и направились дальше, что меня порадовало. Километров через десять, машина подъехала к воротам, что были среди высокого забора, закрывавшего территорию от любопытных глаз. И все это среди леса. Едва мы подъехали, как ворота открылись, видимо нас уже ждали.
Когда въехали на базу я осмотрелся, солнце уже почти скрылось за деревьями, но это не помешало мельком окинуть территорию; была она не очень большая, с компактно расположенными зданиями: несколько ангаров, здание с антеннами, и прочие строения, что так необходимы для армейской жизни. Все сооружения были одноэтажные и располагались среди деревьев. При строительстве вырубали деревья там, где только ставили строения. С воздуха сразу и не заметишь эту территорию, лес и лес. Мы подъехали к дому, с небольшой верандой, на крыльце стоял мужчина лет сорока, смуглый, загорелое лицо которого, с любопытством наблюдало за нашим приближением.
Выйдя из машины, Джо доложил майору, а это был он, и передал ему мой паспорт. Тот пролистал его, и приказал: — Развяжите. Пошли, — и, открыв дверь, вошел внутрь, не оборачиваясь.
Мне развязали руки, и я в сопровождении Джо отправился следом за майором, заметив по пути на веранде кресло-качалку, что несколько удивило меня. Но у каждого свои слабости и, наверное, майор любил, покачиваясь в кресле, наблюдать за ходом жизни на безе. Пройдя по коридору, Джо указал на дверь, справа, что была открыта, где за столом уже сидел майор. Обстановка в кабинете была достаточно казенной. Из окна, за спиной майора, была видна лужайка, которая обтекала огромное дерево, листья которого не позволяли пробиться жарким лучам в кабинет.
— Присаживайтесь, — предложил он мне. — Сержант, поставьте кого-либо в коридоре, а пока закройте дверь.
Когда дверь за сержантом закрылась, он положил мой паспорт, что держал в руке на край стола, и, посмотрев на меня в упор, произнес:
— Расскажите мне, как вы оказались в этих краях, и что здесь искали?
Я не стал отводить взгляд и, придав своему лицу, выражение готовности к сотрудничеству, начал рассказывать. Обманывать сильно мне не было смысла, и я рассказал, почти все, начиная от выезда из Буэнос-Айреса.
За время моего повествования, майор ни разу меня не перебил, лишь следил за моей интонацией и мимикой. Когда я закончил, он вымолвил, проявив обычный интерес: — Звучит убедительно. Вы забыли сказать, сколько было преследователей, и как у вас оказался автомат?
Вопрос был с подвохом, который мог быть проверен. Если скажу, что трое, то получается, что мне повезло. Автомат был тем аргументом против меня. Надо же журналист, а справился с тремя вооруженными людьми, и точно не простаков. Скажу один — то почему убежал. Все же я решил пока не говорить всего.
— Точно не знаю, я оглушил одного, забрал автомат и побежал дальше.
— И как вам это удалось?
— Я залез на дерево, в надежде спрятаться, а тот бедолага, у которого я отобрал автомат, остановился под ним, и случайно подняв голову, увидел меня. Мне ничего не оставалось, как прыгнуть с дерева на него. Я не знаю, что у него было тогда на уме, но если меня преследуют с автоматом, я не имею привычки вставать на пути пуль.
— Хорошая привычка, и видимо не в первый раз. Крутой парень. Оставьте эти сказки для других. Не пройдет, во всяком случае, со мной.
— Не пройдет?
— Нет.
— Я не крутой, а просто мужественный.
— Ладно, — не стал погружаться в дискуссию майор, — как вы понимаете, я не могу верить вам на слово. Побудете пока у нас, а мы тем временем наведем о вас правки. Время позднее. На этом закончим. Разберемся.
— Я понимаю.
— Ваше понимание мне ни к чему. Вы должны радоваться еще одному дню жизни. Я пока не имею желания вас убивать. Но кто знает, что будет дальше.
Он встал из-за стола, открыл дверь, и, выглянув в коридор, сказал: — Войди — и вернулся в кабинет к столу. За ним вошел солдат.
— Отведи его в казарму, запри в одиночной камере.
Я встал и обратился:
— Извините господин… — и замолчал, не зная, как к нему обращаться, он понял.
— Майор Ренойльд.
— Извините, Майор Рейнольд, а могу я умыться?
— Пусть умоется, и дайте ему поесть. Молите Бога, — обратился он ко мне, — чтобы вы оказались тем, кем представились. И еще подумайте, может быть, что вспомните поподробнее. Освежите память. Время у вас пока есть.
Я, в сопровождении солдата, вышел на территорию, и пока мы по ней шли, я внимательно изучал ее расположение, хотя сумерки уже закрыли все, а фонарями она не освещалась, лишь светом из окон. Ни одного вида техники, все в ангарах, нет ни одного праздно шатающегося солдата. Было тихо и даже уютно. Войдя в казарму, мне дали возможность умыться, а затем отвели в камеру. Едва я вошел, дверь закрылась. Помещение было маленькое с минимумом мебели: кровать, стол, стул, а в углу ведро, наполовину наполненное водой. В его предназначении сомневаться не приходилось. Маленькое окно было забрано решеткой. Под потолком светила слабая лампочка, затянутая сеткой.
Помещение предназначалось видимо для своих провинившихся, а не таких гостей, как я. При желании отсюда выбраться не составляет труда, но вот зачем?
Мне принесли поесть, и затем унесли всю посуду, оставив большую кружку с водой.
Время у меня было; я лег на тонкий матрас, что закрывал доски кровати и предался воспоминаниям. Они начались с серого августовского дня на Монмартре в Париже.
2
— Грустим? — услышал я голос рядом. Я знал, кто это спросил, как и слышал его шаги. Это был Николя, владелец одного из многочисленных магазинчиков, здесь же на Монмартре. Мы познакомились на теме картин, которые я иногда покупал для своей галереи. Ему было за шестьдесят, но разница в возрасте никак не сказывалась на наших отношениях. Он был по-житейски мудр, а я был профессионально опытен. Здесь, в этом кафе, мы иногда и встречались, даже не договариваясь предварительно.
