Дональд Гамильтон - Устрашители
— Господи помилуй! — прошептал Кэйн. — Да вы действительно безумец!
— Дипломированный медик, заведуете желтым домом, а диагноза верного поставить не можете... Ай-ай-ай! Я шагнул.
— Ну-ка, любезный, пошевелите сперва мозгами, а потом речевыми органами. Допрашивать Элси бесполезно, хотя не знаю что отдал бы, чтоб уложить ее на славный электрический столик. Она — чересчур упрямая и крепкая ведьма, долго продержится. Но вы, сдается, голосу разума внять способны... Ассистировать мне будет ваша коллега, доктор Сомерсет. Кэйн сглотнул.
— Допрашивать? Ассистировать? Да что же я могу вам сообщить ценно...
— Имя Наблюдателя, — оборвал я.
— Кого?
— Маленького пухлого субъекта, недвижно торчавшего в углу пыточной камеры, покуда эта стерва и новопреставленный Дуган забавлялись и развлекались. Только не уверяйте, будто не видали его, Альберт, ибо разок-другой ваша рожица просовывалась в дверь, а Наблюдатель присутствовал непрерывно.
Красивое лицо доктора Кэйна побледнело.
— Извините, но я... действительно... понятия не имею, как зовут вашего... Наблюдателя, и нико...
Отчетливо щелкнул взведенный курок, доктор осекся, но тотчас возобновил речь:
— Он просто не соизволил представиться! Появлялся и уезжал, когда хотел! Поверьте, мистер Мэдден! Льюис привозит его на мерседесе, вот и все, что мне известно. Клянусь! Не настолько мне доверяют, чтобы важные имена сообщать... Клянусь, мистер Мэдден! Меня шантажируют, заставляют использовать санаторий в темных целях! Несчастный случай... грех ушедших лет... но этого никто не поймет и не простит! Я вынужден...
— Имя Наблюдателя! — невозмутимо потребовал я, когда поток докторского красноречия иссяк.
— Не знаю! Клянусь! Клянусь!!
— Весьма сожалею, Альберт. По-настоящему сожалею... Ладно, шевелись.
Я повел револьверным стволом.
— Что вы... намерены делать?
— А что по-вашему? — раздраженно процедил я. — Наличествует электрическое оборудование, в исключительной действенности коего мы с Китти удостоверились на собственных шкурах. Также наличествует эксперт-оператор. Сейчас научно определим, что именно вам известно, а что нет...
— Вы... вы хотите меня... пытать? — Меня ведь пытали, верно? И Китти пытали. Чем вы, простите, лучше нас?
Покорный слуга скривился:
— Бедняжку Элси обездолили. Развлечений лишили, игрушки отняли. Нельзя же так обижать маленьких девочек, верно? Пожалуй, начнем в кресле: не думаю, что вы проявите упрямство, достойное почетного места на столе. Жаль, милейший, выуспели нажраться. Неминуемо изрыгнете ужин при первом же разряде. 0-о-о! Совсем вон из головы! Поскольку особой подготовке вас, Альберт, не подвергли, штанишки будут полны экскрементов, сиречь дерьма. Неблаговонная предстоит процедура, но я постараюсь не дышать через нос. А вам самому будет наплевать на загаженные брюки: через минуту-две подобной обработки человеку впору наплевать на все и вся, розно и совокупно.
— Не посмеете! — прошептал Кэйн.
— Да? Поверьте, я предвкушаю величайшее наслаждение за последние три недели. Даже Дугану шею сворачивать не так радостно казалось. Жду не дождусь великолепного сеанса... Правда, кое-кто может испортить удовольствие и прервать великолепное зрелище в разгаре. — Кэйн облизнул губы:
— Что... вы имеете в виду?
— Видишь ли, сволочь, — промолвил я внушительно, — кроме Элси ни один из присутствующих не умеет управлять реостатом. А Элси принимает всемирную революцию всерьез и совершенно искренне считает: светлое будущее прогрессивного человечества требует жертв. Сама недавно сказала: можно угробить миллионы людских душ, дабы уцелевшим жилось хорошо. Если ты и впрямь располагаешь данными, способными повредить великому и священному делу, она, будучи особой решительной и последовательной, попросту пропустит через вероятного болтуна лишнюю сотню вольт и предъявит мае доктора Кэйна в зажаренном виде... Чтоб революция ненароком не пострадала. Впрочем, ты знаком с Элси дольше и лучше, быть может, сия добродетельная дама не дозволит себе столь варварского обращения с собратом по... ремеслу. Ну, а ежели ты истину глаголешь и не ведаешь, как Наблюдателя кличут — бояться нечего. Спокойно усаживайся в кресло и невозмутимо лечи пошатнувшиеся нервы электрошоком...
Доктор Кэйн сызнова облизнул посеревшие от ужаса губы, покосился на уродливую, кошмарную маску, служившую доктору Сомерсет физиономией.
— Овидий, — раздался обреченный шепот. — Иоанн Овидий...
Глава 13
Китти потребовалось несколько минут, чтобы вызвать междугородную телефонную службу. После этого связаться с Вашингтоном, округ Колумбия, оказалось вовсе не сложно. Я слушал гудки с немалым любопытством и не меньшим напряжением.
В определенном смысле покорный слуга вызывал по гудящему статическими шумами проводу собственное забытое прошлое.
Раздавшийся в трубке голос я распознал сразу. Тот самый, что прозвучал в трубке неделю назад и сообщил мое подлинное имя.
—Да?
— Беспокоят из санатория «Инанук», в окрестностях Ванкувера, Канада, Британская Колумбия, — сообщил я не без известной осторожности. — Будьте любезны пригласить Мака.
— Это Мак и есть, — ответил голос. — По крайности, некоторые люди при некоторых обстоятельствах называют меня Маком. Здравствуй, Эрик.
— Эрик? — не понял я.
— В наших картотеках ты значишься под кодовой кличкой Эрик... Насколько разумею, память пока не возвратилась.
— Выслушиваю и впитываю прорву сведений, сэр, однако вспомнить не могу почти ничего. Говорят, я работаю на вас. Пожалуйста, сообщите хоть что-нибудь о способах работы. Имеются исследовательские группы? Отряды нападения? Какое-то влияние на канадские власти оказываете?
— Все имеется, и все возможно в допустимых пределах, — сказал человек, при некоторых обстоятельствах именовавшийся Маком и обретавшийся в трех тысячах миль к югу. — Но чего ты просишь?
— Во-первых, подкреплений, — сказал я. — Этих людей следует вкратце осведомить о создавшейся обстановке, сэр, ибо потребуется втихомолку похоронить...
— Погоди! — перебил Мак резким и весьма подозрительным тоном. — Ты совершенно убежден, что ничего не помнишь о прошлых наших отношениях?
— Ровным счетом ничего, сэр. Не признал бы вас, повстречав на улице.
— Странно. Ты единственный оперативный работник, заведший неукоснительное правило обращаться ко мне с преувеличенной вежливостью и почтением. То ли это наша старинная шутка, то ли укоренившийся обычай.
Чуток подумав, я ответил:
— Должно быть, язык помнит больше мозга, сэр. А возможно, я просто умен от рождения и соображаю: попросишь о помощи вежливо — получишь ее исправно.
— Вне сомнения, Эрик. Сколько трупов?
— Покуда трое, но вечер еще не кончился. Я многозначительно поглядел на доктора Элси, перегибавшуюся к охраннику Жаку Фрешетту с явным намерением что-то прошептать. Перехватив мой взгляд, уродина выпрямилась и подобралась. Охранник сидел с видом совершенно отсутствующим, а доктор Альберт прижался к спинке стула и делал вид, будто двое других — полнейшие незнакомцы, с которыми и разговаривать не хочется.
— Хорошо, — сказал Мак, — продолжай.
— Было бы недурно привлечь местную полицию, — отозвался я. — Внутренние бастионы захвачены, однако прочие крепостные сооружения по-прежнему заняты неприятелем. Я держу на мушке троих представителей здешнего персонала, но сколько еще милых членов ПНП шатается по санаторию, один Бог ведает. И, кстати, даже неповинные, безвредные служащие способны оказать очень решительное сопротивление попытке вторгнуться в лечебницу. Я хорошо вооружен, могу расчистить себе дорогу выстрелами — да только вряд ли стоит сокращать поголовье канадских граждан еще на полдесятка особей. Пришлите человека со значком, и пускай вразумит караульных мирно и тихо. Велите ему направляться прямиком в приемный зал, а оттуда — в кабинет. Кодовый стук, сэр?
Обычный: три удара, пауза, два удара.
— Прекрасно. Стучать нужно рукоятью пистолета: двери звуконепроницаемы. Я подожду, и положу трубку, когда вы уведомите, что помощь выехала.
Воспоследовало весьма продолжительное безмолвие. Китти неловко ерзала в кресле, точно мокрая одежда липла к коже и раздражала. Я не отводил глаз от главного источника опасности, сиречь, доктора Элси, но та не шевелилась, равно как и доктор Кэйн с Фрешеттом.
«Странно, — подумал я. — Звонить за три тысячи миль, дабы собеседник, в свой черед, позвонил за три тысячи миль и оповестил полицейских, находящихся, всего скорее, в жалкой полумиле отсюда...»
Послышался голос Мака:
— Жди. Примерно через двадцать минут.
— Чудесно! — обрадовался покорный слуга. И продолжил чуть более натянуто: — Эксперимент увенчался успехом, сэр?
Воцарилось новое безмолвие: краткое и озадаченное.
— Какой эксперимент?
