Эрик Ластбадер - Предательство Борна
– Что мы имеем?
– Взрыв и пожар. – О’Грейди указал подбородком на зияющую рану.
– Никто из наших не погиб, не пострадал?
– Нет, но спасибо за то, что поинтересовались. – О’Грейди вытер лоб грязным бумажным полотенцем. – Однако по крайней мере один погибший есть – предположительно постоялец номера люкс, хотя по тем крохотным фрагментам, которые мне удалось обнаружить, уверяю вас, установить его личность будет невозможно. Кроме того, полицейские доложили, что пропал один из сотрудников. Для такого зрелищного фейерверка это немного, так что, можно считать, все обошлось благополучно.
– Вы сказали, предположительно постоялец.
– Совершенно точно. Пламя было необычайно жарким, и сражаться с ним было дьявольски нелегко. Вот почему мы обратились в ОРП.
– Есть какие-нибудь мысли насчет того, что вызвало взрыв? – спросила Ким.
– Ну, можно точно сказать, что это был не паровой котел, мать его так, – отрезал брандмейстер. Он шагнул к Ким, и от него повеяло запахом углей и горелой резины. Когда О’Грейди заговорил снова, его голос был тихим, деловым: – У вас будет около часа, после чего полиция передаст все Управлению внутренней безопасности. А вы сами знаете, что произойдет, когда эти ребята начнут топтаться на месте преступления.
– Я все поняла, – кивнула Ким.
– Вот и хорошо. Поднимайтесь наверх. Следователь Овертон ждет вас.
Он удалился вперевалочку, широко расставляя ноги.
В вестибюле гостиницы суетились полицейские и пожарные. Полицейские, устроившись в разных углах, образовав там центры притяжения, брали показания у сотрудников и постояльцев. Огнеборцы тащили свое снаряжение по почерневшему от копоти мраморному полу. Здесь царила атмосфера беспокойства и отчаяния, какая бывает в переполненном вагоне метро, застрявшем в тоннеле.
Поднявшись на лифте, Ким вышла в обгорелый и изуродованный коридор пятого этажа, где, кроме нее, не было больше ни одной живой души. На пороге сгоревшего номера она нашла Овертона, сутулого следователя с вытянутым печальным лицом, который, прищурившись, изучал свои записи.
– Черт побери, что здесь произошло? – спросила Ким, представившись. – Есть какие-нибудь мысли?
– Возможно. – Следователь Овертон раскрыл блокнот. – В угловом номере люкс проживали Яков и Лев Сильверы. Братья. Торговцы бриллиантами из Амстердама. Они вернулись в гостиницу приблизительно в семь сорок пять. Это известно достоверно, потому что братья остановились на пару слов с дежурным администратором… – он перевернул страницу, – …по имени Томас. Один из них заказал бутылку шампанского, чтобы отметить какое-то событие. Больше Томас их не видел. Он клянется, что из гостиницы они не выходили.
Они прошли в номер.
– Вы можете сказать, что вызвало взрыв? – спросил Овертон.
– Именно ради этого я и пришла сюда.
Натянув перчатки из латекса, Ким принялась за работу. Прошло двадцать минут, в течение которых она исследовала эпицентр взрыва, а затем двинулась по концентрическим окружностям от него. Как правило, она исследовала образцы ковровых покрытий: если используется катализатор, скорее всего, это бывает какая-нибудь легковоспламеняющаяся жидкость на основе углеводородов, такая как скипидар, ацетон, лигроин или что-либо подобное. Два красноречивых признака: жидкость просочится в толщу ковра и даже достигнет основы. Кроме того, обязательно будет то, что в просторечии называется «пустотой» – сокращением от газовой хроматографии пустого пространства, метода, позволяющего уловить признаки выделявшихся при горении катализатора газов. Поскольку каждое вещество оставляет свой неповторимый «отпечаток пальца», с помощью «пустоты» можно определить не только то, использовался ли катализатор, но и, если использовался, какой именно.
В данном случае, однако, пламя было такой силы, что оно сожрало и ковер, и основу. Неудивительно, что О’Грейди и его людям пришлось так помучиться.
Ким внимательно изучала каждый кусочек металла, каждую щепочку. Открыв чемоданчик, она подвергла обгоревшие частицы мириадам тестов. Остальное Ким тщательно собрала в стеклянные емкости, закупорила их герметичными крышками и поместила в пенопластовые ниши в чемоданчике.
– Теперь я могу с полной уверенностью заявить о том, что был использован катализатор, – сказала она, продолжая собирать улики. – Определить, какой именно, можно будет только после того, как я вернусь в лабораторию, но уже сейчас не вызывает сомнений вот что: тут речь идет о чем-то особенном. Высокая температура, степень разрушения…
– Но взрыв… – прервал ее следователь Овертон.
– Я не обнаружила никаких следов взрывчатого вещества, – сказала Ким. – Катализаторы обладают такой точкой воспламенения, что нередко взрываются сами по себе. Но, опять же, точный ответ я смогу дать только после того, как проведу лабораторные исследования.
К этому времени расширяющийся круг увел ее уже достаточно далеко от места взрыва.
Вдруг она откинулась на пятки и спросила:
– Вы выяснили, почему не сработала система пожаротушения?
Овертон полистал блокнот с записями.
– Так получилось, что огнетушители включились на всех этажах за исключением этого. Спустившись в подвал, мы установили, что с системой пожаротушения кто-то поработал. Пришлось вызывать электрика, но окончательный вывод следующий: огнетушители пятого этажа были отключены.
– Значит, все это было подстроено умышленно.
– Яков и Лев Сильверы – евреи. Официант, принесший им шампанское, – тот самый, который исчез, – пакистанец. Вследствие чего я обязан передать ублюдка Управлению внутренней безопасности.
Ким оторвалась от работы.
– Вы подозреваете официанта в том, что он террорист?
Овертон пожал плечами:
– Лично я склоняюсь к тому, что с братьями Сильверами расправились конкуренты, но все же пусть окончательный вывод сделает УВБ.
Ким покачала головой:
– Для простого террориста все это слишком сложно.
– Бриллианты навсегда.
Она поднялась на ноги.
– Давайте взглянем на тело.
– Слово «тело» вряд ли подходит к тому, что у нас есть.
Овертон провел ее в ванную, и они посмотрели на кусочки обугленных костей, разбросанные по фарфоровой ванне.
– Нет даже скелета, – задумчиво произнесла Ловетт. Кивая собственным мыслям, она развернулась на триста шестьдесят градусов. – Итак, перед нами остатки или Якова, или Льва Сильвера. Но где второй брат?
– А он не мог превратиться в пепел, а?
– При такой жаре – вполне возможно, – сказала Ким. – Мне потребуется несколько дней, а то и недель, чтобы перебрать все угли в поисках пепла человеческой плоти. Но опять же не исключено, что я так ничего и не найду.
Понимая, что Овертон уже тщательно прочесал весь номер, она тем не менее сама заглянула в каждый закуток и в каждую щелочку.
Когда они вернулись в ванную, Овертон с беспокойством взглянул на часы.
– Долго еще? У меня совсем нет времени.
Ким забралась в ванну, наполненную кусочками обугленных костей.
– Почему вы так невзлюбили Управление внутренней безопасности?
– Да так. Просто я… – Он пожал плечами. – Я пять раз подавал заявление о приеме в УВБ. И пять раз меня заворачивали. Вот моя ставка в этом деле. Если я покажу, на что способен, в следующий раз меня обязаны будут взять.
Ким ползала по дну ванны со своим оборудованием.
– Здесь также присутствовал катализатор, – наконец сказала она, – как и в комнате. Понимаете, фарфор, который получается при очень высокой температуре, выносит сильное нагревание даже лучше многих металлов. – Она передвинулась на другое место. – Катализаторы тяжелые, поэтому они стекают вниз. Вот почему мы ищем их в основе ковровых покрытий и в щелях деревянного пола. В данном случае катализатор устремился в нижнюю часть ванны. То есть стек в слив.
Ким промокнула содержание слива, проникая все глубже каждой новой губкой, которые доставала из чемоданчика. Вдруг она застыла на месте. Вытащив губку, положила ее в пакет и убрала. Затем направила в отверстие луч ксенонового фонарика.
– Ага, а это у нас что такое?
Ким просунула в слив пассатижи с заостренными губками. Через мгновение вытащила их обратно. Между стальными губками было зажато нечто такое, что показалось Ким и Овертону очень знакомым.
Следователь Овертон наклонился, перевешиваясь через край ванны.
– Это челюсти одного из братьев Сильверов.
Ким внимательно осмотрела их, поворачивая в холодном, проникающем свете фонарика.
– Возможно.
Она нахмурилась. «Опять же возможно, и нет», – мысленно закончила она.
Выкрашенный в оливковый цвет дом на Седьмой улице, в Северо-восточном секторе, внешне ничем не отличался от своих соседей: грязный, старый, отчаянно нуждающийся в новом крыльце. Справа от него торчал остов здания, более или менее сохранившийся, но все остальное давным-давно погибло при пожаре. На покосившейся веранде толпилась группа подростков; из видавшего виды приемника доносились звуки рэпа. Все это освещал одинокий гудящий фонарь, в котором давно уже требовалось заменить лампу.
